Автор работы: Пользователь скрыл имя, 11 Октября 2010 в 17:10, Не определен
Монография
Не подлежит в то же время сомнению то, что определенные силы на Западе и в самой России стремились управлять отечественной историей в своих интересах. Б.Л. Бразоль в брошюре «Царствование императора Николая II в 1894-1917 гг. в цифрах и фактах» пишет: «Прошло более сорока лет со времени Февральской революции 1917 года и гибели Императорской России, упорно, десятилетиями, подготовлявшейся ее врагами, внутренними и внешними. Не было той лжи, не было той клеветы, не было того пасквиля, которыми были бы облиты Царское правительство, а за одно с ним и русский народ. Миллионы долларов, фунтов стерлингов, германских марок, французских франков, да и русских рублей, было брошено иностранными банкирами, политическими проходимцами, революционными дельцами и бездельниками, всех толков и направлений на бешенную антирусскую пропаганду, на свержение русской Монархии и разорение русской государственности»126. И затем показывается языком сухих цифр и фактов, что в течение двух десятилетий перед первой Мировой войной императорская Россия сделала гигантский скачок в экономическом развитии и что ей необходимо было 30 лет покоя и мира, «чтобы сделаться наиболее богатой и процветающей страной во всем мире»127.
Однако к правящему царскому режиму следует подходить взвешенно и объективно, ибо действительность сложнее наших представлений. Одна из главных причин гибели Российской империи корениться в оторванности правящей элиты, которая почти полностью разложилась, от основ национальной жизни, в столкновении народной культуры с западноевропейской культурой; именно ее носители в лице представителей правящего класса (хотя и не все) негативно относились к народу. Нельзя не согласиться с О. Платоновым, который пишет: «Революция со всей остротой поставила вопрос о возвращении к народным основам, традициям и идеалам как столбовой дороге развития… В русской революции боролись два взаимоисключающих начала – творческое, национальное, российское и разрушительное, антинациональное, отчасти заимствованное с Запада, отчасти отражавшее идеологию не трудовых, босяцких слоев общества»128. В реальной жизни сложилось так, что самобытные российские идеи сыграли роль фона революции, а не превратились в компас.
Аналогичная картина наблюдается в России на рубеже ХХ и XXI столетий, когда мозговые тресты Запада путем развала Советского Союза и через ряд наших западников воплощают в действительность промоделированную на компьютерах программу овладения нашими национальными богатствами. Однако необходимо учитывать ограниченность компьютерной программы господства над нашим отечеством. Во-первых, компьютерное моделирование основано на математическом формализме, что позволяет «охватить» абстрактно-всеобщие моменты действительности, но упускает ее качественные аспекты. Во-вторых, для западного мышления характерны рационализм и позитивизм, на что обращали внимание русские мыслители ХIX - начала ХХ века, т.е. не учитывается иррациональная сторона и мышления, и действительности. Следует помнить предостережение великого А. Пушкина о том, что русский бунт беспощаден и бессмыслен. Воплощение в реальность политиками западной программы развития России неизбежно приведет в итоге к грандиозному краху, к грядущему коллапсу, в результате которого может погибнуть и Запад.
В пользу того, что нам не следует «уродовать» Россию, ориентируясь только на западную программу развития, можно высказать следующие положения. Прежде всего существенно то, что на Западе не решена адекватно проблема «индивид-общество»; это привело к утрате способности веры и духовного порыва. Известный западный ученый К. Леви-Строс говорит: «Отлучив человека от всего остального мироздания, западный индивидуализм лишил его защиты. Человек, верящий в безграничность своих возможность, обречен на самоуничтожение»129. Далее, следует учитывать и происходящие процессы в сфере культуры Запада, особенно американской культуры. Оказывается, что тот же американец вдруг обнаружил неустойчивость своей культуры, которая стала трещать по швам. Ее идеи, служившие ему ориентиром в жизнедеятельности, превращаются в ненужные и бессмысленные «механизмы» - у них нет ценностей их творцов (здесь проявляется закономерность развития культуры – ее старение и деградация). Перед американцем стоит проблема создания аутентичной культуры – ему, подчеркивает мексиканский философ Л. Сеа, нужно вырастить собственное древо культуры и выработать собственные концепции130.
Необходимо учитывать и тот существенный момент, что, как заметил известный американский футуролог О. Тоффлер, начался конец «белой интермедии» - господства белых над всем остальным миром. Он пишет : «В действительности уже произошел сдвиг в расовом распределении власти в мире ... непохоже, что мы когда-либо вернемся к status quo bellum. Арабское представительство является сейчас и будет продолжать оставаться частью мировой структуры власти. Прибавьте теперь в этому драматический рост Японии, Тайваня, Гонконга, Сингапура и Южной Кореи в последние годы и чрезвычайно быстрый уровень экономического роста в большинстве регионов Восточной Азии и Океании… По мере того как компьютеры распространяются в Азии, по мере того как китайцы (и китайцы, проживающие за пределами) развивают свои собственные речеразличающие системы, способные обрабатывать их идеографический язык, … по мере того, как дипломированные специалисты Индии и Сингапура создают программы для компьютеров в Манхэттене или Миннеаполисе, мы, вероятно, может также стать свидетелями мощного потока финансовых, культурных и прочих влияний Востока на Запад»131.
Активное подключение не западных, восточных культур к проблемам компьютеризации, к традиционным схемам западного мышления, может существенно изменить культуру Запада, может привести к громадным последствиям не в пользу Запада. Сложившейся ситуацией озабочен и Л. Сеа, размышляющий об опасности роста азиатского влияния в мире. Ведь то, что азиат взял из европейской культуры, не является собственно культурой, т.е. не является способом экзистенции, мировоззрением, а - только орудиями и техникой. Азиат считается наследником престарой культуры, которая передавалась от отца к сыну; он чувствует себя господином собственной и аутентичной культуры. Его мировоззрение резко отличается от европейского, хотя он и был вынужден из-за экспансионистских устремлений европейца взять у него технику. «Современность показывает нам, на что способен азиат, использующий европейскую технику и собственное, совсем иное, мировоззрение. Будущее европейской культуры ему безразлично и он, очевидно, будет стараться ее уничтожить, если она и дальше будет проникать в его собственный мир»132. А ведь Вл. Соловьев в конце прошлого века пророчески заметил, что в будущем Китай будет господствовать над Европой, используя ее достижения в области науки и техники и собственное мировоззрение. Во всяком случае О. Тоффлер считает, что «если говорить в долгосрочных исторических терминах, то я думаю, что белая интермедия будет заменена «техноцветным будущим»133.
В настоящее время в разряд возможности перешло осуществление социалистического идеала, однако в России существуют условия, на основе которых может быть восстановлено социалистическая направленности развития страны. Социологические исследования свидетельствуют, что «и в экономике, и, главным образом, в сознании национальный российский капитализм не утвердился: осталось еще многое от социалистического уклада», что «сложился своеобразный социальный симбиоз»134. Сложился весьма интересный парадокс социальной реальности, когда подавляющая часть населения не желает возврата в прошлое и опасается будущего. Несомненно одно, что и в будущем весьма эффективным является осуществление принципа «свободное развитие каждого есть условия свободного развития всех». Основой для такого заключения является принцип последовательного гуманизма, исходящий модели многоукладной экономики и солидарной ответственности всех социальных групп.
Такого рода гуманистический идеал может быть осуществлен на основе того, что Россия представляет собою мост, связывающий Европу и Азию, что в культуре России до сих пор идет синтез восточных и западных культур. Именно евроазиатская двукрылость нашего отечества призвана самой историей сыграть роль интегрирующего начала между Востоком и Западом. Не случайно еще А. Герцен, как известно, проницательно назвал Тихий океан, на берегах которого по соседству располагаются Россия и Китая, Средиземным морем будущего. Китай же весьма успешно проводит экономические реформы (хотя здесь имеются и трудности) и движется по пути развития современного общества, опираясь на тысячелетние традиции богатейшей культуры и нравственные устои народной жизни. Понятно, что Запад, особенно Соединенные Штаты Америки, стремится в силу своих интересов не допустить сближения Китая и России, ведь теперь именно Китай после распада Советского Союза является противником номер один для Америки.
Вполне реальна возможность развития России по прерванному в начале века третьему пути – ни по пути западного капитализма, ни по пути государственного социализма, а по третьему пути. Здесь существует интересная и еще не разработанная проблема, а именно: возможность превращения в действительность не осуществленных «сценариев» мировой цивилизации. Советский философ Ю. Бородай в статье «Третий путь» аргументировано показывает, В.И. Ленин со своими соратниками пресекли поворот столыпинской России на путь агропромышленной модернизации, охарактеризовав его как неправильный патриархально-реакционный, «бонапартистский путь»135. Оказывается, что добуржуазные цивилизации, сохранившие свои традиционные отношения между людьми со всем набором старинных моральных ценностей, сумели прекрасно воспринять новейшие технологии. Именно Япония первая продемонстрировала третий путь развития, который стал в наши дни всемирно исторической реальностью (Южная Корея, Тайвань, Сингапур и другие страны азиатско-тихоокеанского региона успешно идут по этому пути).
Исследователи отмечают, что в отличие от США как эталона «общества потребления» в Японии с ее набором фундаментальных ценностей, противоположным американским, приоритетным являются ориентация на творческий труд, что японская экономика по эффективности превосходит западную, что в Японии очень низкий процент безработицы. Японский опыт противоречит тезису о благотворности колоссальной социальной дифференциации в нашей стране. Ведь тенденции развития мировой экономики состоит как раз таки в сокращении неравенства доходов. «Характерно, что уровень социального неравенства среди основных промышленных держав является наименьшим в наиболее динамично развивающемся государстве – в Японии»136. Японский опыт свидетельствует о значимости наряду с материальными стимулами широкого спектра нематериальных.
Россия как евроазиатская страна имеет культуру, сочетающую в себе элементы восточных и западных культур, и поэтому русская и японская традиционная культура имеют сходные черты – склонность к сотрудничеству, общинности, коллективизму и т.д. Нам, чтобы по своему осуществить третий путь, прежде всего необходимо внутри общинности вырастить Личность, о чем говорил А.И. Герцен, восстановить духовность. Именно этот третий путь способен привести Россию к тому, что она станет процветающей державой, что человек обретет достойное существование, что обеспечит безопасность нашей страны.
6. ИДЕОЛОГИЯ, КУЛЬТУРА И БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ
Этот самый третий путь коренится в исторически обусловленных культурных традициях нашего отечества. Российская культура с этнографической точки зрения представляет собой особую величину, она на Востоке и Юго-Востоке весьма сильно связана с тюрко-монгольской, «степной» культурой и через нее соприкасается с культурами Азии, тогда как на Западе она постепенно посредством культуры западных славян контактирует с романо-германской и балканской культурами. Ситуация изменяется благодаря реформам Петра Великого, когда правящая элита России усвоила германо-романскую культуру. В итоге было выстроено многоэтажное здание российской цивилизации, где верхним этажом являлась романо-германская культура и адекватные ей социальные институты, нижний этаж представлял собою совокупность традиций тюркской и византийской культур и соответственно социальных ценностей. Уникальность цивилизации России заключается в том, что в ней совместились неким образом конструкция монгольской империи, московская версия византинизма, сформулированная псковским старцем Филофеем в виде концепции «Москва – третий Рим», и германская бюрократия. Взаимодействие России с цивилизациями Кавказа и последующее включение их государств и народов в свой состав также привнесло в сокровищницу отечественной культуры кавказские паттерны137.
Все изложенное позволяет нам выдвинуть положение, согласно которому цивильная прочность России обусловлена наличием в ее социокультурном континууме целого ряда паттернов самых различных цивилизаций, идей разных культур. Так, одной из составляющих российской цивилизации является византинизм, впитавший в себя парадигмы восточного христианства, иудейский мессианизм и римскую идею мирового господства, каждая из которых в свою очередь вобрала в себя паттерны других, более древних цивилизаций вплоть до древнеегипетской и шумеро-месопотамской цивилизаций. Другой составляющей российской цивилизации выступает степная монгольская цивилизация, сумевшая наряду с паттерном эффективной организации присвоить архетипы китайской и других восточных цивилизаций. Российская цивилизация имеет и сильные европейскую и кавказскую компоненты с их культурными архетипами. Именно это многообразие архетипов, паттернов, моделей различных цивилизаций обусловливает необычайный запас цивильной прочности России и соответственно особенность русского характера, сотканного из противоречий (Н. Бердяев). Русский человек способен и на крайнее злодейство, и на крайний альтруизм; не случайно Ф. Достоевский говорил, что «слишком широк человек, укоротить бы надо». В отличие от европейца, у которого изменение аттитьюда приводит к психологической катастрофе, русский обладает необычайной адаптивностью и поэтому никакие социальные катаклизмы ему не страшны.
Необычайная цивилизационная прочность русских и вместе с тем уязвимость (глубокая эмпатия и подражание чужой культуре – европейской, американской и др.), постоянная попытка использовать чужие культурные модели, которые оказываются нежизнеспособными на русской культурной почве (нет среднего уровня культуры, бытовой культуры), объясняются тем, что наша цивилизация изначально складывается как конгломерат различных социокультурных моделей, что в ней не осуществлен синтез цивилизаций Запада и Востока. Русский очень адаптивен к экстремальным ситуациям, что обусловлено непредсказуемостью его поведения, ибо его паттерны поведения могут быть различны. В этом случае наблюдается изоморфизм его моделей поведения непредсказуемым ситуациям, возникающим в ходе социальных катаклизмов. Поэтому переживая катастрофы, русский человек и его культура остаются инвариантными в своей глубинной противоречивой сущности. Метафорически человека называют «вольноотпущенником» природы, тогда русского человека можно также назвать и «вольноотпущенником» культуры. Именно максимальная универсальность («всечеловеческая отзывчивость русского человека», по Ф. Достоевскому) лежит в основе необычайной цивильной прочности России.