Особенности эмоционального выгорания сотрудников воспитательных учреждений

Таким образом, определяя выгорание через «антисистему», основной функцией которой является «дерегуляция профессиональной деятельности» и «различных подсистем личности», автор, на наш взгляд, семантически придает «выгоранию» автономный статус, что иллюстрируется также его тезисом о необходимости определения статуса выгорания в общеметодологическом плане наряду с такими понятиями, как «деятельность», «психическое свойство», «психический процесс». Мы, в свою очередь, считаем, что в методологическом плане не совсем верно определять выгорание через «антисистему», не говоря о том, что является системой. Возможно, автор противопоставляет выгорание системе личности и системе профессиональной деятельности, в таком случае определение методологического статуса выгорания через «антисистему» представляется нам тупиковым. Тем не менее вывод В. Е. Орла, что выгорание проявляется в разных сферах личности (когнитивной, мотивационной, сфере отношения человека к работе), и существует связь между выгоранием и снижением и уплощением во всех этих сферах, представляется нам важным.

Подытожив все рассмотренные нами подходы, можем сделать вывод, что несмотря на изученность синдрома выгорания в иностранной литературе и на представленность данной проблематики в отечественной психологии, вопрос о причинах выгорания и психологических механизмах, лежащих в основе данного синдрома, остается открытым. Специфичность и уникальность синдрома выгорания заключается в связанности симптомов эмоционального истощения, деперсонализации (цинизма) и редукции личных достижений. Также к выгоранию относят целый ряд симптомов, проявляющихся в когнитивной, мотивационной сферах личности, в поведении и физическом состоянии; общим для этих симптомов является их дезадаптивность.

Нам представляется справедливым тезис В. Е. Орла о системном характере выгорания, что также подтверждается взглядами других русских исследователей. Но нецелесообразно определять выгорание как «антисистему», функциями которой, согласно В. Е. Орлу, являются дерегулятивная, демотивационная и декогнитивная. Определение «от противного» — выгорание как «антисистема» — ставит вопрос, что в данном случае является системой.

В иностранных исследованиях красной нитью проходит идея возникновения выгорания в результате несовпадения идеалистических установок личности или установок личности с реалиями действительности. Следовательно, идеалистические установки становятся причиной физического и эмоционального истощения, циничного отношения к людям и низкой оценки себя как профессионала. Таким образом, при сведении выгорания к стрессу, когда встает вопрос о причинах возникновения, без погружения и обращения к ценностно-смысловой сфере личности не обойтись. Ведь даже исследователи, которые объясняют выгорание через теорию стресса, рано или поздно упираются в ее ограничения и начинают использовать объяснительный аппарат, выходящий за пределы теории стресса.

А если вспомнить, кроме триады основных симптомов (эмоционального истощения, деперсонализации, редукции личных достижений), все многочисленные соматические симптомы, которые также связывают исследователи с выгоранием, то перед нами встает задача, сравнимая по сложности с построением единой общей психологии. В данном случае мы сравниваем построение теории для объяснения синдрома выгорания с построением общей психологии не случайно. Именно при попытках объяснения этого сложного феномена, где физиологические (или соматические, по В. Франклу) симптомы связаны в одном синдроме с психическими (нарушения восприятия, эмоциональной сферы, мышления) и духовными, возникают вопросы, до сих пор не решенные общей психологией. Таким образом, необходимо собрать из отдельных частей, которые могут быть объяснены с помощью разных психологических теорий, общую стройную систему координат изучения синдрома выгорания, а также определить методологический статус этого синдрома. Можно сказать, что мы используем в наших построениях димензионный метод В. Франкла, суть которого заключается в том, что объемная фигура, например цилиндр, дает различные проекции на разные плоскости, и для того чтобы увидеть эту фигуру объемно, необходимо построить общее пространство. То же самое справедливо и для научных теорий: чтобы увидеть многомерный объект, например смысл, необходимо построить общее пространство. В данном случае мы начнем с проблемы связи физиологического и духовного.

Попытка функционального подхода к синдрому выгорания

Как уже было отмечено, синдром выгорания представляет собой целый симптомокомплекс, в котором физиологические симптомы необъяснимо связаны с «эрозией души».

Выгорание — это своеобразное состояние упадка, дезорганизации на всех уровнях функционирования человека. Анализируя этот симптомокомплекс, хочется сказать: «В здоровом теле — здоровый дух!». А в случае выгорания вернее сказать: « В здоровом духе — здоровое тело». В любом случае при объяснении причин механизмов выгорания нерешенность в современной психологии старой, но нетривиальной психофизиологической проблемы встает особенно остро. Между тем в трудах выдающегося русского физиолога А. А. Ухтомского есть идеи, которые позволяют довольно близко подойти к пониманию механизмов выгорания, связи в одном комплексе физиологического и духовного.

Идеи А. А. Ухтомского об энергийном человеке, функциональном органе и, если идти вслед за В. П. Зинченко, — о духовном организме, кажутся нам весьма актуальными. Ухтомским были намечены пути понимания одухотворенного тела и «овнешненного, объективированного духа».

«С именем “органа” мы привыкли связывать представление о морфологически сложившемся, статически постоянном образовании. Это совершенно не обязательно. Органом может быть всякое временное сочетание сил, способное осуществить определенное достижение». Как полагает В. П. Зинченко, функциональные органы, по Ухтомскому, обладают биодинамической, чувственной и эмоциональной тканью и рассматриваются как материал, из которого можно конструировать духовный организм как единицы анализа анатомии и физиологии духа. Природа функциональных органов, по утверждению Ухтомского, энергийна. Таким образом, В. П. Зинченко отмечает, что мы практически получаем «энергийную проекцию человека», которая может быть не менее интересна, чем «мозговой человечек» Пенфилда.

Ухтомский, будучи физиологом, подходит к проблеме духовного организма, к высшим уровням функционирования человека. Мы же, увидев в данной работе теоретические предпосылки объяснения связи физиологического и духовного, далее рассмотрим ценностно-смысловую сферу личности и проекцию синдрома выгорания на данную плоскость.

Динамическая смысловая система и синдром эмоционального выгорания

Проблеме построения концепции смысла посвящена монография Д. А. Леонтьева «Психология смысла», которая стала результатом его двадцатилетней работы над данной темой. Смысл, по мнению Д. А. Леонтьева, является перспективным понятием для построения единой общей психологии, психологии будущего. В своей монографии Д. А. Леонтьев собирает из кусочков мозаики общую картину смысловой реальности и приходит к выводу, что «за понятием смысла скрывается не конкретная психологическая структура, допускающая однозначную дефиницию, а сложная и многогранная смысловая реальность, принимающая различные формы и проявляющаяся в различных психологических эффектах». В. П. Зинченко для дефиниции этой сложной и многогранной системы считает наиболее подходящим язык метафор и говорит, вслед за Шпетом, о «кровеносной системе смысла».

В теоретических построениях Д. А. Леонтьева мы находим очень важные предпосылки для объяснения механизмов выгорания и его специфики. Д. А. Леонтьев выстраивает концепцию смысла в парадигме деятельностного подхода, начиная с описания разновидностей смысловых структур: личностный смысл, смысловая установка, мотив, смысловая диспозиция, смысловой конструкт и личностные ценности, и рассматривая их в системе функционирования смысловой регуляции жизнедеятельности.

Эти шесть структур Д. А. Леонтьев относит к трем уровням организации: уровню непосредственно включенных в регуляцию процессов жизнедеятельности и психического отражения (личностный смысл и смысловая установка), уровню смыслообразующих структур, участие которых в регуляторных процессах опосредовано порождаемыми ими структурами первого уровня (мотив, смысловая диспозиция и смысловой конструкт), и, наконец, высшему уровню, к которому относится одна из разновидностей смысловых структур — личностные ценности, являющиеся неизменным и устойчивым в масштабе жизни субъекта источником смыслообразования, автономными по отношению к конкретным ситуациям взаимодействия субъекта с миром.. Автор говорит, что выделение структурных составляющих — это лишь промежуточный этап, так как «характеристика системы в целом требует иных понятий, чем характеристика отдельных иерархических уровней» и обращается к понятию «динамической смысловой системы», которое было впервые использовано Л. С. Выготским. К нему же обращается А. Г. Асмолов в поисках адекватного пути анализа личности, критикуя убеждение, что «в какомлибо одном динамическом образовании личности, будь то влечение, диспозиция, установка, отношение, потребность или мотив, как в фокусе сконцентрированы свойства личности как целого».

Д. А. Леонтьев определяет динамическую смысловую систему как «относительно устойчивую и автономную иерархически организованную систему, включающую в себя ряд разноуровневых смысловых структур и функционирующую как единое целое». Автор различает два вида динамических смысловых систем: ДСС личности и ДСС деятельности.

Далее Д. А. Леонтьев вводит понятие смысла жизни, которое «представляет собой концентрированную описательную характеристику наиболее стержневой и обобщенной динамической смысловой системы, ответственной за общую направленность жизни субъекта как целого». Д. А. Леонтьев говорит о смысле жизни как о высшем смысле, противопоставляя его низкоуровневым смысловым механизмам, которые регулируют человеческую деятельность. Он выделяет три аспекта смысла жизни: субъективный образ цели, объективная направленность и эмоциональное переживание включенности и осмысленности. Выделяя данные аспекты смысла, Д. А. Леонтьев обращается к работам В. Франкла, которого он цитирует на протяжении всей книги, и отмечает, что хотя кажется, что смысл с точки зрения деятельностного подхода и теории Франкла — это совершенно разные понятия, это не так. Используя все тот же димензионный метод Франкла, Д. А. Леонтьев выстраивает общее пространство, в котором соединяет теоретические взгляды В. Франкла и подход деятельностной психологии.

Теоретические взгляды Д. А. Леонтьева представляются нам важными для анализа такого сложного феномена, как синдром выгорания. Повторим тезис В. Е. Орла: «Психическое выгорание представляет собой своеобразную “антисистему”, включенную в разные системы функционирования личности и оказывающую отрицательное влияние на параметры профессионального развития и жизнедеятельности личности». Как уже было отмечено выше, автор не проясняет, что он имеет в виду под «антисистемой». На наш взгляд, в идеях В. Е. Орла, которые являются результатом его исследований, в том числе и эмпирических, проявляется как раз идея «динамической смысловой системы» Д. А. Леонтьева. Функцией динамической смысловой системы личности является регуляция как конкретной деятельности, так и всей жизнедеятельности субъекта. Главным для нас в понятии «динамическая смысловая система» является то, что она относится к разным уровням деятельности человека, а также к «жизненному миру» личности.

Согласно теоретическим взглядам В. Е. Орла, функциями выгорания являются «демотивационная», «декогнитивная», «дерегуляторная». Это функции, противоположные смысловой системе. Итак, можно предположить, что это отражение динамического принципа регуляции смысловой сферы. Но если смысловая система, которая характерна для личности, приводит к таким последствиям, неизбежно встает вывод о характере самой смысловой системы личности. Согласно многим зарубежным авторам выгорание возникает при столкновении неадекватных и идеалистических установок с реалиями действительности. Таким образом, смысловая система, которая есть у личности, «загоняет» человека в синдром выгорания, потому что данная смысловая система неадекватна реалиям действительности. Повторим еще раз, что, согласно определению Д. А. Леонтьева, «смысловая сфера личности — это особым образом организованная совокупность смысловых образований (структур) и связей между ними, обеспечивающая смысловую организацию целостной жизнедеятельности субъекта во всех ее сферах».

Венчающим и центральным в концепции смысла Д. А. Леонтьева является понятие смысла жизни, который Д. А. Леонтьев определяет как «концентрированную описательную характеристику наиболее стрежневой и обобщенной динамической смысловой системы, ответственной за общую направленность жизни субъекта как целого…».

Смыслообразующую функцию, по Д. А. Леонтьеву, на высшем уровне выполняют личностные ценности. В отличие от потребностей, ценности — это «стабильное, вечное, не зависящее от внешних обстоятельств, абсолютное». Д. А. Леонтьев также ссылается на тезис В. Франкла о том, что потребности толкают нас, а ценности притягивают, утверждая, что «ценности переживаются как идеалы — конечные ориентиры желательного состояния дел».

На наш взгляд, понимание ценностей Д. А. Леонтьевым и В. Франклом не равнозначно, хотя у обоих ценности имеют непосредственное отношение к смыслу. В теоретических представлениях Д. А. Леонтьева ценности выполняют смыслообразующую функцию. Согласно теории В. Франкла, через переживание ценностей личность реализует смыслы, они представляют собой «смысловые универсалии, кристаллизовавшиеся в результате обобщения типичных ситуаций, с которыми обществу или человечеству пришлось сталкиваться». Ценности представляют собой возможные пути, посредством которых человек может сделать свою жизнь осмысленной. Д. А. Леонтьев делает акцент на направляющем аспекте смысла, ценности в его теоретических представлениях — «конечные ориентиры желательного состояния дел», в то время как В. Франкл говорит о смысле каждой конкретной ситуации. Смысл априори содержится в каждой ситуации жизни, даже самой безвыходной, он единственный и истинный, человек должен его найти. В теории Д. А. Леонтьева истинность смысла жизни не выводится из теоретических построений его концепции. Смысл жизни, представляющий собой интегральную динамическую смысловую систему личности, которая отвечает за общую направленность жизни человека, может быть как истинным, так и ложным. Но в чем же тогда критерий истинности смысла жизни человека?

Как уже было сказано выше, личностные ценности в концепции Д. А. Леонтьева являются смысло-образующими. Личностные же ценности, в свою очередь, представляют собой интериоризованные социальные. Для Франкла это не так. Его учение о ценностях — это аксиология немецкого философа, ученика Э. Гуссерля, Макса Шеллера. По Шеллеру, ценности объективно присутствуют в мире, и человек рождается со способностью их воспринимать в здоровой (т. е. правильной с точки зрения его экзистенции) иерархии. Нарушение этой иерархии (по Шеллеру — «ordo amoris» — порядок любовей) есть результат травм и нездорового влияния со стороны социума. Таким образом, адекватное восприятие иерархии ценностей — внесоциально, оно не имеет межкультурных различий. Различаются лишь содержания, наполняющие высшие (внутренние) и инструментальные (практические) ценности. Таким образом, согласно этой аксиологии, можно говорить об истинном смысле жизни человека, если он соответствует здоровым, правильным ценностям. Вопрос о том, какой смысл считать истинным и правильным для человека, является актуальным для нас и требует рассмотрения в более широком контексте, так как он напрямую связан с темой синдрома выгорания. Как было указано выше, синдром выгорания часто связывают с нереалистичностью жизненных установок, идеализмом и завышенными требованиями.