Лирические циклы в поэзии Пушкина конца 20—30-х годов

ЛИРИЧЕСКИЕ ЦИКЛЫ В ПОЭЗИИ ПУШКИНА 
КОНЦА 20—30-х ГОДОВ

1

Среди многих нерешенных или недостаточно изученных вопросов, связанных с лирической и лирико-эпической поэзией Пушкина (с тем разделом его творчества, который обозначался и теперь иногда обозначается не очень точным термином «мелкие стихотворения»), значительное и важное место занимают вопросы о тех общих идейно-тематических и художественных линиях, по которым развивалось лирическое (в широком смысле) творчество поэта в последний период его жизни, обнимающий конец 20-х и 30-е годы. Период этот можно — с известной долей условности — начинать с весны 1829 г., когда Пушкин, отдав в печать две части — первую и вторую — своих «Стихотворений», представляющие собою итог его лирического творчества за 1815—1828 гг., отправился в путешествие на Кавказ и на закавказский театр военных действий. Концом периода являются последние написанные Пушкиным, осенью 1836 г., стихотворения.

Можно утверждать, что углубленному изучению подвергались лишь отдельные произведения и отдельные вопросы лирики Пушкина указанных нами лет. Между тем этот период — несомненно самый значительный в истории лирической поэзии Пушкина по совершенству форм, глубине мысли, широте идейно-тематического охвата, и поэтому он требует особенно пристального внимания.

Развитие лирического творчества Пушкина, т. е. поэзии, воплощающей прежде всего личное отношение поэта к окружающему миру, его личные восприятия и суждения о нем, его переживания и раздумья, еще с начала 20-х годов шло в направлении освобождения от жанровых разграничений к созданию новой поэзии, чуждой всяких условностей, свободной по формам, всеобъемлющей по содержанию, определяющейся лишь тем, что в нее вложены размышления поэта о важнейших вопросах его личной и общественной жизни, в их взаимоотношениях и глубочайших связях. Отсюда следуют постоянные, характерные для Пушкина искания новых, художественно совершенных форм лирической поэзии, с наибольшей простотой и вместе с тем полнотой выражающих

214

самое сложное и значительное содержание, и одновременно искания новых принципов составления лирических сборников; последнее имеет важное значение для раскрытия содержания лирических стихотворений и их внутренних связей, подсказывая читателю определенное понимание авторских замыслов.

Первый сборник лирики, изданный Пушкиным, — «Стихотворения» 1826 г., суммировавший его лирическое творчество от лицейского времени до половины 20-х годов (1815—1825), — построен по традиционному жанровому делению, идущему от XVIII в. и проведенному в изданиях двух крупнейших поэтов, старших современников и наставников Пушкина — Жуковского и Батюшкова. Пушкин, разумеется, не следовал буквально принятой тем или другим из этих поэтов классификации, так как его творчество в нее не укладывалось,1 но, создавая свою собственную, сохранял важнейший, основной жанровый принцип.

Сборник «Стихотворений Александра Пушкина» 1826 г. составлен из пяти основных разделов: «Элегии», «Разные стихотворения», «Эпиграммы и надписи», «Подражания древним», «Послания»; особо выделены «Подражания Корану».

Распределение стихотворений по этим разделам показывает, однако, что уже в это время формальное понятие жанра не имело для Пушкина существенного и решающего значения.2 Самым крупным и едва ли не самым значительным по содержанию разделом

215

являются «Разные стихотворения», но они включают и типичное послание («К Овидию»), и элегии («Гроб Анакреона», «Фонтану Бахчисарайского дворца», «Певец», «Уединение», «К морю»), и баллады («Русалка», «Песнь о вещем Олеге», «Прозерпина»), и такое «лирическое» (в смысле, применяемом Жуковским) стихотворение, как «Наполеон». То же — в той или иной степени — относится и к другим разделам: твердых и точных границ между ними нет.3 Нет, однако, и точно соблюдаемой хронологии внутри разделов, и если в предисловии «От издателей», написанном П. А. Плетневым, выражено желание, «чтобы на собрание наше смотрели, как на историю поэтических его (т. е. Пушкина, — Н. И.) досугов в первое десятилетие авторской жизни»,4 то в расположении материала исторический принцип не выдержан, и лишь годы, проставленные в оглавлении при заглавии каждого произведения, напоминают о нем. Но отсутствие четкой хронологической последовательности в сборнике не противоречит тому, что Пушкин, формально следуя распределению материала

216

по жанрам, по существу уже здесь не считался с ним в полной мере.

Наблюдаемый, таким образом, с половины 20-х годов отход Пушкина от установленных лирических жанров как основы классификации требовал создания иной системы расположения и преподнесения читателю всей его новой лирической поэзии, создаваемой поэтом в 20-х годах, особенно начиная с периода южной ссылки — с 1820—1824 гг. Отказ от жанрового распределения был подчеркнут в двух частях «Стихотворений Александра Пушкина», изданных в 1829 г., почти механически проведенных хронологическим расположением стихотворений по годам, от 1815 до начала 1829 г.,5 с выделением лишь некоторых, по преимуществу мелких, вещей (эпиграмм, альбомных и дружеских записей и т. п.) в отдел «Разные годы». Внутри каждого года материал расположен без соблюдения хронологии (что едва ли было бы и возможно для самого автора, исключая некоторые случаи, тем более что даже отнесение к тому или иному году дает ряд нарушений, вольных и невольных, подлинной хронологии). Но, помимо хронологического распределения по годам, осуществившего пожелание, выраженное в предисловии издателей к сборнику 1826 г., — видеть в издании «историю поэтических его досугов», — в сборниках 1829 г. проведена, хотя и непоследовательно, другая система, основанная на идейно-тематическом значении важнейших, определяющих и опорных произведений, выделенных почти в каждом году.

Первая часть издания открывается посланием 1815 г. «Лицинию» — крупнейшим общественно-политическим выступлением Пушкина лицейского времени; 1817 год начат большим стихотворением «Торжество Вакха»; 1820-й — элегией «Погасло дневное светило...», начинающей новый период в творчестве поэта; 1822-й — балладой нового типа, противопоставленной балладному творчеству Жуковского, — «Песнь о вещем Олеге»; сборник заканчивается «Подражаниями Корану» (1824). Намеченная система проведена здесь, как сказано, далеко не последовательно. Многие годы открываются не самыми значительными стихотворениями, принадлежащими к ним, а наиболее

217

крупные по значению иногда спрятаны в середину года. Так, послание «К Овидию» и элегическая ода «Наполеон» занимают VI и VII места 1821 г., элегия «К морю» — III место среди стихотворений 1824 г. Но то, что многие из этих годов открываются произведением характерного для всего периода жанра — любовно-медитативной элегией, представляет само по себе не случайность, но также систему: 1821 год начинается элегией «Мой друг, забыты мной следы минувших лет...», 1823-й — элегией «Простишь ли мне ревнивые мечты...», 1824-й — элегией антологического типа «Ты вянешь и молчишь; печаль тебя снедает...». Отсутствие заглавий у этих и многих других подобных элегий подчеркивает их медитативное содержание и отсутствие темы, поддающейся конкретной формулировке.

Вторая часть «Стихотворений», вышедшая в конце июня 1829 г., открывается важнейшим программным стихотворением 1825 г. (т. е. перед 14 декабря) — элегией «Андрей Шенье»; следующие годы начинаются — каждый — столь же программными для своего, последекабрьского времени произведениями: 1826-й — декларативной одой «Пророк», 1827-й — «Стансами» («В надежде славы и добра...»), 1828-й — важнейшим общественно-теоретическим выступлением «Чернь» («Поэт и толпа»). Последний в сборнике 1829-й год содержит лишь одно стихотворение — послание альбомного характера и вполне нейтрального значения «Е. Н. У<шако>вой» («Вы избалованы природой...»). Зато заключающий сборник раздел «Разные годы» открывается внешне сентиментальным, а для посвященных в биографию поэта — многозначительным стихотворением «Птичка» («В чужбине свято наблюдаю...»), относящимся к периоду кишиневской ссылки поэта. Во всем этом чувствуется обдуманная система, только не вполне последовательно проведенная; во всяком случае эта система не имеет ничего общего с прежним и традиционным распределением стихотворений по формальному жанровому признаку.

Стремление к группировке стихотворений, к их объединению не по жанровым, а по внутренним признакам возрастает и определяется после 1830 г. Здесь, в сборниках и публикациях 30-х годов, можно проследить, как мы полагаем, определенные идейно-тематические, а вместе с тем (хотя и не всегда) формально-художественные единства, составляющие более или менее оформленные «циклы» (если понимать этот термин в его широком смысле). Выяснение существования этих единств, их состава, их смысла и значения составляет основную задачу предлагаемой работы.

2

Обратимся прежде всего к рассмотрению сборника стихотворений, изданного Пушкиным весною 1832 г., — «Стихотворения Александра Пушкина. Третья часть». Сборник этот, содержащий

218

в хронологическом порядке, по годам, стихотворения 1829, 1830, 1831 гг. и в отделе «Разные годы» несколько более ранних произведений, служит продолжением и завершением двух первых частей и подводит итоги творчеству поэта до 1830 г. включительно (немногие стихотворения 1831 г. являются своего рода концовкой хронологического ряда).

Изданию сборника предшествовало двукратное составление списков стихотворений, предназначенных для включения в него. Эти списки и представляют для нас особый интерес.

Первый список,6 черновой, был начат не ранее середины апреля 1830 г. и постепенно пополнялся в 1830—1831 гг., вплоть до начала сентября 1831 г. Последним по времени написания внесено в него стихотворение «Бородинская годовщина», помеченное в печати «5 сентября 1831 г.». После «Бородинской годовщины» добавлено в списке «Эхо», датировка которого этим, однако, не определяется.

Второй список7 представляет собой беловой текст, переписанный — с некоторыми изменениями — с первого. Составление его относится к первой половине сентября 1831 г. — точнее, по весьма убедительному определению Б. В. Томашевского, ко времени между 5 и 14 числами этого месяца.

Хронологическая последовательность отсутствует в том и в другом списках. Но если в первом из них порядок стихотворений почти сплошь случайный, то второй список намечает некоторые тематические группы, пусть и не очень выдержанные, но все же определяемые внутренними, идейно-тематическими признаками.

Вслед за стихотворением большого философского содержания — «Брожу ли я вдоль улиц шумных...», написанным в 1829 г. и намеченным как вступительное к сборнику, идет ряд произведений любовного характера или по крайней мере связанных с отношениями поэта к женщинам: «Я вас узнал, о мой оракул...», «Приметы» («Я ехал к вам: живые сны...»), «Что в имени тебе моем?..» («Собаньской»), «Когда твои младые лета...». За ними — три сонета 1830 г. («Сонет», «Поэту», «Мадона»). Далее, однако, порядок теряется. Произведения большого общественно-политического, философского и психологического значения — «Олегов щит», «К вельможе», «Анчар», «19 октября 1827»

219

(«Бог помочь  вам, друзья мои...»), «26 мая 1828» («Дар напрасный, дар случайный...»), «Арион», «Бесы», «Аквилон», наконец, «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье...») — перемежаются эпиграммами, стихотворениями любовно-психологического содержания и некоторыми из стихотворений, вызванных кавказским путешествием 1829 г. («Фаргат-Беку», «Делибаш», «Дон»); среди этого, быть может рассчитанного, «беспорядка» записаны подряд три стихотворения из того же «кавказского» цикла: «Кавказ», «Монастырь на Казбеке», «Обвал»; в отдельную группу собраны пять антологических стихотворений, объединенных формально-метрическим признаком — гекзаметром8 (и поэтому обозначенных в списке заголовком «Экзам.<етры>»): «К Дельвигу» («Кто на снегах возрастил...»), «Труд», «Статуя» (т. е. «Царскосельская статуя»), «Рифма», «Рыбак» (т. е. «Отрок» — «Невод рыбак расстилал...»); наконец, объединены вместе три стихотворения 1830 г., которые можно определить как «прощальные»: «В последний раз твой образ милый...» («Прощание»), «Заклинание», «Для берегов отчизны дальной...». Два стихотворения 1831 г., посвященные Польскому восстанию — «Клеветникам России» и «На взятие Варшавы» (т. е. «Бородинская годовщина») — записаны, естественно, рядом; за ними следует еще одна пьеса 1831 г. — «Эхо» — и заключающее список стихотворение «Каков я прежде был, таков и ныне я...» 1828 г., поставленное здесь, быть может, случайно.

Наблюдаемые в списке тематические группы стихотворений остаются, однако, только намеченными. В самом сборнике 1832 г. распределение материала проведено иным образом — в хронологическом порядке, по годам, с исключением некоторых стихотворений списка и добавлением других, в нем не бывших. Нам важно отметить при этом, что, во-первых, расположение стихотворений внутри каждого года отнюдь не хаотично, а строго обдумано и имеет глубокий внутренний смысл; во-вторых, что, как сказано, ряд произведений, вошедших в список, не включен в сборник и их исключение также, несомненно, мотивировано. Нужно рассмотреть и то и другое.