Творчество Уильяма Голдинга

    Содержание 

    1. БИОГРАФИЯ………………………………………………………………………………3

    2. РОМАН-ПРИТЧА В XX ВЕКЕ…………………………………………………………...5

    3. ОСОБЕННОСТИ ТВОРЧЕСТВА У. ГОЛДИНГА………………………………………7

    4. «ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ»…………………………………………………………………..12

    5. «БИБЛЕЙСКИЕ МОТИВЫ И ОБРАЗЫ  В РОМАНЕ “ПОВЕЛИТЕЛЬ МУХ”»……..20

    6. «НАСЛЕДНИКИ»………………………………………………………………………...26

    7. «ХАПУГА МАРТИН»……………………………………………………………………33

    8. «СВОБОДНОЕ ПАДЕНИЕ»……………………………………………………………..38

    9. «ШПИЛЬ»…………………………………………………………………………………44

    10. ВЫВОД…………………………………………………………………………………..55

    11. АННОТАЦИЯ ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ………………………………56

    12. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ………………………………………………………..58

     Биография 

    Проза Уильяма Голдинга, пластичная, красочная, напряженная, бесспорно принадлежит  к самым ярким явлениям послевоенной британской литературы. Она покоряет читателей своей драматической мощью, философской глубиной, буйством сложных поэтических метафор. При внешней непринужденности, даже небрежности повествования, книги Голдинга отличаются цельностью, строгостью формы, выверенной слаженностью деталей. Каждый компонент произведения (фабула, композиция, образная система), сохраняя художественную самостоятельность, "работает" на заранее заданную философскую концепцию автора, нередко противоречивую и спорную, но неизменно продиктованную искренней тревогой за судьбу человека в "вывихнутом" мире; претворенная в плоть и кровь художественных образов, эта концепция превращает всю конструкцию в "обобщение почти космической широты". ¹

    Сэр Уильям Джералд Голдинг родился в деревне Сент-Колумб Минор в графстве Корнуолл. Его отец был школьным учителем, человеком радикальных политических взглядов с крепкой верой в науку. Мать, Милдред, поддерживала британское движение суфражисток. Голдинг начал писать уже в 7 лет, но по настоянию родителей получил естественнонаучное образование в Оксфорде, в колледже Брэйзноз. Его первая книга, сборник стихов, появилась в 1934, через год после того, как он получил диплом бакалавра гуманитарных наук в области английского языка. Впоследствии Голдинг неоднократно выражал сожаление о том, что этот сборник увидел свет; как-то раз даже приобрёл подержанный экземпляр — исключительно, чтобы порвать его и выбросить. Однако стихотворения 23-летнего поэта стали впоследствии рассматриваться критиками как вполне «зрелые и самобытные»; кроме того, отмечалось, что они ярко характеризуют спектр интересов автора, центральное место в котором занимают тема разделенности общества и критика рационализма

    После окончания колледжа Голдинг работает в расчетной палате в Лондоне  и пишет пьесы, в 1939 году он переезжает в Солсбери, где преподает английский в школе епископа Вордсворта. Во время Второй мировой войны он служит на флоте на ракетном корабле. Он участвует в потоплении немецкого линкора “Бисмарк”, а также в Нормандской десантной операции. После войны он возвращается к преподаванию и сочинительству с мрачным взглядом на прогресс человечества. Вспоминая впоследствии свой военный опыт, он заметил, что "человек приносит зло так же, как пчела приносит мед".

    Первый  этап творчества Голдинга, пришедшийся  на 1950–1960-е годы, связан с созданием шести романов. С именем Голдинга связаны высшие достижения в жанре философского иносказания. Блестящим образцом этого жанра был уже первый роман писателя - "Повелитель мух", содержащий два отчетливо выраженных плана: чисто событийный, фабульный, и аллегорический - мрачная, исполненная драматизма история о превращении группы благовоспитанных английских мальчиков в племя бесноватых, жаждущих крови дикарей задумана автором как напоминание о годах разгула фашистского варварства и - шире - как история о "пути всякой плоти", призванная служить грозным предупреждением о непрочности современной цивилизации.

    В том же жанре написана большая  часть произведений Голдинга, последовавших  за "Повелителем мух": "Наследники" (1955) - притча о путях рода людского, вкусившего от "древа цивилизации"; "Хапуга Мартин" (1956) - аллегорическая история мелкой, закосневшей в грехе души на пороге жизни и смерти; "Свободное падение" (1959) - облеченные в художественную форму размышления автора о границах свободного выбора; "Шпиль" (1964) - всеобъемлющая метафора двойственности, присущей природе человека и его самым дерзким свершениям. Лишь в романе "Пирамида" (1967), в сатирическом ключе описывающем жизнь провинциального городка и иерархическое ("пирамидальное") устройство английского общества, Голдинг в какой-то мере изменил своей привычной "метафизической" манере письма и выступил скорее в роли бытописателя, чем сочинителя притч.

    За  этим последовало длительное, растянувшееся  почти на двенадцать лет молчание, прерванное лишь небольшим сборником повестей (1971). Критики терялись в догадках, высказывали самые мрачные прогнозы, поговаривали о мировоззренческом кризисе, о творческом тупике, в который якобы зашел "усталый пророк" из Солсбери. В 1979 г., однако, Голдинг вернулся к романистике - у него словно открылось "второе дыхание"; за десять лет из-под пера писателя вышли пять книг, по глубине проблематики и по мастерству исполнения не уступающие его первым произведениям: "Зримая тьма" (1979), "Бумажные люди" (1984), "Ритуалы плавания" (1980), "Тесное соседство" (1987) и "Пожар внизу" (1989). Последние три романа представляют собой единый цикл, изданный в 1991 г. под общим названием "На край света: морская трилогия", - потрясающее по драматическому накалу социально-философское иносказание о родной писателю Англии, плывущей в неизвестность по волнам истории.

    В 1983 году Уильям Голдинг был удостоен Нобелевской премии по литературе —  «за романы, которые с ясностью реалистического повествовательного искусства в сочетании с многообразием и универсальностью мифа помогают постигнуть условия существования человека в современном мире».

    В начале 1993 г. Голдинг приступил к  работе над новой книгой - "Двойной  язык", завершить которую ему помешала смерть.²  

    Роман-притча в XX веке  

    Теоретическая разработка проблемы в трудах Гаспарова, Эпштейна, Аверинцева, Лосева, Мелетинского, Элиаде и др. позволяет сделать вывод о генетической связи притчи и мифа. При этом притча, будучи более поздним явлением по отношению к мифологии, в определенной степени противостоит последней, и именно из этого противостояния складываются некоторые ее формальные и содержательные признаки. В содержательном плане это противостояние выражается в переворачивании традиционных мифологических представлений в сюжете некоторых евангельских притч (например: притча о милосердном самарянине, притча о блудном сыне и др.), а на уровне формы подтверждается наличием толкования – неотъемлемого компонента евангельской притчи – явления, противоречащего антииндивидуальному и антирефлексивному началу мифологизма. Окончательное формирование содержательных и структурных качеств притчи происходит во времена Нового Завета. Само появление притчи в новозаветном тексте закономерно, так как противопоставление временного и вечного, лежащее в основе структуры притчи, совпадает с христианской картиной мира.

    К началу XX века притча проходит значительный историко-литературный путь. Пережив  период своего становления во времена  Нового Завета, и популярности в средние века, притча занимает определенную нишу в литературе каждой из последующих эпох. Так называемый «ренессанс притчи» в литературе двадцатого столетия – явление во многом закономерное, связанное с определенными особенностями развития литературы и искусства той поры. Популярность притчевых форм в литературе прошлого столетия обусловлена рядом причин, среди которых: повышенный интерес писателей к скрытым возможностям формы художественного произведения и тяготение к условным формам отображения действительности, увеличение стихийности, хаотичности, бессюжетности повествования, при котором притча становится неким инструментом структурирования повествовательной ткани произведения. Существенное изменение значения религии в жизни человека, разочарование в научных открытиях привели к определенному пересмотру роли искусства, которое вынуждено теперь взять на себя и функцию религии. Последнее обстоятельство естественным образом привело к тому, что в искусстве особую актуальность приобретают извечные вопросы – о добре и зле, о смысле бытия и т.д., вопросы, обращение к которым является неотъемлемой характеристикой содержательного плана притчи. Кроме того, содержательная сторона притчи тесно перекликается с основными положениями философии экзистенциализма.

    Двадцатый век находит притчу уже существенно изменившейся, но сохранившей вместе с тем ряд константных черт: двуплановость, философичность, построение произведения как доказательства определенной идеи – обязательные, минимально необходимые свойства притчи Новейшего времени. Важно при этом отметить, что если жанровый канон подразумевал схематичность фабульной части притчи, то в авторской притче событийный план обрастает множеством деталей, становится более развернутым, выразительным и обретает право на самостоятельное прочтение.

    Литературоведение не дает исчерпывающей дефиниции притчи, учитывающей все изменения, произошедшие с жанром со времен Библии, а также всего разнообразия форм присутствия притчи в литературном процессе прошлого и нынешнего столетий. Отсутствие адекватного определения притчи привело к размытости границ этого термина. К притче причисляют произведения абсолютно разные по своей жанровой природе. Список писателей, чье творчество, так или иначе, связывают с притчей и притчевыми структурами, чрезвычайно велик. Б. Брехт, Ф. Кафка, Дж. Оруэлл, А. де Сент-Экзюпери, У. Фолкнер, Г. Гарсиа Маркес, Ж.-П. Сартр, А. Камю, Л.Андреев, Б. Пастернак, Ч. Айтматов – вот далеко не полный перечень авторов. Формы присутствия притчи в современной литературе разнообразны. Различны приемы включения притчи в романное повествование (воссоздание притчевой структуры, вкрапление одной или нескольких притч в повествовательную ткань романа, трансформация притчевых сюжетов, аллюзии на притчи). Различны мотивы, ориентирующие автора на обращение к этому жанру, а также функции, которые притча выполняет в прозе ХХ и XXI столетий.

    Критическая литература о творчестве Уильяма  Голдинга наглядно демонстрирует недостатки теоретического осмысления современной притчи, необходимость уточнения и корректировки этого термина. С одной стороны, жанровая принадлежность даже самого известного романа писателя – «Повелитель мух», романа, который, собственно, и принес Голдингу славу «сочинителя притч», – исследователями определяется по-разному: притча, миф, философско-аллегорический роман. С другой стороны, исследователи, настаивающие на термине «притча», как правило, автоматически причисляют к этому жанру все произведения автора, что в свою очередь свидетельствует либо о слишком широкой трактовке термина «притча», либо о слишком узкой трактовке художественного наследия Уильяма Голдинга.

    Характерно, что писатель придерживался собственных  взглядов относительно специфики жанра притчи. Наиболее последовательно эти взгляды отражены в лекции с одноименным названием «Притча». В этой лекции Голдинг уделяет немало внимания проблеме соотношения фабульного и концептуального уровня притчи, или, другими словами, философского тезиса и образно-художественной стороны произведения. Повествовательный план притчи, по мнению Голдинга, хоть и обладает определенной степенью достоверности, но все же не является самоценным, и ни в коем случае не должен затемнять философскую идею. Таким образом, внешняя сторона притчи, при всей ее убедительности – увлекательности сюжета, яркости образов и характеров, является вторичной по отношению к идее, моральному уроку, изначально заложенному в притче. Писатель убежден, что такого идеального соотношения двух планов притчи – «идей и характеров» – ему удалось достичь в романе «Повелитель мух». Вполне вероятно, что среди поклонников романа найдется немало тех, кто видит в нем лишь захватывающую историю о приключениях английских школьников на необитаемом острове. Вместе с тем, в тексте романа есть своеобразные «намеки» или «подсказки», указывающие на возможность другого уровня прочтения произведения – это и постоянные параллели между приключениями детей на острове и событиями в реальном мире, мифологические и библейские аллюзии, различные символы, ироническое переигрывание сюжета другого литературного произведения, а также необычный прием смещения точки зрения в финале книги.

    Однако  жанровая схема дебютного романа писателя, идеальный баланс фабульного и глубинного пластов притчи, достигнутый в этом произведении, подвергается значительным изменениям в последующем творчестве Голдинга.³ 

    Особенности творчества У. Голдинга 

    Во  многих станах запада одними из ведущих  жанров литературы стали сегодня  философский роман (а чаще роман  с философской тенденцией) и философская  драма. Даже в тех произведениях  художественной литературы, которые не назовешь философскими, велика насыщенность философской мыслью, философскими раздумьями. Эта насыщенность литературы философскими размышлениями в одних странах более выражена, в других менее: здесь играет, конечно, роль традиция, но решает историческая обстановка.

    Показательно, что наиболее насыщена философским  содержанием литература США и  Великобритании, некогда славившиеся  своей нелюбовью к теории. В  этих странах, где особенно интенсивно развивались точные науки и техника, философичность проявляется и в художественной прозе, и в драматургии, и в поэзии.

    Философские размышления и обобщения стали  все чаще проникать на страницы некогда  столь прагматически мысливших  американцев. Они окрашивают собой  произведения Р. Пена Уоррена, Соула  Беллоу, Дж. Гарднера, Курта Вонненгута и многих других авторов, при чем размышления эти в одних случаях более, в других случаях менее прямо связаны с научно-технической революцией.

    В Великобритании отмечается тот же процесс, но акцентируется рядом авторов  преимущественно кризис личности и отчуждения человека в условиях технического прогресса на Западе. Эти мотивы чаще всего звучат в аллегорической форме в романах А. Мердок и У. Голдинга, и – более прямо – в драматургии Р. Болта, Дж. Осборна, и «абсурдистов» Пинтера и Симпсона, в поэзии Ф. Ларкина, Т. Ганна, Т. Хьюза и других.

    Бесчеловечность фашизма заставила многих писателей Запада спросить себя, нет ли  чего-то в самой природе человека, что ставит его на один уровень со зверем (проблема, поставленная Голдингом в романе «Повелитель мух»).⁴

    Нетрудно  заметить, что идеи, исповедуемые Голдингом, во многом совпадают с фундаментальными положениями философии экзистенциализма. Привлекательность этой философии  для поколения Голдинга, - поколения, пережившего кошмары одной войны, чтобы тут же лицом к лицу столкнуться с угрозой новой, куда более страшной, - состоит прежде всего в том, что она пытается осмыслить проблему человека, взятого в критической, кризисной ситуации - так сказать, на краю бездны.