Содержание материалистической группы теории

Общие положения исторического  материализма служат для истории лишь в качестве методологических установок и не должны подменять собой конкретного исторического исследования. Всякое «социологизирование», подмена конкретного анализа общими «социологическими» схемами, с одной стороны, не учитывает своеобразия истории как науки, а, с другой стороны, извращает исторический материализм в духе буржуазного социологизма-схематизма.

Что же касается отношения И. м. к  т. н. «философии истории», то здесь прежде всего следует отметить, что т. н. «философия истории», рассматривающая историю под углом зрения осуществления известных этических понятий и идеалов или осуществления развития абсолютного духа, видящая свою задачу в раскрытии «цели» и «смысла» человеческой истории, представляет прямую противоположность И. м. и отрицается им как наука. Термин «философия истории» в применении к историческому материализму не подчеркивает принципиальной разницы между И. м. и идеалистической «философией истории», прибегающей к различным метафизическим, «надисторическим» априорным схемам . По этой же причине перенесение на И. м. термина «социология» требует больших оговорок. Он не подчеркивает существенной черты И. м. материалистической линии в общественных науках в отличие от идеалистической линии буржуазной социологии. Во-вторых, распространение этого термина на И. м. связано у Бухарина с перенесением в область И. м. абстрактных определений и понятий буржуазной социологии. Поэтому в полемике с Бухариным, в своих замечаниях на его книгу «Экономика переходного периода», Ленин берет этот термин в кавычках.

В вопросе о предмете И. м. следует  отметить две характерных формы  ревизии, существовавшие в наших  условиях. Механисты рассматривают  И. м. как «общее» учение об абстрактном, неизменном обществе и законах его «равновесия», как наиболее «общую (абстрактную)» общественную науку (Бухарин). Таким образом в самом определении И. м. Бухарин отвлекается от его существенного признака учения об общественно-экономических формациях. Тем самым И. м. превращается у Бухарина в абстрактную схему «общества вообще», в совокупность абстрактных предпосылок, лишенных всего многообразия конкретных особенностей, в голую схему, механически применяемую в одинаковой степени к самым различным историческим эпохам (например механическое перенесение закономерностей капитализма на переходный период, универсализация «закона трудовых затрат» и т. д.).

Меныневиствующие идеалисты видят  задачу И. м. в выработке предпосылок, с помощью которых мы должны подходить к изучению истории. Отрывая метод от научной теории общественного развития, меныневиствующие идеалисты превращали И. м. в систему формальных предпосылок, с помощью которых следовало изучать реальный исторический процесс. Возражая против абстрактного бухаринского «социологизма», некоторые меныпевиствующие идеалисты метафизически противопоставляли особенные законы истории общим законам, утверждая, что нельзя говорить об общих закономерностях истории, что задачей исторического материализма является изучение лишь специфических законов отдельных общественно-экономических формаций.

Меныневиствующие идеалисты превращали по существу исторический материализм  в совокупность априорных предпосылок, вносящих «порядок» в хаос исторического  материала. Таким образом, в их определении предмета и задач И. м., наряду с гегельянской ревизией И. м., в известной степени отражалось влияние риккертианства, ибо И. м. сводился ими по существу к априорной логике истории, оторванной от конкретного исторического процесса. Исторический материализм есть метод исследования общественных явлений, но он является методологией общественных наук именно потому, что представляет в то же время научную теорию общественного развития. Отрыв же метода от теории приводит к извращению и уродованию самого марксистско-ленинского понимания метода, превращению его в совокупность абстрактных предпосылок (имеющих якобы свое основание в познавательных способностях человека), извне прилагаемых к конкретному историческому материалу.

Будучи научной теорией общественного развития и в то же время всеобщей методологией исторического познания, И. м. является вместе с тем и единственно научной теорией изменения общества, его революционного преобразования. На основе единственно правильного отображения исторического хода развития общества, его внутренних закономерностей, И. м. дает оружие партии для вскрытия свойственных капиталистической формации внутренних противоречий, обострения этих противоречий и неизбежного на этой основе краха капитализма и перехода к высшей, коммунистической формации. Теория научного социализма находит свое непосредственное теоретическое обоснование в И. м. Научно доказывая неизбежный крах капитализма и переход общества на высшую (коммунистическую) стадию развития, И. м. в то же время показывает пути этого перехода, выявляет историческую миссию рабочего класса как могильщика буржуазии и строителя новой коммунистической формации. И. м. обосновывает то центральное положение марксизма-ленинизма, что крах капитализма и создание новой формации происходит не самотеком, не как стихийно автоматический процесс, а в результате длительной классовой борьбы между пролетариатом и буржуазией, борьбы, приводящей к социалистической революции, к установлению диктатуры пролетариата как могущественного орудия революционного преобразования старого общества в новое.

Таким образом, И. м. является руководством для революционной борьбы рабочего класса — теоретической основой генеральной линии коммунистической партии. Поэтому исторический материализм является строго партийной наукой. Однако, как видно из сказанного выше, партийность его основана не на субъективизме (который присущ именно буржуазной науке.), а на последовательно проведенном объективном изучении исторической действительности. Партийность. Ц. м. есть последовательно проведенная научная объективность и ни в коем случае не противоречит ей, как это пытаются доказать идеологи буржуазии и ревизионизма. Чрезвычайно глубоко и сжато формулирован Лениным принцип партийности И. м. в «Материализме и эмпириокритицизме». «Самая высшая задача человечества, — указывал Ленин, — охватить эту объективную логику хозяйственной эволюции (эволюции общественного бытия) в общих и основных чертах, с тем, чтобы возможно более отчетливо, ясно, критически приспособить к ней свое общественное сознание и сознание передовых классов всех капиталистических стран» (Ленин, Соч., т. XIII, стр. 266). В этой формулировке с классической четкостью и ясностью подчеркнута, с одной стороны, наивысшая объективность и научность исторического материализма, а, с другой стороны, основанная на этой объективности партийность его, действенность и творческий характер этой теории общественного развития.

Сознание пролетариата (в лице его  авангарда коммунистической партии), правильно отображая объективную логику общественного развития, объективный ход классовой борьбы, само превращается в действенную силу, в субъективный фактор общественного развития. Таким образом, партийность И. м. отвергает как субъективизм, так и буржуазный объективизм, являющиеся различными формами буржуазной партийности. От субъективизма (характерного для троцкистского понимания общественных явлений) ленинский принцип партийности И. м. отличается тем, что исходит из самой объективной логики общественного развития, представляет строго научный вывод из конкретного учета конкретной действительности. От стихийного объективизма, связанного с теорией самотека (характерного для правого оппортунизма), от мнимой беспристрастности и «нейтральности» буржуазной науки, он отличается тем, что не отвлекается от классов и партий, не умерщвляет и не уродует живой действительности, не искажает под флагом «объективизма;» действительный ход общественного развития в угоду господствующим классам.  

Еще в 1894 в борьбе против Струве Ленин  дал уничтожающую критику т. н. «объективизма». «Объективист, указывает Ленин, говорит о необходимости данного исторического процесса; материалист констатирует с точностью данную общественно-экономическую формацию и порождаемые ею антагонистические отношения. Объективист, доказывая необходимость данного ряда фактов, всегда рискует сбиться на точку зрения апологета этих фактов; материалист вскрывает классовые противоречия и тем самым определяет свою точку зрения... Таким образом, материалист, с одной стороны, последовательнее объективиста и глубже, полнее проводит свой объективизм», он выясняет, «какой именно класс определяет эту необходимость», «материализм включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы» (Лени н, Соч., т. I, стр. 275—276). 

Таким образом, глубочайшим основанием марксистско-ленинского принципа партийности является сама живая развивающаяся действительность, научное обобщение передовым отрядом рабочего класса — коммунистической партией ее объективного хода, познание ее узловых звеньев, критически - революционное воздействие на эти звенья с целью коренного преобразования всей действительности. Теоретики 2-го Интернационала ведут развернутую борьбу против принципа партийности исторического материализма. Так напр., Каутский считает, что И. м. сам по себе беспартиен; Макс Адлер отказывается связать И. м. с политической и партийной борьбой; Фридрих Адлер, еще в 1910 выступая в защиту русских махистов-социал-демократов, упрекал Ленина и других в том, что, они считают вопросы мировоззрения партийным вопросом. Но эта мнимая беспартийность теории (проповедуемая ими) является завуалированной формой буржуазной партийности и целиком заострена против марксизма-ленинизма. В наших условиях принцип партийности исторического материализма подвергался ревизии со стороны меньшевиствующих идеалистов и механистов. Восстанавливая вреднейшую догму меньшевизма отрыв теории от практики, уходя от практики в область чистой теории, меньшевиствующие идеалисты сводили тем самым самую теорию к бессодержательной, схоластической игре понятий, лишенных конкретного исторического содержания. Этот «уход» от практики пролетарской диктатуры в область схоластики «чистой теории» у меныневиствующего идеализма и рубинщины связан с политикой контрреволюционного троцкизма и меньшевизма.

Механисты, проповедуя правооппортунистическую  теорию самотека, теорию преклонения  перед стихийностью, недооценивая роль сознательного элемента в движении, не видя революционного значения теории, проповедуя идеологию «хвостизма» равнения на «узкие места», тем самым отрывали практику от революционной теории, сводя самую практику к узкому делячеству. Классическое определение соотношения теории и практики и партийности теории дано Сталиным в его работе «Об основах ленинизма»: «Теория есть опыт рабочего движения всех стран, взятый в его общем виде. Конечно, теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно так же, как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу революционной теорией. Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она, и только она... может помочь практике понять не только то, как и куда двигаются классы в настоящем, но и то, как и куда должны двинуться они в ближайшем будущем» («Вопросы ленинизма», 10 изд., стр. 13).

VI. Фармация, способ производства и уклад.

Открытое Марксом и Энгельсом  учение об общественно-экономической  формации является краеугольным камнем И. м. «Как Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, „богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индивидов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле общества и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической формации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что развитие таких формаций есть естественно-исторический процесс» (Л е н и н, Соч., т. I, стр. 62—63). Учение о формации позволило применять к соц. науке критерий повторяемости и рассматривать всю историю человечества как естественно-исторический процесс возникновения, развития и смены общественно-экономических формаций, причем каждая формация представляет «прогрессивную эпоху экономического формирования общества» (Марк с) по отношению к предшествующей. Определяющей основой каждой общественно-экономической формации является присущая ей одной совокупность производственных отношений, образующая экономическую структуру общества. В «Наемном труде и капитале» Маркс указал, что в процессе производства люди относятся не только к природе, но и друг к другу, что они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности. Чтобы производить, писал Маркс, люди вступают в определенные связи и отношения, и только через посредство этих общественных связей и отношений имеет место воздействие людей на природу, имеет место производство. «Совокупность этих отношений, в которых носители этого производства находятся к природе и друг к другу, отношений, при которых они производят, эта совокупность как раз и есть общество, рассматриваемое с точки зрения его экономической структуры» («Капитал», т. III, 8 изд., стр. 590).

В предисловии «К критике политической экономии» Маркс изложил эту основную идею своей общественно-исторической теории. «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли независящие отношения, — производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XII, ч. 1, стр. 6).

Каждая такая система производственных отношений, облекающаяся политико-юридическими формами и соответствующими течениями  общественной мысли, образует особую общественно-экономическую формацию, особый социальный организм, имеющий «особые законы своего зарождения, функционирования и перехода в высшую форму, превращения в другой социальный организм» (Ленин, Соч., т. I, стр. 284). Таким образом под общественно-экономической формацией И. м. понимает особую историческую ступень в развитии человеческого общества, особую форму его существования, с присущей ей одной только закономерностью нехарактерной для нее экономической структурой, создающей внутреннюю связь данной формы общества и в конечном счете определяющей все общественные процессы и явления. Всякая формация представляет конкретное единство экономического базиса и надстроек. В «Капитале» Маркс показал «всю капиталистическую общественную формацию как живую с ее бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением присущего производственным отношениям антагонизма классов, с буржуазной политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равенства и т. п., с буржуазными семейными отношениями» (Ленин, Соч., т. I, стр. 62).

Качественная определенность каждой общественно-экономической формации, основа ее закономерного развития дана в материальной общественно-производственной или трудовой деятельности людей. «Как дикарь, чтобы удовлетворять свои потребности, чтобы сохранять и воспроизводить свою жизнь, должен бороться с природой, так должен бороться и цивилизованный, и он должен делать это во всех общественных формах и при всех возможных способах производства» («Капитал», т. III, 8 изд., стр. 591). Труд отличает человеческое общество от всей остальной природы. Труд как процесс, совершающийся между человеком и природой, процесс, в к-ром человек своей собственной деятельностью сознательно, целесообразно обусловливает, регулирует и контролирует обмен веществ между собой и природой, представляет исключительное достояние человека. Трудовая деятельность людей является общим для всех общественных форм условием существования людей, вечной естественной необходимостью. В противовес атомистическим представлениям буржуазной социологии, ищущим основу общественного целого в конечном счете в свойствах индивида, И. м. ищет глубочайшую основу общественного целого в общественно-трудовой деятельности людей. По меткому и глубокому выражению Энгельса, «труд создал самого человека». Труд человека качественно отличается от форм «труда» животных. В то время как первый носит общественный характер, основан на преднамеренном планомерном образе действий, на сознательном активном преобразовании внешней среды и немыслим без применения искусственных орудий производства, деятельность животного, направленная на поддержание его существования, основана на инстинктивных реакциях животного, на хищническом пользовании внешней природой (в силу лишь факта своего присутствия); она обходится без применения изготовленных средств производства. Поэтому в животном мире «труд» в собственном смысле слова не играл никакой роли. Процесс труда начинается, по словам Энгельса, только при изготовлении орудий.