Автор работы: Пользователь скрыл имя, 24 Февраля 2016 в 18:30, лекция
И исследовательская практика, и обыденная речь свидетельствуют, что диапазон применения и истолкования термина «культура» необычайно широк. Им пользуются, когда речь идет о «культуре обработки полей» и о «культуре как знаковой системе»; это слово воспринимается как синоним искусства и одновременно - как эквивалент воспитанности и цивилизованности.
Подобную же мысль мы можем встретить у греческого философа V века до н.э. Эмпедокла, говорившего о «благоустроенном» и «единораздельном» Космосе, постепенно распадающемся и гибнущем в «общем мировом пожаре», в результате чего воцаряется Хаос; затем вновь возобновляется это бесконечное движение по кругу от Хаоса к Космосу и от Космоса к Хаосу.
Следует отметить, что римское восприятие времени в эпоху процветания древнеримской государственности отличалось от греческого; об этом свидетельствуют римская вера в прогресс и неприятие греческой теории циклов или регресса от золотого века к железному. Однако последние столетия существования Рима свидетельствуют не только о смещении акцентов, но и кардинальном пересмотре проблемы «текучести» времени. Римский император Марк Аврелий в философских размышлениях «К самому себе» пишет следующее: «Разумная душа облетает весь мир и… сознает, что наши потомки не увидят ничего нового, как и наши предки не видели ничего сверх того, что видели мы… человек сорока лет в силу общего единообразия… уже видел все прошедшее и все имеющее быть». Отражением этой позднеримской концепции времени, варьирующей греческую «точечность» и циклизм, явились, с одной стороны, идеи вечности империи, с другой – многочисленные проповеди конца мира.
Тема круговращения неотделима от самых первых понятий, при помощи которых древний человек пытался выразить свое представление об интервалах времени. Например, год – это время от лета до лета, а также время, за которое Солнце делает оборот вокруг Земли (именно так это представлялось до открытия Н.Коперника); деление года на месяцы связано с циклом смены лунных фаз; представление о неделе восходит к семи планетам, которые, как полагали древние, вращаются вокруг Земли (астрономам тогда были известны Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн; Луна и Солнце также причислялись тогда к планетам).
Таким образом, представление о годовых, месячно-лунных, недельных циклах – это попытка древнего человека создать иерархию временных «кругов». «Круги» эти различны: мы видим и тысячелетние гераклитовские циклы, и годовые круговращения, и лунные фазы, позволившие древним разделить год на месяцы. Не случайно первый месяц года по юлианскому календарю – «январь» - назван именем двуликого Януса, божества «завершения» и «начала». Конец и начало, символизируемые Янусом, сходятся в некоей точке «круга» времени.
Миф о Кроносе – олицетворенном Хроносе – Времени, рождающем и поглощающем своих детей – ярчайшее мифологическое свидетельство древней циклической концепции времени (отдельного его «круга»). Не менее яркими мифологическими подтверждениями циклизма являются мифы о родовом проклятии и наказании тех, кто посмел в чем-либо состязаться с богами (бесконечный «откат» и возвращение хрустальных вод озера, в котором стоит мучимый вечной жаждой Тантал; камень Сизифа, поднимаемый им на вершину горы и низвергающийся оттуда вновь и вновь; мучения Прометея, печень которого, исцеляющуюся за ночь, вновь и вновь раздирает прилетающий днем орел и т.д.)
Представления о пространстве, свойственное античному миропониманию, может быть реконструировано на основе знакомства с греко-римской мифологией и философией. Известно, что античные боги пребывали в едином, общем с людьми, Космосе. В природно-человеческом мире было определено вполне конкретное место, которое боги избрали для своего обитания. Это гора Олимп в Греции, вернее, горный массив на границе Македонии и Фессалии. Близость, обозримость, ограниченность и единство мира людей и богов подчеркивается в целом ряде мифологических сюжетов, персонажи которых с необычайной легкостью «мигрируют» между Олимпом и Землей. С Олимпа был дважды сброшен на Землю хромоножка-Гефест; Геракл после своих двенадцати подвигов, наоборот, вознесся на Олимп; Зевс, верховный бог, покидает свое царственное жилище, без конца улаживая (а то и расстраивая) дела земных людей и навещая своих бесконечных возлюбленных – смертных женщин. Столь же достижим и пространственно близок людям подземный мир – Аид, царство мертвых, где находятся тени умерших. Общеизвестен миф об Орфее и Эвридике, свидетельствующий о возможности спуститься в Ад и затем вновь вернуться на Землю; менее популярен, но столь же прекрасен миф об Адмете и жене его Алкесте, согласившейся умереть, чтобы продлить жизнь своего мужа, и возвращенной в мир людей Гераклом.
Философской квинтэссенцией
вместе они замыкают наш мир.
Таким образом, и в мифологии,
и в философии господствует
идея конечности, обозримости пространства.
Необычайно образно эту
Как мыслился древними мир, в котором они пребывали, - мир, где были обозначены пространственные пределы, где время текло по «кругу», вселяя надежду на вечный возврат к истокам, началу жизни в возрождающемся, гармоничном отграниченном Космосе? Подобное архаическое истолкование времени и пространства обуславливалось особым «детским», архаическим способом мышления, свидетельствовавшем о «телесном», «пластическом», предметно-субстанциональном способе постижения и отражения мира в античности.
Античный мир, с его антропоморфными богами, с его музыкально- звучащими сферами, по которым движутся планеты, с божественным Олимпом, возвышающимся на границе Фессалии и Македонии, со страшными Симплегадами, поджидающими свои жертвы у пролива Дарданелл, - реален, предметен, вещественен. Столь же вещественен, «телесен», наивно-реалистичен тип мышления античного человека, оперирующего понятиями- «образами», понятиями-«телами», посредством которых структурируется не только реальный, но и божественно-мифологический мир.
История развития греко-римского мифа
Схема-генеалогия античного мифа воспроизводит основные этапы формирования и «исхода» античного мифологизма в его героическом, олимпийском варианте (известно, что существует несколько вариантов космогонических, теогонических и антропогонических мифов, среди которых особо могут быть отмечены пеласгийский или пеласгический, гомеровский, орфический, олимпийский и два философских мифа творения). Культурно-историческая реконструкция олимпийского варианта мифа была осуществлена философом, филологом и культуроведом А.Ф. Лосевым (1893-1988).
В соответствии с лосевским видением процесса становления и «исхода» античной мифологии можно выделить четыре основных периода развития античного мифа. Это мифологическая архаика, мифологическая классика, эпоха разложения классического мифа (предваряющая гибель мифа) и самоотрицание мифологии.
Мифологическая архаика – период в становлении античного мифа, исторически совпадающий с эпохой матриархата и сюжетно сконцентрированный вокруг образа Земли (Хтон), все из себя рождающей и все собой питающей. Образ Земли – источника и лона всего мира – является основой мифологических представлений эпохи матриархата (хтонических представлений) и ассоциируется с образом женщины, главы рода, матери, кормилицы, начала всех начал. Породив весь мир, а, следовательно, и Небо, Земля – теперь она становится Геей – вступает в брак с Небом – Ураном. Этот союз способствовал появлению на свет могучих и страшных сил, олицетворенных в образах циклопов, гигантов, сторуких, Эриний, Тифона и т.д. Стихийно-чудовищная мифология матриархата символизировала собой ужас и одновременно преклонение перед миром – Хаосом, свидетельствовала о том, что древний человек еще не в состоянии был выделить себя из природы и тем более – противопоставить себя ей. Многочисленные миксантропические образы (полузверь, получеловек) являются своеобразным свидетельством этого вынужденно-органичного слияния с природой; одновременно миксантропизм и наивно-страшные уродства циклопов, Эхидны и прочих существ могли свидетельствовать о своеобразном предчувствии возможных последствий промискуитета, кровосмесительства, классическим примером чего является брак Геи и Урана.
Второй этап становления античного мифа – этап, отражающий процесс освоения и гармонизации мира человеком, причем в мифе эта тенденция нашла воплощение в мифологических сюжетах, повествующих о борьбе с прошлым, с прежними богами. Именно к этому периоду могут быть отнесены мифы о победе Зевса над Кроносом, Аполлона – над пифийским драконом, Персея – над Медузой Горгоной, Тезея – над Минотавром. Этот набор мифов свидетельствует и о переходе от миксантропизма к антропоморфизму как формальному принципу богоотражения.
Исторически переход от хтонической мифологии к классической, олимпийской, сопряжен с переходом от матриархата к патриархату.
Коллизии, сопровождавшие этот процесс, носили чаще всего оптимистически-трагический характер. Но мифы, при внимательном прочтении их демонстрируют и примеры комических ситуаций, наблюдавшихся, видимо, в процессе выравнивания, а затем и возвеличивания прав отца, главы рода, мужчины, сменившего на социально-историческом поприще родоначальницу-женщину. Забавным отголоском специфически трактуемого равенства и последующего верховенства мужского начала (в процессе преодоления матриархата патриархатом) являются мифы о рождении Афины и Диониса. Как известно, они были рождены самим Зевсом (Афина – из головы, а Дионис – из бедра верховного бога). В подобных сюжетах зашифрована ситуация, свидетельствовавшая о наивной вере древних в возможность перемещения всех жизненно-важных функций хтонической родоначальницы (женщины-матери) к патриарху (мужчине-отцу) – всех, вплоть до деторождения!
Возвращаясь к теме победы новых, классических богов над богами хтоническими, следует отметить, что в сюжетах мифов, отнесенных А.Ф. Лосевым к этому периоду, весьма часто зашифровывается ситуация, свидетельствующая уже не о слепом преклонении перед природой, а о первых симптомах возвышения над ней; причем центральными персонажами этих мифов становятся зачастую не боги и герои, а смертные люди (Эдип разгадал загадку Сфинкса; Одиссей не поддался завораживающему пению сирен; аргонавты сумели проплыть мимо Симплегад и т.д.).
Третий период эволюции мифа символизирует движение мифа к своему “исходу”; он самостоятелен лишь в той мере, в какой раскрывает первые симптомы утраты мифологическими богами священной ауры. Тема агона, состязания с волей богов (немыслимая прежде) звучит в мифах о налагаемом богами родовом проклятии, приводящем к гибели несколько поколений подряд.
К таким мифам относятся знаменитые мифы о Тантале, Сизифе, Лае (отце Эдипа). Это мифы – трагедии, ибо тема родового проклятия служит лишь своеобразным фоном для постановки следующей проблемы эволюционирующего мифологического сознания – проблемы состязания человека с богом. Тантал стремился испытать меру всезнания и всемогущества богов, предложив им на пиру зажаренное мясо своего собственного сына; Лай пытался уйти от предначертанной судьбы, жестоко поступив с Эдипом. Все они были наказаны богами; однако, это лишь временная победа олимпийцев. Сама возможность такого страшного состязания с волей богов была симптоматична, ибо она свидетельствовала о рождении опасных сомнений относительно существа и пределов божественной власти всего олимпийского пантеона.
Последний этап исторической эволюции античного мифологизма определен А.Ф. Лосевым как этап «самоотрицания» мифологии, этап внутреннего, имманентного изживания мифа. Главными мифологическими персонажами, символизирующими этот процесс, являются Дионис и Прометей.
Известно, что мистическая экзальтация, в которую впадали во время празднования Дионисий почитатели Диониса, бога виноградарства и виноделия, создавала у поклонников Диониса иллюзию полного внутреннего единения с божеством. Тем самым как бы уничтожалась пропасть между богами и людьми, человек возводил себя до божественного состояния. Примечательно, что в позднегреческих и позднеримских комедиях мифологические боги пусты и ничтожны. Если вспомнить, что трагедия и комедия возникли как таковые из культа Диониса, то создавшуюся ситуацию можно выразить словами В. Гюго: «Это убьет то» (театр, родившийся на почве религиозных мистерий, девальвирует, обесценивает в итоге сам миф, самих богов – породителей.)
Исключительную роль в самоотрицании мифологии сыграл образ Прометея. Всем известен миф о Прометее, донаторе (дарителе) человечества, но мало кто знает, что у Прометея, «мыслящего прежде» (так переводится его имя), был брат Эпиметей, «мыслящий после»; с роковым, необдуманным шагом Эпиметея связано появление среди людей Пандоры, принесшей человечеству в своем ларчике всевозможные бедствия, страдания и болезни. Такова была месть Зевса человечеству уже после примирения с Прометеем, после победы, одержанной мучеником – титаном над богами.
Снижение, десакрализация богов в мифе и возвышение, торжество героев и смертных прослеживаются и в процессе литературной версификации образа Прометея. Если в раннем варианте, у Эсхила (в «Прометее прикованном») Прометей лишь похищает огонь для людей и дарит им первые блага цивилизации, то в позднеантичной версии Прометей предстает креатором, созидателем первых людей, вылепленных им из глины и наделенных сознанием. Образ титана Прометея настолько прочно идентифицируется с образом и судьбой опекаемого им человечества, что победа Прометея воспринимается как торжество человека над богами и над миром – Хаосом. На смену Хаосу приходит Космос.
Подвергая античную мифологию культурно-историческому анализу, следует помнить, что дошедшие до нас мифы представляют собой сложный комплекс напластований различных эпох: обнаружить мифологический персонаж или сюжет, жестко детерминированный определенной эпохой в эволюции мифа, практически невозможно; да это и не нужно. В качестве примера можно сослаться на образ Минотавра.
Как известно, Минотавр – один из самых известных миксантропических персонажей античной мифологии, получеловек-полубык. Бычья голова – свидетельство появления этого персонажа в период раннего матриархата: человек еще идентифицирует себя с животными или, по крайней мере, не отличает себя от них. Звезды, с которыми часто изображается Минотавр, и то обстоятельство, что он носит имя «Звездный» - это уже космическое обобщение более позднего времени. Минотавра убивает герой Тесей – эта часть мифа могла возникнуть только в эпоху мифологической классики.