Анализ реализации функций налогов посредством налоговых элементов

Вместе с тем в отношении  потребительского кредитования не действуют  и некоторые регулирующие меры. Так, из-под налогообложения выведен  самый быстрорастущий сегмент рынка  потребительского кредитования - экспресс-кредитование в местах приобретения товаров: определение  материальной выгоды не производится в случае предоставления физическому  лицу коммерческого кредита либо приобретения товара в кредит или  рассрочку. Это связано с тем, что действующим законодательством  не предусмотрены взаимоотношения  ни банка-кредитора, ни физического  лица-заемщика с третьими лицами (например, торговой организацией) [11, с. 88].

Предварительно принятое федеральным правительством решение  о замораживании ставки налога на добавленную стоимость на уровне 18%, думается, принципиально неверно. Оно, в частности, обессмысливает прошлогоднее правительственное решение о  снижении этой ставки с 20% до названного уровня в качестве первого шага, за которым должен был последовать  второй-дальнейшее ее двух-трехпроцентное уменьшение, нацеливаемое на стимулирование развития экономики. Понятно, что ослабление зависимости народного хозяйства от мировых цен на энергоносители настоятельно требует ослабления налоговой нагрузки прежде всего в перерабатывающих отраслях, где на порядок выше, нежели в отраслях добывающих, доля добавленной стоимости, соответственно - удельный вес НДС в общей налоговой нагрузке. Снижение рассматриваемой ставки до 15 - 16%, как представляется, создавало бы благоприятные предпосылки для развития именно отраслей переработки. Однако при этом стоило бы сохранить льготную – десятипроцентную – ставку НДС, действующую ныне, в частности, для ряда продовольственных товаров и изделий детского ассортимента; в противном случае неизбежен взлет цен на потребительском рынке [18, с. 9].

Например в Италии налог на добавленную стоимость взимается по дифференцированным ставкам. В настоящее время их пять: льготная – 2%, основная – 9%, две повышенные - 18% и 38%, а также нулевая, которая применяется к экспорту товаров и услуг.

Льготная ставка 2% применяется  к товарам первой необходимости (хлеб, молоко и другие продукты питания), а также газетам, журналам. По основной ставке 9% облагается широкий круг промышленных изделий, в том числе текстильных. Продукты питания и спиртные напитки, продаваемые через ресторан, а также бензин и нефтепродукты облагаются по ставке 18%. Самая высокая ставка применяется к предметам роскоши (меха, ювелирные изделия, спортивные автомашины [13, с. 41].

Что касается предлагаемых ныне иных, нежели снижение ставки НДС, путей ослабления налоговой нагрузки на экономику, то они, во-первых, находятся  в русле интересов хозяйствующих  субъектов нефтегазодобычи (с учетом вышесказанного), во-вторых, лишь еще больше усложнят налоговое администрирование НДС, с которым и сегодня предостаточно проблем (о чем речь пойдет далее). Тут просматриваются и другие негативы.

Так, предлагается уменьшить  налоговую нагрузку на экономику  путем вычета входного НДС по капитальному строительству по схеме, применяемой  к основному производству, т.е. в  режиме реального времени, а не после ввода оборудования в эксплуатацию. Решение вроде бы разумное, однако его реализация: а) вряд ли в конечном счете снизит налоговую нагрузку на хозяйствующих субъектов (ибо им предлагается вернуть их же деньги, но лишь несколько раньше, чем это происходит сегодня); б) способна создать еще один канал занижения налоговой базы и ухода от налогообложения; в) чревата вышеупомянутым усложнением администрирования.

Одна из предлагаемых ныне мер – отмена НДС как такового и введение вместо него налога с продаж – вообще неприемлема с экономической и политической точек зрения. Для полной компенсации потерь бюджета в связи с отменой НДС минимальная ставка налога с продаж должна была бы составить 15% (что, понятно, повлекло бы за собой галопирующий рост розничных цен). При установлении же этой ставки на уровне 5% (как и было до отмены данного налога) бюджет страны понес бы огромные потери. Наконец, если собираемость налога с продаж в связи с проблемами учета розничной выручки примерна такая же, что и НДС (70-75%), то администрирование первого вовсе не проще, чем второго.

Как уже отмечалось, администрирование  НДС сегодня заключает многие проблемы; конкретнее говоря, при его  нынешнем уровне данный налог через  три - четыре года может фактически исчезнуть и без замены его  налогом с продаж. Так, вычеты НДС  по внутренним операциям за последние  четыре года выросли в 2,4 раза при  увеличении соответствующих начисленных  сумм лишь вдвое; в 2010 г. они достигнули 6 трлн. руб., составив 85,1% к начисленной сумме (соответствующий показатель 2006 г. – 79,5%). Возмещение НДС по экспортным операциям увеличилось в 2009 г. по сравнению с 2005 г. более чем втрое при росте самого экспорта лишь в 1,9 раза и достигло в прошлом году 325 млрд. руб.; в бюджете-2010 такое возмещение заложено в сумме 344 млрд. руб.

Подобное абсурдное положение  складывается в результате задействуемых ныне алгоритмов возмещения не внесенных в бюджет сумм НДС (в объеме сотен миллиардов рублей); данные алгоритмы, позволяют хозяйствующим субъектам применять «эффективные» схемы ухода от налогообложения. Система НДС-счетов, способная радикально изменить сложившуюся ситуацию, отвергнута федеральным правительством, вознамерившимся было побороться с вышеупомянутым злом с помощью неэффективного и дорогостоящего механизма электронных счетов-фактур, но вскоре от своего намерения отказавшимся. Иной же альтернативы системе НДС-счетов пока не предложено [18, с. 21].

Отличием налоговой системы  Германии является наличие налога с  продаж вместо НДС. В государственных  доходах он составляет примерно 28% – второе место после подоходного налога и служит регулирующим источником. Его общая ставка – 14%. Но основные продовольственные товары, а также книжно-журнальная продукция облагаются по ставке 7%. Налог на доходы корпораций взимается с балансовой прибыли компании. Ставка налога на нераспределенную прибыль – 50%, а на прибыль, распределенную по дивидендам – 36%. [6, с. 32]

О завершении налоговой реформы  не может быть и речи до устранения легитимных механизмов существенного  занижения хозяйствующими субъектами налоговой базы, соответственно – налоговых обязательств. Одним из таких механизмов, по мнению контролирующих органов, является трансфертное ценообразование, применяемое в различной степени жесткости интегрированных корпоративных структурах (прежде всего холдингах и финансово-промышленных группах), представляющих собой объединения юридических лиц. Феномен такого ценообразования подчас даже трактуется как чуть ли не основной канал ухода крупного бизнеса от налогообложения (соответственно «утечки» бюджетных средств), как главная преграда на пути совершенствования налогового администрирования. При этом ссылаются на конкретные факты занижения холдинговыми структурами нефтяной и других отраслей корпоративных цен в целях уменьшения налоговой базы и минимизации («оптимизации») своего налогового бремени.

Отрицать подобные негативные факты и тенденции нелепо, однако хотелось бы сразу подчеркнуть, что, во-первых, проблема занижения крупным  бизнесом отпускных цен посредством  применения трансфертного ценообразования, да и другими способами, при всей своей серьезности «меркнет»  с точки зрения масштабов увода  финансовых средств от налогообложения  перед проблемой задействования схем, связанных с зачетами «входящего»  НДС во внутренних и внешнеторговых оборотах. Во-вторых (и это главное), борьба государства с процессами «оптимизации» налогов должна вестись против стремления хозяйствующих субъектов использовать трансфертное ценообразование для занижения отпускных корпоративных цен, а не против этого ценообразования как такового. Последнее – один из обязательных инструментов перераспределения финансовых потоков в рамках крупных интегрированных корпораций, концентрации и централизации всех их ресурсов для инвестирования приоритетных проектов, и т.п. В общем – одно из непременных средств обеспечения того «синергетического» эффекта интеграционного взаимодействия хозяйствующих субъектов, ради которого они и образуют холдинги и другие, менее жесткие, корпоративные объединения.

Думается, борьба с занижением отпускных цен производителей, в  том числе путем использования  трансфертного ценообразования, должна вестись в двух основных направлениях. Первое связано с расширением  и уточнением понятия «взаимозависимые лица для целей налогообложения», конкретизацией понятия «рыночная  цена» и с внесением соответствующих  поправок в статьи 20 и 40 Налогового кодекса РФ. По этим лит им ныне и  пытаются решить проблему федеральные  исполнительные власти, прежде всего  Минфин России.

Работа по уточнению определения  «взаимозависимых лиц», наверное, принесет определенные позитивные плоды, но способна ли она обеспечить резкое продвижение  в решении проблемы занижения  цен и налогов? Ясно, что прописать  в Кодексе все возможные случаи «взаимозависимости» не удастся, а значит, многие коллизии на сей счет придется решать с помощью судебных инстанций, что не может не усложнять взаимоотношения государства и налогоплательщиков. Да и как суды будут определять степень взаимозависимости партнеров, если не все ее критерии исчерпывающе прописаны в Кодексе?

Но и в случае предельно  четкого определения «взаимозависимости»  партнеров по бизнесу рассматриваемая  проблема вряд ли может быть полностью  решена, тем более, если не будет  дано четкого определения понятия  рыночной цены. Расплывчатость характеристики «рыночной цены» в статье 40 Налогового кодекса РФ позволяет практически  безнаказанно занижать контрактные  цены и уменьшать тем самым  налоговую базу, а применительно  к внешнеторговым (экспортно-импортным) операциям – и размер таможенных платежей. Проверки Счетной палаты РФ выявляют многочисленные факты явного занижения цен внутренних и международных (особенно при поставках на территорию зарубежных офшорных зон) контрактов, но доказательно убедить налоговые органы в этом в значительной части случаев практически невозможно. Так недобросовестные налогоплательщики сплошь и рядом создают в отмеченных зонах формально от них не зависимые посреднические компании, но аффилированность последних с первыми практически недоказуема: единственным инструментом здесь является выявление отклонения контрактных цен от рыночных более чем на 20% (этот контрольный инструмент налоговых органов регламентирован пунктом 2 статьи 40 Кодекса).

В настоящее время отсутствуют  и законодательно регламентированные методика определения рыночных цен, и перечень источников информации о последних применительно к конкретным регионам и товарам. А это способствует занижению ценовых параметров сделок далеко не только в рамках интегрированных корпораций. Нет непреодолимых юридических препятствий для этого, чтобы конкретные лица, создав предприятия на территории РФ и в офшорных зонах, продавали продукцию себе самим по ими же установленным заниженным ценам. Что касается арбитражных судов, то в связи с неопределенностью соответствующих положений статьи 40 Налогового кодекса РФ они, как правило, принимают решения по определению ценовых параметров сделок в пользу налогоплательщиков.

Хотя Налоговый кодекс РФ в принципе не исключает возможность  использования для определения  рыночной цены «официальных источников информации», в нем нет ни слова  о том, что конкретно следует  под ними понимать, информация каких  государственных и муниципальных  органов или коммерческих организаций  может быть использована. Нет ясности  и в том, можно ли использовать официальные зарубежные источники. Кодекс не определяет в качестве возможного источника и биржевые цены.

Очевидно, в Налоговом  кодексе РФ следовало бы четко  охарактеризовать и соответствующий  перечень источников, и право как  налоговых органов, так и налогоплательщиков использовать информацию о ценах, содержащуюся в публикуемых общедоступных  справочных изданиях о рыночных ценах, а также о биржевых (в том  числе зарубежных) котировках товаров. Кроме того, необходимо, думается предоставить государственным органам право использовать в налоговых проверках официальную информацию таможенной службы о таможенной стоимости соответствующих товаров. Одновременно стоило бы рассмотреть вопрос о создании негосударственного органа, публикующего на основе справочной российской и зарубежной информации данные о рыночных ценах и о пределах их колебаний, обязательные и для налогоплательщиков, и для контролирующих структур.

Признавая необходимость  проведения работы по охарактеризованной линии, хотелось бы сделать акцент на втором направлении, суть которого состоит в нацеливании налогового и бюджетного законодательств в целом на блокирование побуждений налогоплательщиков к задействованию различных механизмов занижения контрактных цен доя минимизации налогообложения. Речь идет об исключении (по возможности) из этого законодательства положений, непосредственно и жестко увязывающих размер уплачиваемых налогов с уровнем цен, применяемых в сделках.

В первую очередь это касается необходимости ликвидации адвалорных ставок по тем налогам, применительно  к которым есть возможность использовать специфические ставки. Ретроспективный  анализ показывает, что вышеупомянутое негативно направленное применение нефтяными холдинговыми корпорациями инструмента трансфертного ценообразования  в широких масштабах началось с привязки ставки налога на пользование  недрами к отпускной цене добываемой нефти: корпорациям удалось резко  уменьшить свои обязательства по данному налогу. Далее, крайне негативным в рассматриваемом отношении  оказался опыт применения адвалорной составляющей ставки акциза на табачные изделия; их производители довольно широко применяют, в частности, трансфертные цены для «оптимизации» своей  налоговой нагрузки.