Шпаргалка по "Зарубежной литературе 16-18вв"

13. Немецкая литература 17 века. Особенности развития. Художественное своеобразие романа Гриммельсгаузена «Симплициссимус».  

В истории  Германии XVII век называют самым мрачным  периодом, связанным с Тридцатилетней войной (1618–1648), когда страна стала  своеобразным полигоном для войск Дании, Англии, Швеции, Франции. Вестфальский мир, заключенный 24 октября 1648 года, разделил Германию на множество мелких княжеств. «В XVII веке уже не вольные города, а княжеские дворы, опиравшиеся преимущественно на феодальные элементы, задавали тон в общественной и культурной жизни страны. Многочисленные потентаты, представлявшие собой немецкий абсолютизм, не жалея средств, стремились подражать великолепию европейских королевских дворов, и прежде всего двору французского короля»[15]. О развитии единого государства не было и речи. В результате наступает экономический и политический кризис.

Последствия Тридцатилетней войны были очень  тяжелыми. Поэтому и настроения, отражаемые литературой, – гораздо  мрачнее, чем в европейской литературе того времени в целом. В поисках нравственного и гражданского идеала поэты и писатели Германии обращаются к литературам Италии, Испании, Англии. В итоге проблема создания национального литературного языка, стоявшая перед деятелями культуры и ранее, становится более острой. Латинизмы и галлицизмы наводнили немецкий язык, сделали его малопонятным самим немцам. Проблема настолько обострилась, что буквально накануне Тридцатилетней войны появилось «Плодоносное общество», главной целью которого стало очищение родного языка и сохранение его самобытности.

Таким образом, трагические ощущения жизни  рождали не только ужасы Тридцатилетней войны, но и упадок немецкой культуры, отсутствие единой немецкой идеи, вокруг которой могло бы консолидироваться  общество.

Проблемы времени пытались выразить такие поэты, как Мартин Опиц, Пауль Флеминг, Фридрих фон Логау, Иоганн Клай, Христиан Гофмансвальд и многие другие. Они принадлежали к разным литературным направлениям, но всех их сближало одно – боль за судьбу Германии, осознание гибели страны, наступления духовного и нравственного кризиса. В частности, в стихотворении А. Грифиуса «Величие и ничтожество языка» делается попытка найти ответ на вопрос о причинах бедствий людей. Ответ носит философский характер. Признавая уникальность человека в мире благодаря его владению речью, поэт в этом же видит и причину его страданий. Используя риторические вопросы в сочетании с восклицательными предложениями, передающими высшее напряжение в переживании поэта, Грифиус старается передать отчаяние, охватившее его от осознания истины.

Деятели культуры Германии XVII века были убеждены, что исправить общество можно. Нужно  лишь дать возможность людям получить образование, дать им образцы высокого искусства. Так, в творчестве Мартина  Опица (1597–1639) впервые прозвучала мысль о необходимости образования и воспитания современников на материале античной и европейской культуры и литературы эпохи Возрождения. В своих произведениях он не только писал о любви, в чем сам себя неоднократно упрекал, но и о горе отчизны, некогда славной, а теперь ставшей добычей иноземцев.

Роман Г. Я. К. Гриммельсгаузена «Симплициссимус»

Настроения  времени отразил и немецкий роман XVII века. Одним из интереснейших  авторов, до сих пор остающихся загадкой для исследователей, был Ганс Якоб Кристоффель Гриммельсгаузен (1621 или 1622–1676). По замечанию А. А. Морозова, в немецкой литературе долгое время оставался нерешенным вопрос об имени автора романа «Симплициссимус». И только в 1835 году в письме к Адальберту Келлеру Германн Курц, поэт и историк, предположил, что «под множеством псевдонимов Грейфензона скрывается истинное имя Кристоффеля Гриммельсгаузена»[17].

О жизни  Гриммельсгаузена известно немного. «Первые  документальные свидетельства о  Гриммельсгаузене относятся к 1639 году, когда он оказался в гарнизоне города Оффенбург (в Шварцвальде), куда, вероятно, добрался с остатками имперских войск»[18] во время Тридцатилетней войны. Был конюхом, мушкетером, служил писарем у коменданта крепости, поскольку имел красивый почерк. С середины 1648 года определяется на службу в полк барона фон Эльтера в качестве секретаря полковой канцелярии. 30 августа 1649 года женится на Катарине Хеннингер. В том же году стал управляющим в имении своего бывшего командира Ганса Шауенбурга в Ренхтале. В этой должности прослужил до 1661 года.

С 1663 по 1665 год Гриммельсгаузен – «экономус» в Уленбурге. В 1666 году он открывает  трактир «У серебряной звезды». Отец семерых детей, Гриммельсгаузен  упорно искал службу, так как трактир  приносил маленькие доходы. С лета 1667 года он стал претором (старостой) в Ренхене, где прожил до конца жизни и написал почти все свои произведения. Скончался Гриммельсгаузен летом 1676 года. В церковной книге сохранилась запись, сделанная священником Каспаром Бейером: «В лето 1676 семнадцатого августа почил в Господе достойный Иоганн Кристоф фон Гриммельсгаузен, весьма одаренный и многоученый муж, бургомистр сего места. И хотя он по причине военных беспокойств вызвался в ополчение, а его дети рассеялись во все стороны, однако ж по Божьему изволению собрались все сюда. И их отец, причастившись святых тайн, умер и был погребен. Да покоится в мире душа его»[19]. К сожалению, не сохранилась могила, нет и ни одного достоверного портрета писателя.

К литературному  труду Гриммельсгаузен приобщился достаточно рано, но только с 1667 года собственно и начинается его активная творческая деятельность. С 1667 по 1675 год он издал 19 книг, в том числе 9 романов, несколько трактатов и занимательных брошюр. Составлял народные календари, опираясь на свои богатые знания. В историю мировой литературы Гриммельсгаузен вошел как автор романа «Похождения Симплиция Симплициссимуса» (1669).

Сюжет романа основан на приключениях главного героя – Симплиция, деревенского «простака». Его имя вымышленное  и означает «Простой из простейших». Хронология романа, как отмечает А. А. Морозов, – это хронология героя, его сюжетное время, а не исторических событий самих по себе. Действительно, автор предлагает взглянуть на мир глазами Симплиция. Он проводит своего героя по дорогам Тридцатилетней войны, отправляет его на шабаш ведьм и к центру Земли. Все приключения Симплиция даны с одной целью – доказать читателям, что мир полон безумия, главным из которых автор считает войну. Сталкивая героя с разными людьми, Гриммельсгаузен знакомит читателя с ужасами войны, для чего нередко с натуралистической точностью описывает казни, пытки, мародерство, насилие. Антивоенные мотивы пронизывают весь роман. Встреча с Юпитером, диалог персонажей свидетельствуют о серьезных философских размышлениях писателя над судьбами немецкого общества. Маска сумасшедшего, надетая на его героев, позволяет говорить не только правду, но и рисовать мечту о светлом будущем. Именно такую красивую мечту раскрывает Симплиций. Но социальная утопия так и остается несбыточной мечтой. Гриммельсгаузен смеется над ее создателями и последователями, завершая диалог сценой, в которой Юпитер при всех снимает с себя штаны и вытряхивает блох.

Композиция  книги достаточно проста, так как  связана она с постоянным движением  Симплиция по дорогам войны. Однако в структуре романа переплелись многие традиции и тенденции, характерные для немецкой литературы барокко. Огромный пласт составляет фольклорная традиция – сказки, фаблио, шванки, различные легенды и сказания, в том числе о привидениях, о кладах, и многое другое. Кроме того, при создании романа Гриммельсгаузеном широко использовались сборники «апофегм» – сентенций и афоризмов, «обычно прикрепленных к историческим лицам (традиционная форма жанра). Они служили для украшения устной и письменной речи, проповеди и застольной беседы»[20]. О связи с этой традицией свидетельствуют многочисленные эпизоды романа, в которых описываются различные «собеседования», а также некоторые особенности повествования, раскрывающие мир Симплиция, точнее, различные уровни «зрелости» героя в тот или иной период его жизни.

Особое  место в романе занимает аллегория. «Она возникает в романе как «сновидение» или аллегоризированная притча и  сопровождает развитие сюжета на его  переломных этапах»[21]. Так, однажды  Симплицию во сне предстает картина  мира. В этот мир он вступает после смерти своего учителя – отшельника. Во сне Симплиций видит своеобразное генеалогическое древо, раскрывающее понимание героем и самим автором общественной жизни и ее законов. Такая картина мира сильнее любых открытых выступлений против войны и беззакония: «На каждой вершине сидело по кавалеру, а сучья заместо листьев убраны были молодцами всякого звания, некоторые из них держали долгие копья, другие мушкеты, пищали, протазаны, знамена, а также барабаны и трубы… Корень же был из незначащих людишек, ремесленников, поденщиков, а большею частию крестьян и подобных таким, кои тем не менее сообщали тому древу силу и давали ему ее вновь, коль скоро оно теряло ее; и они даже заменяли собой недостающие опавшие листья, себе самим еще на большую пагубу!» Это дерево опиралось всей своей массой на корни, которая давила «их такою мерою, что вытягивала из их кошелька все золото, будь оно хоть за семью печатями. А когда оно перестало источаться, то чистили их комиссары скребцами, что прозывают военною экзекуциею, да так, что исторгали у них из груди стоны, из глаз слезы, из-под ногтей кровь, а из костей мозг».

В следующих  двух главах Гриммельсгаузен уточняет картины «сновидения», показывая  развращенность общества и армии. Он смеется над удачливыми и неудачливыми ландскнехтами, которые любыми путями стремятся достичь продвижения по службе: «Над ними возвышались еще другие, которые и более возвышенное имели воображение, понеже начальствовали над нижними; их прозывали Обломайдубинами, ибо битьем, плевками и бранью начищали они копейщикам спины и головы, а мушкетерам заливали масло за шкуру, чтобы было чем смазывать мушкеты. Выше на стволе сего древа шло гладкое место или коленце без сучьев, обмазанное диковинными материями и странным мылом зависти, так что ни один молодец, будь он даже дворянин, ни мужеством, ни ловкостью, ни наукой не сумеет подняться по стволу, как бы он там – упаси бог! – ни карабкался, ибо отполирован тот ствол ровнее, нежели мраморная колонна или стальное зеркало. Над сим местом сидели те, что со знаменами; одни были юны, а другие в преклонных летах; юнцов вытянули наверх сватья да братья, а старики частию взобрались сами либо по серебряной лесенке, кою прозвали Подмазалия, либо на ином каком снаряде, сплетенном для них Фортуною из чужой неудачи». В какой-то момент почудилось Симплицию, что над древом, «простершим сучья свои над всею Европой…на вершине его восседал бог войны Марс»:

 Могучий  дуб от бури надломился

И, сучья  потеряв, к погибели склонился.

Когда в усобице на брата брат пойдет,

Весь  свет в сумятице вверх дном перевернет.

 Так  завершается это аллегорическое  сновидение Симплиция. Аллегория  отражала не только события  Тридцатилетней войны, но и  была наполнена достоверными  подробностями общественной жизни  Германии и Европы того времени.

На протяжении всего романа Симплиций видит изнанку жизни. Но он не сдается. Напротив, он постоянно борется за свою судьбу, сопротивляется обману, коварству. Писатель вкладывает в своего героя, в его мысли и поступки барочное представление о мире, которое подкрепляется ужасами реальной действительности. Симплиций пытается уйти от этих ужасов в мир природы, пытается забыться в лесу после похорон Херцбрудера. Он признается: «Я – мяч преходящего счастья, образ изменчивости и зерцало непостоянства жизни человеческой».

Однако  роман Гриммельсгаузена отражает не только трагическое ощущение мира главным героем. Он показывает и то, как после многих потерь, унижений и обид Симплиций не перестал верить в жизнь. Он по-прежнему оставался добрым, щедрым, доверчивым человеком. Конечно, в образе Симплиция нет никакой идеализации. Он грешит, как многие обычные люди, например, любит прихвастнуть, рассказывая о своей доблести. Но главное, что действительно привлекает в Симплиции, – его доброта и бескорыстие, наивность и непосредственность. По мнению А. А. Морозова, Симплициссимус – это пикаро, ставший отшельником. Но все его приключения и похождения, его взаимоотношения с людьми, с которыми его сталкивала жизнь, свидетельствуют, что в отличие от пикаро Симплиций не равнодушен к людям, к их страданиям. Он, наоборот, думает о крестьянах, потому что на крестьянском дворе сложилась его личность. В результате, как заметил Б. И. Пуришев, «эпос больших дорог превращается в летопись всенародных бедствий, порожденных эгоизмом господствующих сословий»[22].

В конце  романа Симплиций снова ощутил себя отшельником. Отшельничество он начал  осознавать как еще один вид паразитизма. Герой признается: «Поначалу, когда  я был в тех местах еще внове, бродил я от дома к дому в ближних  долинах и снискивал себе пропитание милостынью, однако ж не брал ничего сверх того, в чем у меня была нужда, особливо же презирал я деньги, что все окрестные соседи почитали превеликим чудом и как бы своего рода апостольской святостью. Но как только узнали, где я живу, то кто бы ни отправлялся в лес за своим делом, всегда приносил мне что-нибудь съестное… Так что у меня не только не было недостатка в хлебе, масле, соли, сыре, сале, яйцах и других подобных припасах, а скорее изобилие, от чего я не становился благочестивее, а, напротив, чем далее, тем нерадивее, леностнее и хуже, так что меня уже почти можно было назвать лицемером или продувным святошей».