Лекции по "Гражданское право"

общественных организаций – всякие суды, комиссии, совещания, конференции, съезды – все

рассчитаны на умение договариваться. Договариваются сейчас только страны очень

цивилизованные. Все остальные друг друга уничтожают, а не договариваются. Те

человеческие особи, которые не смогли выйти на этот уровень, считают, что договариваться

это признак слабости, и примитивные государства, с которыми как только начинают

пытаться договориться, сразу начинают открывать боевые действия, потому что считают это

слабостью. Хотя с точки зрения военного искусства это еще более сильное оружие, чем

боевое применение. Но даже кроманьонцы, умеющие прекрасно договариваться, войны

между которыми ледниковый период практически прекратились, так бы и оставались

первобытными людьми, потому что у них не было третьей составляющей интеллекта.

Третий фактор намного сложнее. Его с ходу не понять. Понимание этого фактора

требует серьезного развития интеллекта. У человека есть нормальное развитие, он более-

менее вменяемый, значит, он всегда готов к боевому применению. Грубо говоря, воевать

может любой человек. Здесь совершенно неважен пол или возраст, как только у человека

есть интеллект, он готов к боевому применению. Воевать, ругаться, скандалить, фехтовать

могут все люди, обладающие интеллектом. Умение договариваться колоссально сложнее.

Почему оно требует таких умственных усилий? Проблема с договором в том, что для того,

чтобы договориться, нужно в голове как-то создать, смоделировать состояние мыслей

другого человека. Это как бы получается уже модель модели и требует серьезного

умственного напряжения. Хотя с другой стороны, это и критерий. Если с человеком

нормально можно о чем-то договориться, это человек умный. Теперь пересечение с тем, что

мы говорили об интеллекте волков. 40 тысяч лет назад у людей идет очень быстрый,

фактически отбор, отбор войны, геноцид и одновременно умение договариваться, и сапиенс

сапиенс научился договариваться с волками, он приручил волка, которого сделал собакой.

Отличие волка от собаки – волк в принципе с человеком никак не взаимодействует вообще, а

собака очень хорошо чувствует и понимает семью. Собаки очень чувствуют, что происходит

в семье. Если беда, она тут же поджимает хвост, если конфликт, она участвует в нем, рычит

и т.д., если общая радость, она тоже на него реагирует. При этом умение договариваться

требует специальной тренировки, тренировки интеллекта. И все это умел сапиенс сапиенс.

Но они продолжали оставаться дикими первобытными людьми, более того, вот эти два

умения сохранились и во многих первобытных племенах, которые и сейчас существуют по

всему миру, но они не стали цивилизованными. Ученые-этнографы приезжали в эти племена

и пытались понять, в чем разница между теми первобытными племенами и теми людьми,

которые там живут? Они нормально разговаривают, могут общаться, их можно научить

пользоваться современными приборами, то есть получается, что вроде в их интеллекте вроде

все нормально. Чего же не хватает? И вот это самое «чего же не хватает» появилось совсем

недавно – четыре тысячи лет назад. Что послужило толчком? Где были первобытные люди?

Что щелкнуло в мозгу, когда началась цивилизация?

Практически все цивилизации очень сходны, это мы будем рассматривать чуть

дальше, развивались они по тем же самым законам, следовательно, этот фактор сработал

одинаково у всех одинаково. Что это за фактор?

В ледниковую эпоху выживает только община в целом. Поэтому отдельный индивид

должен следовать правилам общины. Появляется новый вид интеллекта – общественный

интеллект.

С этим понятием вы еще не сталкивались, потому что это ключевое понятие. У

индивидуального интеллекта есть два ключевых недостатка:

1. Он ограничен только  личным опытом. И если конкретно  какой-то охотник

придумал что-то по поводу мамонта, он это придумал, он этим пользуется. Но против

пещерного медведя у него ничего нет, и он погибнет, пытаясь это применить. Допустим, он

охотится только на мамонтов, община живет и процветает, но он умер. И все. У общины

кончатся средства существования. Поэтому нужно, чтобы община как-то так управляла

интеллектами, чтобы каждый индивид в общине был только интеллектуальным модулем, и

из этих модулей можно было бы складывать общественный интеллект. И вот это сращивание

привело к появлению обрядов. Обряд это очень важно. Обряд не может быть на первом

уровне по его применению, потому что он требует взаимодействия, обряд это некоторое

повторяющееся действие, не зависящее от индивида. Обряд всегда выполняется одинаково,

кто бы в нем ни принимал участие. Обряд сохраняется в следующих поколениях. Те, кто его

придумали, давно умерли, а сам обряд продолжает жить. Получается некоторое общее

образование, которое называется общественный интеллект.

Помните, мы говорили, что как только началось развитие нервной системы, сразу

появилась смерть, раньше смерти не было, но как только появились интеллектуальные

модули, снова появилось бессмертие, но уже общины в целом. И тогда стало объективной

необходимостью выполнение обрядов всеми участниками общины. Это ключевой момент. В

результате общественный интеллект требует выделения особого человека, следящего

за обрядами. Этот человек – шаман. Те люди, которые не знают этнографии, никогда с ней

не взаимодействовали, все время ошибочно говорят, что есть вождь племени. На самом деле

есть шаман, который полностью определяет жизнь племени. Он же назначает вождя, он

же его может сместить, если ему что-то не понравится. Вождь это только исключительно

боевой лидер, но вся жизнь племени регулируется шаманом. Шаман в жизни племени сам не

участвует. Он совершенно отдельно. Это есть во всех первобытных племенах. Если шамана

почему-то нет, или его убивают, у него всегда есть ученик. Как управляет шаман? Это очень

важно. Появилось нечто, что понимается каждым индивидуумом племени одинаково. Это

нечто простое, это говорится шаманом. Это два общественных понятия, которые есть у всех

без исключения. Они называются – мана и табу. Мана – это правильное поведение, это то,

что нужно делать любому человеку, максимальная мана содержится у шамана, отсюда,

собственно, и его название. Если шаман кого-то называет маной, в частности, вождя, то его

слушаются. Если шаман скажет, что у него нет маны, его никто не любит, его выбрасывают,

его забывают.

Табу прямо противоположно. То, что запрещено, нельзя ни при каких условиях.

И эти два понятия есть у всех первобытных племен. И вся жизнь племени определяется

этими двумя понятиями. Каждый индивид четко знает – вот это мана, это табу. И когда

этнографы пришли в эти племена, они очень удивились Допустим, есть два австралийских

племени. Одни едят плоды какого-то дерева, другие его не едят. И когда они начинают

спрашивать – одни говорят «мана», другие говорят «табу». Попытки что-то выяснить,

особенно если это табу, страшны, табу не обсуждается, табу это запретная тема.

Разговаривать можно только с шаманом, который говорит: «А чего непонятного? Табу» А

почему «табу»? Потому что когда он был учеником шамана, ему шаман тоже говорил, что

есть мана и табу, и никаких отступлений быть не может, причем это настолько важный

момент, что когда исследователи начинают говорить что-то о первобытных людях, это

полная ерунда. Потому что жизнь людей, начиная с сапиенс сапиенс, начиная с

договаривания, полностью подчинена некоторым правилам - правилам «мана и табу» и все.

Больше никаких вариантов нет.

Например, лодки. На разных островах Полинезии живут два племени. Они абсолютно

схожи. У них язык одинаковый, просто у них разные шаманы. И одни делают лодки строго с

противовесом для устойчивости. А вторые те же самые лодки той же самой конструкции

делают путем соединения, и получается катамаран. Основные части идентичны, схема

соединения идентична. Отличие только в бревне-противовесе. Они живут рядом, плавают,

друг друга видят. Они никогда не садятся в чужую лодку, потому что это табу. И они,

соответственно, не делают этого. У каждого варианта есть преимущество и недостаток. У

одного преимущество в том, что можно по ходу выходить дальше в океан, меньше шансов

перевернуться, она более устойчивая, а у этих преимущество в том, что они могут лучше

входить в заливчики, у них более высокая осадка. С точки зрения цивилизованного человека,

если бы прошел обмен технологиями, то каждое племя имело и такие лодки, и такие. Не

происходит. У этих вот это мана, у этих вот эта мана. Они буду делать эти лодки и только

так. Любые изменения – табу. Почему не едят дерево? Кто-то когда-то съел, отравился и

шаман, видя это дело, сказал «табу». Почему он отравился, может, он еще там что-то съел,

какая разница – табу и все. И как только шаман что-то объявит маной, это будет делаться на

протяжении веков и веков. Он объявил табу, и это будет делаться на протяжении веков и

веков. И никакой бы цивилизации не существовало, если бы вдруг не произошло последнее

изменение, последняя мутация, которая очень легко прослеживается на племенах Австралии.

Дело в том, что Австралия материк отдаленный, и все первобытные племена, самые древние,

сохранились только в Австралии и Полинезии (слова мана и табу, кстати, это полинезийские

названия). В Полинезии много мелких островов, отдельно живут племена, очень легко их

сравнивать. А австралийские бушмены ( аборигены - это местные жители, а бушмены

происходят от слова «куст», как бы жители кустов в переводе) прямо напротив, расселены

по очень широкой территории, практически не пересекаются, и очень легко следить, как у

них все налажено. И вот у австралийцев-бушменов есть очень интересные легенды. У них

есть плоды дерева, которые есть нельзя. Но мифический герой их легенд, Бандикут, был для

них настолько героем, что он ел плоды этого дерева и не умер. И вот как раз это племя живет

значительно лучше других. У них много вариантов, как они изготовляют жилище, какую еду

едят, с каких деревьев и т.д. С того дерева они не едят, но Бандикут ел, потому что герой.

И тут нужно сказать об одной важной вещи, которая схлестнулась с этой первобытной

психологией. В этой технологии есть недостаток – пока все одинаково, пока условия жизни

одинаковы, эти понятия «мана и табу» четко работают на жизнь племени. Все одинаково, и

нужно делать так, как делали предки, ведь условия не меняются. А если, например, прошел

тайфун, или засуха, или наводнение, или еще что-то такое. Если племя будет слепо следовать

этим вещам, то оно вымрет. Например, осталось только одно дерево, плоды которого есть

запрещено, и если они не будут их есть, то умрут. И многие племена так и умирают. Но есть

легенда о Бандикуте. У человека нечего есть, он умирает. А вдруг он тоже герой, ну не такой

как Бандикут, конечно, но герой. И если он все же съест с этого дерева, и останется жив, его

запишут в герои и потом он скажет: «Разрешаю». Племя выживет.

Условно говоря, это Африка, это Азия, тут река Нил, тут Ефрат, здесь – Хуанхэ. И как

раз в этих местах есть одна интересная особенность. Эти реки время от времени выходят из

берегов, получается наводнение. И получается, что там жизнь идет своим чередом, но время

от времени все резко меняется из-за наводнения. И в этих трех местах появляется три

мировые цивилизации, где приблизительно 4000 лет назад, у человека произошла очередная

мутация. Они, люди этих цивилизаций, стали вести по-другому. Что же случилось? Особое

значение в воспроизводстве племени имеет то, что связано с половым поведением. О

котором все время пишут неправильно. Никаких первобытных семей там нет, во всех

племенах четкое деление – мужская составляющая, или боевая группа, и женская

составляющая, или с нашей точки зрения, детский сад и школа, где обычно находятся

женщины и дети, там же шаман, который следит за их безопасностью, и там же пожилые

люди племени. В боевую группу обычно назначается вождь и, если нужно воевать, он идет

воевать. Причем самый яркий пример это масаи в Африке. У них с 14 лет все мальчики

подвергаются очень жестокому испытанию – их избивают, режут, зарывают в землю, и если

этот мальчик не издаст ни звука, его записывают в воины. И до 14-ти лет у них нет имен, их

всех называют одинаково «мальчик». Но если он выдерживает испытание, то ему дают

мужское имя и записывают в воины, если не выдерживает, то ему дают женское имя и

оставляют в племени. Группа воинов ничем не занимается, они могут только воевать и более

того, им нельзя питаться ничем, кроме теплой крови, либо животного, либо человеческой. И

так они доживают до 40 лет, если доживают, и тогда становятся старейшинами племени,

возвращаются в племя на правах руководящей верхушки. А женская часть тоже делится на

две части. Опытные няньки следят за детьми, их воспитывают и ведут хозяйственную жизнь.

А молодые, красивые и энергичные назначаются на прополку какого-то участка, из которых

несъедобное выпалывалось, а съедобное растилось. Так появились первые зерновые

культуры – рис в Китае и твердые сорта пшеницы и ячменя на Ефрате и Ниле. Ребята все

время воюют, а девушки все время пропалывают, и вдруг им захотелось встретиться и один

говорит: «Не, ребята, мне погулять надо». Естественно, его просто уничтожат. Вводится

жесткое понятие, так называемое «половое табу», а именно, во время войны, охоты и

прополки секс полностью запрещен. И тут в разных племенах этот вопрос решается по-

разному. Там, где экватор и нет зимы, все дни календаря считаются прополкой за