Концептосфера "человекличность" в художественном тексте средневерхненемецкого периода

Раздел 2.3. «Ментальная составляющая текстового концепта «автор» (концептуальные формулы)» имеет своей целью рассмотрение ментального уровня авторской когниции, отраженной в так называемых концептуальных формулах. Под ними подразумеваются  фрагменты текста, представляющие собой авторское осмысление описываемых событий, суммированное в виде своеобразных познавательных резюме, представляющих собой итог процесса художественной когниции. Например: 0156,3 man sol stæten friunden  chlagen hercen not// нужно только настоящим друзьям жаловаться о сердечной беде.  Важно подчеркнуть, что при их описании в данном разделе параллельно с авторским приводится  литературный перевод Ю.Б. Корнеева, в котором ментальность формул заметно усилена, и это обстоятельство весьма показательно, поскольку в этом случае литературный перевод можно расценивать как новый, освоенный современным текстопостроением уровень обобщения и абстракции при комментировании жизненных коллизий. На его фоне более наглядно смотрится уровень осмысления (т.е. собственно познания или художественной когниции) в тексте «Песни». Такого рода концептуальные формулы даются в тексте от лица автора и от лица персонажей. Последнее обстоятельство представляется чрезвычайно значимым, поскольку в этом случае автор фактически структурирует личностный аспект персонажа, делая того способным к умозаключениям в виде выводимых на основе жизненного опыта истин и, что особенно важно,  на основе анализа конкретной ситуации. В этом смысле антропоцентризм текста начинает соединять авторские и персонажные черты, а концепт «автор» начинает обнаруживать ориентацию на другого человека и на личностный аспект его представления в тексте.

Раздел 2.4. «Концепт «человек» vs. концепт «люди» в тексте «Песни» посвящен анализу числовых характеристик самых разнообразных лиц. В иерархии текстовых персонажей выделяются главные, второстепенные и (как их предлагается назвать) фоновые персонажи, представляющие собой по большей мере однократные называния действующих лиц.  К ним в тексте «Песни» относятся однократные упоминания людей и особенно целых масс людей, соединенных в текстовых реализациях с числовыми индикациями. Выстраивая  концепт «фоновый персонаж», автор дает ему достаточно единообразную числовую интепретацию, раскрывая тем самым собственную позицию в его трактовке. Совершенно очевидно, что предметом его интереса являются числа, а не соединяемые с ними субъекты. Но, распространяя числовую характеризацию на людей, автор выстраивает соответствующий фрагмент концептосферы «человек/личность». С другой стороны, данная концептосфера именно с этого места начинает разветвляться, включая помимо автора фактор человека как массы людей в её обезличенном представлении без каких-либо черт индивидуализации и соответственно в отсутствие личностных проявлений изображаемой человеческой массы.

В разделе 2.5. «Наименования лиц в структуре концепта «персонаж» как выражение авторского внимания к человеку» содержится анализ наименований персонажей. В наименованиях лиц структура текстовой концептосферы «человек-личность» начинает обретать черты конкретности. Здесь в минимальной степени начинают проступать черты их индивидуализации, носящей, тем не менее, следы авторских предпочтений в наименовании тех или иных персонажей определенными лексическими средствами. Все наименования лица в тексте «Песни» можно подразделить на 4 группы по степени уменьшения частотности их появления в тексте: по имени собственному (491), по социальному положению персонажа (481),  а внутри неё  по поло-возрастному признаку, что в основном относится к женщинам (94),  по признаку родства (75), по признаку принадлежности к какой-либо общности (74). Особняком стоят личные местоимения (153). Таким образом, автор через различные нюансы в наименовании персонажей вносит в текст определенные элементы их индивидуализации.  Например, Зигфрида  автор  чаще всего называет held – герой: «0118,1 Daz zvrnde harte sere  der helt von Niderlant/\Рассердился сильно очень герой из Нидерландов//0903,4 so wær ovch immer sicher  der helt chuene vñ gvot//Так был также всегда надежен герой смелый и хороший». Гунтер в тексте обозначается преимущественно как kunning – король: «0079,1 Do waren ovch dem kunige  div mære nv geseit//Вот была сказана новость королю//0398,2 der burge also nahenn  do sach der kunic...//Рядом с замком  увидел король...// 0435,1 Sifrit d/er\ starche  zv dem kunige trat//Зигфрид сильный к королю подошел».

Диапазон лексической индивидуализации весьма широк: наименования по имени, признающиеся многими исследователями  одним из способов выделения персонажа из толпы, или особые наименования, как в случае с Фолькером (только его одного во всем тексте автор называет по профессии: скрипач, шпильман), или наиболее частотные наименования одного из статусов персонажа, как в случае с Зигфридом, Гюнтером и некоторыми другими персонажами. Следует  также заметить, что называние автором своих героев по имени не только сообщает им определенные черты индивидуализации, но и раскрывает авторское отношение к ним, поскольку в ряде случаев заметными оказываются авторские предпочтения в номинации героев.

Глава третья посвящается детальному изучению и структурированию концепта «персонаж» в тексте «Песни». В главе рассматривается тот аспект концептосферы «человек/личность», где антропоцентрическая парадигма текста «Песни» выстраивается автором с участием персонажей, устойчиво выделяемых им на фоне всех упоминаемых лиц. Внимание, таким образом, сосредотачивается на фрагментах текста, сигнализирующих о появлении в структуре концепта «человек» личностных мотивов. Их изложение дается в главе в направлении увеличения степени индивидуализации, считающейся в психологии одним из черт личности.

Главным объектом рассмотрения являются главные персонажи на основе текстовых фрагментов, представляющих собой, как уже было заявлено, «молодые побеги на старом древе эпического сюжета», где главные герои наделяются характеристиками, выходящими за рамки традиционных ролей. Помимо этого, там, где нельзя провести четкого размежевания в авторском приеме характеризации, одинаково распространяющемся как на главных, так и на прочих персонажей, в расчет принимаются и последние.

В разделе 3.1. «Компакт-характеристики персонажей в тексте «Песни»» исследуется один из часто встречающихся типов характеризации персонажа, представленный в виде краткой характеристики, состоящей из одного или нескольких его признаков. Данные признаки находятся в непосредственной связи с называнием персонажа по имени собственному или нарицательному. Эти характеристики содержат информацию как об авторе (в плане целесообразных с его точки зрения деталей образа), так и о персонаже, поскольку с их помощью тот начинает индивидуализироваться и обретать зримые черты.

В качестве примера следует в первую очередь привести такие фрагменты текста, где характеризация персонажа минимальна и где  компакт-характеристика (как предложенный в этой связи способ её вербализованного выражения в эпическом тексте) представлена в своей ядерной структуре: «0400,1 ))D((o sp/ra\ch d/er\ chune Sifrit  ir svlt von hinnen spehn//Сказал смелый Зигфрид вы должны отсюда смотреть». Если иметь в виду тематический диапазон компакт-характеристик, то следует признать, что в основном они отражают качества героев, и являются своего рода «нормой признака» образцового рыцаря или образцовой дамы. С помощью компакт-характеристик  автором предпринимается попытка индивидуализировать персонажей, но преимущественно в диапазоне их эпической роли. Примечательно, что характеризуемые таким способом персонажи изображаются типичными членами средневекового общества и наделяются качествами, которые признаются положительными в этом обществе. Автор неоднократно подчёркивает, такие их качества, как благородство (знатность), красота, богатство (могущество), положительность в чем-либо, щедрость, смелость, физическая сила; все эти признаки являются типичными для героев средневекового эпоса. Интересно отметить, что автор по-разному вводит в текст характеристики основных героев: он характеризует их не только сам через собственную авторскую речь, но также и косвенно, через высказывания других  персонажей. Например, характеризация Хагена слугами Кримхильды выглядит следующим образом: 1794,1 ))D((es antwrtem kunige ein Chriemh' man //Отвечает королю слуга Кримхильды//1794,2 er ist geborn von Tronege sin vater hiez Adrian// он рожден в Тронье его отец звался Адриан//1794,3 swie blider hie gebarte er ist ein grimm/er\ man//как ни образцово его поведение он яростный воин. Тот факт, что герои «Песни» взаимно характеризуют друг друга,  свидетельствует о присутствии у персонажей личностного начала, выражающегося в оценке характера окружающих людей. Подобный прием текстопостроения также говорит о том, что герои выходят за пределы отведенной им роли и действуют как личности. Компакт-характеристики можно суммировать и вычислить на их основе оценочный образ того или иного персонажа. Например, Хаген сквозь призму компакт-характеристик выступает как «griemlich - гневный», что уже выходит за рамки тех признаков стандартной характеризации, которые вписываются в парадигму положительных качеств. К тому же, данный эпитет в тексте прилагается только к нему. Таким образом, автор даже с помощью приёма текстопостроения, унаследованного от эпической традиции, так или иначе, индивидуализирует своих героев, поскольку видит их реальными живыми людьми, имеющими определённое личностное начало.

Раздел 3.2. «Концепт «портрет» как средство персонализации героя в тексте «Песни»» раскрывает особенности портретирования автором своих героев и анализирует функцию портретных зарисовок с точки зрения характеристики персонажа и автора как личностей. Концепт «портрет» можно расценивать как шаг автора к персонализации персонажа,  к стремлению его выделить, наделить того только ему присущими чертами. Нельзя не подчеркнуть, однако, что на данном этапе развития художественной когниции концепт «портрет» подменяется его составляющей, а именно концептом «костюм». Самым пространным описанием костюма в тексте «Песни» является подробная детализация отдельных признаков охотничьего костюма Зигфрида (весьма показательная с точки зрения текстовой номинации): «0960,1 ))V((on bezzerm birsgewæte  gehort ir nie gesagen // О лучшем охотничьем костюме, чем у него (никто) никогда не говорил//0960,2 einen roch von swarzem pfellel  den sah man in tragen//шапку  из черного тонкого шелка видели он носил//0960,3 uñ einen hvot von zobele  der riche was genvoch//и   мех  из соболя  богат была достаточно//0960,4 hey waz er gvt/er\ porten  an sinem chochære trvoch!//Ах у него были красивые края на его колчане//0961,1 Ein hvot von einem pantel  dar vb/er\ was gezogn//Мех пантеры был на нем нашит». Такое пристальное внимание к костюму не может не говорить о важности данной категории для  средневекового автора и  его слушателей, при этом автор обнаруживает себя как тонкий знаток мужского костюма.

Появление текстовой структуры «портрет» можно расценивать как  явный признак пробуждения интереса к человеческой индивидуальности. Однако развитие жанров и разновидностей литературно-художественного портрета (лирический, парадный и прочий) приходится на гораздо более позднюю эпоху, а вместе с тем и тонкая дифференциация личности в таком портрете. Тем не менее, портрет в тексте «Песни» вполне допустимо расценивать как один из вариантов литературно-художественного портрета в самом широком культурно-историческом контексте. В его оценке современное фоновое знание исследователя оказывается совсем не лишним, и лишь с опорой на него можно верно оценить текстовые параметры нибелунговского портрета. Достаточно в этой связи принять к сведению следующие особенности современных литературно-художественных портретов: портрет может подчеркивать социально-типические свойства изображаемого лица, его социальный статус и приписываемые его сану добродетели или его особенность, неповторимость; раскрывать внутренний мир или фиксировать свойства внешности; быть возвышающим или разоблачительным. Многого из перечисленного выше нет, разумеется,  в нибелунговском портрете, но то, что в нем имеется, раскрывает общественно принятый взгляд на внешний облик человека и на допустимую меру его упоминания в художественном тексте. Что же касается нибелунговского концепта «портрет» в целом, то здесь несомненна  его андроноцентрическая организация с преобладанием слоёв внешнего портретирования, в котором наибольшую значимость имеет костюм. Заметны предпочтения автора в портретировании отдельных персонажей: более приближенными  к реальным живым людям оказываются такие герои, как Хаген и Зигфрид. Например, в описании внешности Хагена заметно присутствие не вполне эпических черт, сближающих его с живым человеком: 1774,1 ))D((er helt was wol gewahsen daz ist al war, //Герой был высок (хорошо выросшим) что все было//1774,2 groz was er zen brvsten gemischet was sin har//большой был он в груди, смешаны были его волосы//1774,3 mit einer grisen varwe div bein im warn lanc//с серым цветом, ноги его были длинные,//1774,4 vn eyslich sin gesihene er het herlichen ganc// и ледяной взгляд его, он великолепную походку имел. Такие качества, как седина, ледяной взгляд, великолепная походка  - выходят за рамки эпического портретирования и делают персонажа более реальным.

В разделе 3.3. «Концепт «кинесика» в тексте «Песни»» анализируется употребление персонажами жестов как одно из средств их индивидуализации автором. Для средневекового общества было характерно использование особенно развитой невербальной формы общения. Жесты были прочным звеном, соединяющим человеческие воли и человеческие тела, а человек рассматривался как единство души и тела, связанных динамическим отношением. Жесты воплощали эту связь, выражая желания, чувства и устремления, все «священные движения души». Поэтому при рассмотрении концептосферы личности в средневековом эпическом тексте жестам следует уделить особое внимание, поскольку именно они выполняют функцию изображения внутреннего мира героя, его состояния. Среди наиболее употребительных жестов в «Песни о Нибелунгах» можно назвать поцелуй (16), подавание руки (14), поклон (8), вставание (8), обнимание (2). Следует сразу подчеркнуть, что все  вышеперечисленные жесты в любом обществе имеют положительное значение, если используются людьми, имеющими искренние намерения. Современному читателю не всегда понятно то, что хотел сказать средневековый автор, поскольку изменился не только сам мир, но и способы реакции на него людьми, а соответственно и изображения того и другого в тексте. Однако, если исходить из того, что в средневековье внешнее было неотделимо от внутреннего, то с помощью анализа текста и изображенных в нем действий героев можно приблизиться к раскрытию внутреннего мира личности и, следовательно, психологизма средневекового текста.  С помощью жестов автор показывает эмоциональное состояние героев, делает их более реальными (то есть фактически представляет их личностями), а также усиливает психологизм сцен. По этой причине раскрытие текстовой кинесики эпического текста оказывается весьма эффективным для конструирования отраженной в нем концептосферы личности.

В разделе 3.4. «Ценностный аспект концептосферы «личность»» рассматривается внутренняя составляющая личности, а именно морально-нравственные установки персонажа.  В определениях «личности»  часто присутствует ценностная составляющая. Под ценностным аспектом концептосферы «личность» в «Песни о Нибелунгах» будут пониматься этические принципы, заложенные автором в текст. Так как автор  создал  «Песню» примерно в 12 веке, то исходя из вышесказанного, справедливо предположить, что автором в тексте «Песни» реализуется система ценностей придворного общества именно этого периода времени. В разделе сосредотачивается внимание на концепте «Верность/Treue», как одном из главных в системе ценностей персонажей.

В разделе 3.5. «Концепт «эмоции» в тексте «Песни»» отмечается, что эмоциональный блок, хотя и не отличается большой нюансировкой, тем не менее, проявляет себя в тексте довольно ярко. В тексте «Песни» все эмоции можно подразделить на несколько групп по степени уменьшения частотности: эмоции, выражающие печаль (48), радость (36), гнев (18), недовольство, досаду (7), страх (7), удивление (4),  стыд (3). Наиболее широко представлены в тексте эмоции выражающие печаль, грусть. Возможно, это связано с общим содержанием  (информацией) текста, которое и выступает их своеобразным регулятором. Важно отметить, что именно эмоция печали и грусти имеет самые разнообразные лексические средства выражения. Наиболее частотной в этом плане является лексема leit - печаль, огорчение, горесть, страдание, боль: «0070,1 Ez was leit den rechen  ez weint ovch manic meit// Это была  печаль рыцарей, это плачут много женщин// 0149,1 Dem kunige disiv mære  warn leide genvoc// Королю  эти новости были достаточно печальными. соответствующая эмоция вызывается обычно плохими новостями, поражением в битве, потерей близкого человека, какими-либо неудачами в делах, плохими предчувствиями, долгой разлукой и т.д. При этом эмоции могут иметь  свое внешнее проявление. Так, например, радость выражается следующим образом: «0459,2 der vil choune  Dancwart  wart von frevden rot //очень смелый Данкварт становиться от радости красным». Автор часто фиксирует проявление эмоций, но не называет при этом эмоцию, которую испытывает персонаж. Возможно, в этом не было необходимости для средневекового слушателя, однако для современного читателя ситуация не всегда понятна. В констатации данного факта концепт «эмоция» отчетливо проявляет себя как квант структурированного знания, необходимый для построения, а особенно для восприятия текста. Важно, таким образом, отметить, что эмоциональный блок эпического текста связан с авторской интерпретацией традиционного сюжета и поэтому может служить основой для выявления в этом типе текста его личностного отношения к явлениям того социума, к которому он принадлежал. Таким образом, концепт «эмоции» характеризует персонажей как людей чувствующих, тем самым, выводя их из рамок механически выполняющих свою роль типов.