Автор работы: Пользователь скрыл имя, 11 Октября 2010 в 17:10, Не определен
Монография
Благодаря этому процессу в пантеоне культуры императорской России перед нами предстает ряд удивительных феноменов, подчеркивающих своеобразие отечественной культуры. К ним относится прежде всего выношенное в атмосфере почитания идеалов добра, души, справедливости, правды нестяжательство, чья суть состоит в доминировании духовно-нравственных мотивов жизненного поведения и труда над материальными интересами. «Нестяжательство, -подчеркивает О.Платонов, - было в известном смысле идеологией трудового человека древней Руси, в значительной степени повлиявшей и на его дальнейшее развитие"71. Содержание нестяжательства можно выразить на современном языке следующим образом: «Богатство человека отнюдь не в деньгах и дорогих вещах, оно заключается в глубинном постижении бытия, стяжании красоты и гармонии мира, создании высокого нравственного порядка». Понятно, что для западноевропейского бюргера феномен нестяжания кажется чем-то бессмысленным, однако на него обращает внимание А.И.Герцен в своей книге «Былое и думы», именно нестяжание коренится в глубинах нашего духа.
Другим феноменом, восходящим к мистической архаике и проявившемся в русской философии, является идея соборности. Здесь речь идет не просто о социальности, человечности и обще- человечности, такого рода идеями насыщена западноевропейская литература. А.Ф. Лосев так характеризует данный феномен: «Тут имеется в виду социальность как глубочайшее основание всей действительности, как глубочайшая и интимнейшая потребность каждой отдельной личности, как то, в жертву чему должно быть принесено решительно все"72. Идея соборности выражает примат общественности и народности, жажду социального преображения во имя блага народа. Именно идею соборности имеет в виду Достоевский, когда дает высокую оценку Пушкину за его способность «перевоплощаться в чужие национальности», считая данную способность типично русской. И нет ничего удивительного; в том, что российская интеллигенция в конце XIX - начале XI века сосредоточила у себя всю мировую культуру: здесь цитировали наизусть греков, увлекались французскими символистами, считали скандинавскую литературу своей, знали философию и богословию, поэзию и историю всего мира73. И в этом смысле интеллигенция императорской России была хранителем культурного музея человечества, хотя синтез культур различных народов еще продолжался.
Необходимо отметить, что в формировании отечественной культуры времен империи все более активно участвует интеллигенция, первоначально включающая в себя образованных людей двух привилегированных сословий - духовенства и дворянства. Во второй половине ХVIII столетия выделяется особая социальная группа - крепостная интеллигенция (актеры, живописцы, архитекторы, музыканты, поэты). Не следует забывать и о появившейся разночинной интеллигенции, в состав которой (особенно после отмены крепостного права) вливаются выходцы из крестьян. В целом к разночинцам относились образованные представители либеральной и демократической буржуазии, принадлежавшие не дворянству, а чиновничеству, мещанству, купечеству и крестьянству. Если в ХVIII - первой половине XIX века ведущая роль в культуре принадлежит дворянской интеллигенции, то во второй половине XIX века - разночинной интеллигенции. Это объясняет такую важную особенность культуры России XIX столетия, как начавшийся процесс ее демократизации. Он проявляется в том, что деятелями культуры постепенно становятся не только представители привилегированных сословий, хотя они и продолжают играть немалую роль. Увеличивается число писателей, поэтов, художников, композиторов, ученых из непривилегированных сословий, в том числе из крестьянства, но преимущественно из среды разночинцев. Такой неоднородный состав интеллигенции императорской России, многослойный характер отечественной культуры позволяет понять многообразие идеалов общественного устройства, на формирование которых существенное влияние оказали идеи восточных и западных культур, в том числе и идеи немецкой классической философии и французского утопического социализма,
В силу ряда причин идеалы общественного устройства в императорской России наиболее полно изложены в утопических произведениях, т.е. в литературных формах. Русская литература - неотъемлемое звено в развитии мировой литературы и вполне естественно, что в ее истории существует весьма устойчивая традиция утопической мысли, связанная с именами М.М. Щербатова, А.П. Сумарокова, А.Н. Радищева, В.Ф. Одоевского, Н.Г. Чернышевского, А.Д. Улыбышева, Г.П. Данилевекого Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Е.Д. Федорова и других. Исследования показывают уникальный и неповторимый характер русской литературной утопии и опровергают сложившиеся на Западе стереотипы в ее отношении74.
В капитальном труде по истории утопий А. Свентоховского отмечается, что утопии, в том числе литературные, «неравномерно распределились по эпохам и по национальностям. Более всего произвели их французы, затем - англичане, менее - немцы и итальянцы, а у славян можно только отыскать слабые зародыши их"75. На первый взгляд данное утверждение кажется правомерным в силу ряда причин. Прежде всего, на Западе жанр утопии более древен и более популярен - фактически утопия появляется на заре европейской литературы, ее начало можно отнести к сочинениям Платона. И в количественном отношении первое место занимает Европа: в Англии в первой половине ХX века появилось около 300 утопий, в США только за период с 1887 по 1900 год написано более 50 утопий, в Германии начала века издано несколько десятков утопий. Каталог же мировой утопической литературы за период с ХVI по XIХ век насчитывает около тысячи названий, русская литературная утопия по числу произведении уступает западной76.
Как известно, социальные утопии существовали в народном сознании еще в Древней Руси - им был присущ характер надежд или преданий, о чем свидетельствуют такие сказания, как «Хождение Агапия в рай», «Путешествие Зосимы к рахманам». Первые в полном смысле литературные утопии появляются в эпоху созидания отечественной литературы нового времени (ХVIII столетие). Русская литературная утопия с момента своего возникновения прошла определенный эволюционный путь и, вопреки утверждению А. Свентоховского, не уступает по содержанию западной утопической литературе. Исследователь феномена утопии В.П. Шестаков пишет: «На наш взгляд, есть все основания утверждать, что русская литература более богата утопическими произведениями, чем об этом принято думать. Причем эти произведения разнообразны и по своему социальному содержанию, и по своим жанровым особенностям. Здесь мы находим и утопии в духе популярного в ХVIII веке «государственного романа», и декабристскую, и просветительскую, и славянофильскую утопии, и произведения в духе утопического социализма, и
сатирические утопии, предвосхищающие ставший популярным во второй половине XIX - начале XX века жанр «негативной утопии», и другие виды утопической литературы"77.
Русская литературная утопия, описывающая идеальное обществ венное устройство, имеет свои особенности. Во-первых, русская утопия не всегда представляет собой самостоятельное произведение, она зачастую растворена в литературных произведениях других жанров - социальных романах, фантастических рассказах, например, утопические мотивы в «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Радищева. Во-вторых, в России были известны европейские утопии (произведения Т. Мора, Б. Фонтенеля, Ф. Фенелона и др.), которые сначала служили образцом для русских утопических сочинении; однако и в этом случае в них отражалась реальная жизнь России и ставились проблемы реальной российской действительности. В-третьих, так как утопические описания будущего касались острых проблем общества (а цензура бдительно просматривала литературные сочинения во имя безопасности державы) и сама действительность резко контрастировала с идеалами, то социальный идеал весьма часто изображался в форме «сна», иногда даже вещего. Достаточно вспомнить рассказ А.П. Сумарокова «Сон «Счастливое общество», роман Н.Г.Чернышевского «Что делать?», где идеал будущего описывается во сне и т.д. В-четвертых, русская утопия, осуществив синтез жанровых черт классической (моровской) утопии с традиционно русскими «снами», «видениями» и «хождениями», одна из первых подвергла сомнению идеал сытой уравниловки, присущий европейским икариям и городам солнца. «Казарменный социализм с его культом практицизма сковывал крылья русского Икара - ему светило иное солнце, луч которого он не променял бы «на кусок удобрения» во имя сытости»78. Все эти особенности необходимо иметь в виду при рассмотрении описываемых в утопиях идеалов общественного устройства.
В русской литературной утопии представлено многообразие идеалов общественного устройства - от монархического до коммунистического. Просвещенная монархия как идеальное общество изображается в рассказе А. П.Сумарокова «Сон «Счастливое общество», романах М.М. Щербатова «Путешествие в землю Офирскую» и В.Ф.Одоевского «4338 год"79. В рассказе A.П. Сумарокова описывается «счастливое общество», идеальное общество, противостоящее реалиям елизаветинской действительности, о чем свидетельствует его концовка: «Больше бы мне еще грезилося; но я живу под самой колокольнею; стали звонить, и меня разбудили, и лишили меня сего приятнейшего привидения"80. Здесь изображается «мечтательная страна», где правит государь, озабоченный делами о «всенародной пользе». Общественное правление осуществляет «Государственный Совет», членами которого являются мудрейшие люди. Вся жизнь «счастливого общества» регулируется принципами: «чего себе не хочешь, того и другому не желай» и «за добродетель воздаяние, а за беззаконие казнь». Эти принципы свято и нерушимо соблюдаются, все люди оцениваются не по происхождению, а по заслугам, поощряются различные науки и ремесла, тогда как тунеядство, взяточничество и бюрократическая волокита запрещены и преследуются.
В интереснейшем памятнике русской утопической мысли ХVIII века М.М. Щербатова «Путешествие в землю Офирскую» дается модель идеального монархического правления. Эта вымышленная страна примечательна следующим: «мудрым учрежденным правлением, в коем власть государская соображается с пользою народною, вельможи имеют право со всею приличною смелостью мысли свои монарху представлять, ласкательство прогнано от царского двора, и истина имеет в оный невозбранный вход; в коем законы соделаны общим народным согласием и еще беспрестанным наблюдением и исправлением в лучшее состояние приходят; правительств немного и [оно] немногочисленно, но [и] дел мало, ибо внушенная с детства добродетель и зачатия их не допускает; в коем вельможи не пышные, не сластолюбивые, похвальное честолюбие имеют соделать счастливыми подчиненных им людей; остаток же народа, трудолюбивый и добродетельный, чтит во-первых добродетель, потом закон, а после царя и вельмож"81. Поскольку здесь в качестве идеала выступает просвещенная монархия, постольку много внимания уделяется делу просвещения, воспитания и образования.
В утопическом романе М.М. Щербатова просматривается консервативный характер его социального воззрения, его идеалом является допетровская Русь с ее простотой обычаев, отсутствием роскоши и богатства. В романе-утопии подвергаются критике большие города, разлагающие нравственность, отучивающие народ от ремесел и превращающие его в мещанство. Утопия М.М. Щербатова пользовалась популярностью среди образованных слоев общества, ее с интересом читали декабристы, в частности Пестель и Лунин.
В 1858 году А.И. Герцен издал в Лондоне в одной книге два сочинения - «О повреждении нравов в России» М.М. Щербатова и «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Это сделано не случайно, ибо данные произведения представляют собой документы политического радикализма; вместе с тем в своем предисловии А.И. Герцен провел четкое различие между общественными идеалами Щербатова и Радищева. Они устремлены в противоположные стороны, подобно двуликому Янусу: «Радищев гораздо ближе к нам, чем Щербатов; разумеется, его идеалы были также высоко в небе, как идеалы Щербатова - глубоко в могиле; но это наши мечты, мечты декабристов"82. Ведь общественный идеал Радищева - это демократическое устройство общества.
В «Путешествии из Петербурга в Москву» социальная утопия описывается в сновидении. В главе «Спасская Полесть» автор видит себя во сне всемогущим царем в окружении льстивых царедворцев. Все они стремятся удовлетворить малейшие прихоти властелина, славословят и воздают ему почести. Однако однажды перед троном появляется Истина, она снимает с глаз царя пелену и раскрывает ему неприглядную действительность: стяжательство придворных, нищета и страдания народа. Этот эпизод непродолжителен, ибо Истина оставляет дворец, а сам автор пробуждается от сна. Перед нами критика самодержавия и мечта о таком правлении, которое бы находилось в гармонии с истиной.
А.И.Герцен отмечал внутреннюю связь радищевской утопии с демократическими мечтаниями декабристов. Одна из граней этой связи проявилась в том, что и декабристы использовали литературную утопию, которая как произведение искусства позволяла соединить критику социальной действительности с идеальным устройством общества. В этом плане прежде всего интересна повесть примыкавшего к декабристам писателя А.Д. Улыбышева «Сон». Герой повести засыпает и во сне оказывается в будущем Петербурга, где ничего не напоминает о самодержавии и крепостничестве, разве что Михайловский замок и Аничков дворец. А.Д. Улыбышев описывает новое общество - общество свободных людей, где все равны перед законом, где отношения людей строятся на принципах социальной справедливости. Армии, являющейся в прошлом оплотом самодержавия, нет и ранее поглощаемые ею расходы идут на общественное благосостояние и развитие промышленности. Такое устройство общество способствует расцвету отечественной культуры и развитию искусства, причем они освободились от слепого подражания европейское моде и развиваются на самобытной национальной основе. Затем герой внезапно просыпается, чтобы вернуться к мрачной действительности.
В утопической повести «Город без имени» писателя-романтика В.Ф.Одоевского, представляющей собою предвосхищение негативной утопии, изображается нежелаемое будущее, дается критика буржуазной модели общественность устройства. В ней речь идет о вроде бы когда-то существовавшем государстве, построенном на принципах утилитаристской философии Бентама. Его жители (бентамиты) цель своей жизни видят исключительно в стремлении к выгоде, в удовлетворении частного интереса. В итоге культура практически умерла, остался только театр, чье назначение - проповедовать идею пользы в качестве источника всех добродетелей; существующая единственная газета служит главным образом коммерческой рекламе. В результате бесконечная погоня за прибылью приводит к раздорам и общество погибает бесславно, на его месте остаются одни руины. «Город без имени» является одной из первых в русской литературе утопией-предупреждением, показывающей опасность философии накопительства для культуры.
Социалистическая утопия в русской литературе представлена романом «Красная звезда» и его продолжением «Инженер Мэнни», написанных А. Богдановым в начале XX века. В романе изображен осуществленный идеал коммунистического устройства общества, причем коммунистическая цивилизация существует на Марсе. В ней на высоком уровне находятся наука и техника, искусство существует в рамках музеев, на практике признается только производственная эстетика. Дети воспитываются в особых «домах детей», где имеются специальные места для игр, причем особое внимание уделяется формированию нравственности. И хотя нарисованная картина коммунистического общества довольно сложна, в ней явственно проступают элементы «грубого», «уравнительного», «казарменного» коммунизма. И прежде всего это относится к пониманию личности в проблеме «индивид - общество». В марсианском обществе личность полностью растворяется в общественном целом. Один из его принципов гласит: «Человек - личность, но дело его безлично"83. С высшей, государственной точки зрения все люди совершенно одинаковы, ибо они вносят одинаковы вклад в общее дело, в коллективный опыт человечества. Октябрьская революция сблизила границы утопии и действительности, на практике осуществила принципы «казарменного» коммунизма.