2.Осознанный самоконтроль
ипредрасположение в пользу своего Я.
3.Самопрезентация.
Я-концепция: кто
Я?
Что бы мы ни делали
во время своего пребывания на космическом
корабле под названием «Планета Земля»,
к каким бы логическим выводам ни приходили
и что бы ни интерпретировали, что бы мы
ни постигали и ни создавали, кого бы ни
встречали и ни приветствовали, — мы все
пропустим через себя, Знаем ли мы самих
себя и насколько это знание соответствует
действительности? Что определяет нашу
Я-концепцию?
Кто вы? Поскольку вы — уникальное и сложное
создание, у вас есть много возможностей
дописать предложение «Я — ...». (Вы могли
бы дать 5 ответов на этот вопрос? Каких?)
Взятые вместе, эти ответы и дадут то, что
называется вашей Я-концепцией.
В центре
наших миров: наше чувство Я
Элементы вашей Я-концепции
— убеждения, с помощью которых вы определяете
себя, представляют собой ваши Я-схемы
(Marcus & Wurf, 1987). Схемы — это шаблоны
сознания, с помощью которых мы организуем
наши миры. Наши Я-схемы — наше
восприятие самих себя как спортивных,
слишком толстых, умных или каких-либо
еще — активно влияют на то, как мы обрабатываем
социальную информацию. Они влияют на
то, как мы воспринимаем, запоминаем и
оцениваем и окружающих, и самих себя.
Если занятие спортом является центральной
частью вашей Я-концепции, то вы, скорее
всего, будете обращать внимание на то,
насколько тренированны фигуры других
людей и какие спортивные навыки они демонстрируют.
Вы будете без труда вспоминать эпизоды,
связанные со спортом, и живо интересоваться
информацией, соответствующей этой Я-схеме
(Kihlstrom & Cantor, 1984). Я-схемы, которые составляют
нашу Я-концепцию, действуют в нашем сознании
подобно системе Дьюи [DeweyDecimalSystem—
десятичная система классификации Дьюи
(система Дьюи). Библиотечная система классификации
книг, при которой все области знания делятся
на 10 классов, а внутри каждого класса
выделяются десятичные подклассы, разделы
и подразделы. Разработана в 1876 г. Мелвилом
Дьюи. — Примеч. науч. ред.],
предназначенной для систематизации и
поиска информации.
Ссылка
на себя
Рассмотрим, как Я влияет на
память (это явление известно как «эффект
ссылки на себя»): информация, релевантная
нашим Я-концепциям, быстро обрабатывается
и хорошо запоминается (Higgins & Bargh,
1987; Kuiper & Rogers, 1979; Symons & Johnson, 1977). Возьмем,
например, такое слово, как «общительный».
Если вас спросят, подходит ли это определение
к вам, вы лучше запомните его, чем если
вас спросят, насколько оно подходит к
кому-нибудь другому. Если нас попросят
сравнить себя с каким-нибудь персонажем
короткого рассказа, мы лучше запомним
этот персонаж. Через два дня после разговора
с кем-либо мы лучше всего вспоминаем то,
что наш собеседник сказал про нас (Kahan
& Johnson, 1992). Следовательно, воспоминания
формируются вокруг наиболее интересного
для нас «предмета» — нас самих. Когда
мы думаем о чем-то, что имеет к нам прямое
отношение, мы лучше это запоминаем.
Эффект ссылки на себя иллюстрирует основополагающий
факт жизни: в центре нашего мира находится
восприятие нашего собственного Я. Поскольку
нам свойственно видеть себя главным действующим
лицом, мы переоцениваем степень нацеленности
на нас поведения окружающих. Нередко
мы считаем себя ответственными за события,
в которых играли лишь второстепенные
роли (Fenigstein, 1984). Оценивая действия или
поведение других людей, мы нередко непроизвольно
сравниваем их с собственными действиями
и поведением (Dunning & Hayes, 1996). А если во
время какого-либо разговора мы услышим,
что кто-то, не участвующий в нем, произнес
наше имя, наш «слуховой радар» мгновенно
переключает наше внимание с собеседника
на этого человека.
{Воображаемые возможные Я Опры Уинфри,
в том числе и Я-тучная, которого она смертельно
боялась, Я-богатая и Я-готовая прийти
на помощь, стали для нее стимулами трудиться
ради достижения именно такой жизни, к
какой она стремилась}
Так как в фокусе нашего зрения находится
наша собственная персона, мы с готовностью
допускаем, что и окружающие постоянно
замечают и оценивают нас. Томас Гилович
и его коллеги продемонстрировали это,
попросив нескольких студентов Корнеллского
университета перед тем, как войти в комнату,
в которой сидели их товарищи, надеть футболки
с портретом Барри Манилоу (Gilovich et al., 2000).
[Барри Манилоу — поп-певец, композитор,
звезда эстрады 1970-х гг. Его песни занимали
первые строчки в хит-парадах, а практически
каждая пластинка становилась платиновой.
Свою карьеру он начал с выступлений в
клубах с сомнительной репутацией.] Юноши
смущались, заходя в комнату, так как думали,
что уж никак не меньше половины приятелей
заметят их «наряд». На самом же деле на
него обратили внимание лишь 23% собравшихся.
Этот «эффект всеобщего внимания» проявляется
не только по отношению к нашей вычурной
одежде или неряшливой прическе, но и по
отношению к нашей тревожности, раздражительности
или склонностям: их замечает гораздо
меньшее число людей, чем мы думаем. Остро
осознавая свои чувства, мы нередко считаем,
что они очевидны и для других, однако
это заблуждение. То же самое справедливо
и в отношении наших промахов в присутствии
других и публичных оговорок. То, из-за
чего мы мучительно страдаем, окружающие
либо вообще не замечают, либо быстро забывают
(Savitcky et al., 2001). Чем мы стеснительнее, тем
больше мы ощущаем себя у всех на виду
(Vorauer & Ross, 1999).
Возможные
Я
Наши Я-концепции включают не
только Я-схемы, характеризующие нас в
данный момент времени, но и наши возможные
Я, т. е. то, какими мы можем стать. По мнению
Маркус и ее соавторов, наши возможные
Я включают представления о себе таком,
каким мы мечтаем стать, — богатым, изящным,
страстно любимым и любящим Я (Marcus et al.,
1989; Marcus & Nurius, 1986). В наши Я-концепции
входят и те Я, которыми мы боимся стать,
— безработный Я, нелюбимый Я и Я, не справляющийся
с учебной программой. Такие возможные
Я подталкивают нас к достижению определенных
целей; когда эти цели достигнуты, можно
заглянуть в ту жизнь, к которой мы стремимся.
Что такое
самоуважение?
[Здесь и далее Майерс
в большинстве случаев использует именно
термин «самоуважение», а не «самооценка».
Самоуважение — глобальный уровень самовосприятия,
включающий помимо частных самооценок
степень самопринятия. —Примеч. науч. ред.]
Является ли самоуважение (как наиболее
полная самооценка) суммой всех наших
наличных и возможных Я? Если мы считаем
себя привлекательными, спортивными, умными
и заслуживающими богатства и любви, означает
ли это, что у нас все в порядке с самоуважением?
Именно это часто имеют в виду психологи,
когда утверждают, что для того, чтобы
люди относились к себе лучше, нужно, чтобы
они почувствовали себя более привлекательными,
спортивными, умными и т. д. По мнению Дженнифер
Крокер и Конни Вольф, перечисленные выше
качества действительно имеют важное
значение для чувства собственного достоинства
(Crocker & Wolfe, inprint).«Одному
человеку для самоуважения достаточно
иметь хорошую успеваемость и привлекательную
внешность, а другому нужно знать, что
его любит Бог и что он не нарушает норм
морали». Это значит, что первый станет
уважать себя, если его научат чувствовать
себя умным и привлекательным, а второй
— если его научат ощущать себя нравственным
человеком.
Однако Джонатан Браун и Кейт Даттон считают,
что этот перевернутый с ног на голову
взгляд на самоуважение — отнюдь не «вся
правда» (Brown & Dutton, 1994). Они полагают,
что причину и следствие нужно поменять
местами. Если люди вообще ценят себя,
они, скорее всего, ценят и свою внешность,
и свои способности и т. д. В этом смысле
они похожи на супругов, у которых родился
первенец и которые, любя младенца, восторгаются
его пальчиками и кудряшками. (Родителям
не понадобилось никакой предварительной
«инспекции» пальцев и волос своего ребенка,
чтобы решить, в какой мере он стоит их
любви.)
Чтобы проверить свою гипотезу о том, что
чувство собственного достоинства определяет
видение людьми в себе конкретных свойств,
а не наоборот, Браун и Даттон обсуждали
со студентами Вашингтонского университета
характер предполагаемого личностного
качества, которое они назвали «интегративной
способностью». (Они предлагали студентам
наборы из трех слов — например, «автомобиль,
плавание и признак» — и просили ответить,
какое слово их связывает. Подсказка: это
слово начинается на букву «б».) Студенты
с развитым чувством самоуважения обнаруживали
это качество в себе чаще, если им говорили,
что оно имеет важное значение, и почти
не находили его в себе, если им говорили,
что оно бесполезно. Весьма вероятно, что
в принципе положительное отношение к
себе побуждает человека смотреть сквозь
розовые очки как на свои конкретные Я-схемы
(«У меня есть интегративная способность»),
так и на свои возможные «Я».
Развитие
социального Я
Я-концепция стала важным предметом
социально-психологического исследования
потому, что она организует наше мышление
и управляет нашим социальным поведением.
Но что детерминирует саму Я-концепцию?
Результаты изучения близнецов выявили
наличие генетических влияний на природу
личности и Я-концепцию, однако и социальный
опыт играет определенную роль. Рассмотрим
следующие факторы:
— роли, которые мы играем;
— социальные идентификации, которые
мы формируем;
— сравнения себя с окружающими, которые
мы делаем;
— наши успехи и неудачи;
— мнения о нас, высказываемые окружающими;
— культура, к которой мы принадлежим.
Роли, которые мы
играем
Приступая к исполнению новой
роли — студента колледжа, родителя или
продавца, — мы поначалу можем чувствовать
себя «не в своей тарелке». Однако постепенно
наше представление о себе впитывает то,
что вначале было лишь игрой, ролью в театре
жизни. Например, исполняя те или иные
роли, мы можем начать высказываться в
поддержку того, о чем прежде вообще не
задумывались. Это происходит тогда, когда
мы стремимся оправдать свои действия.
Более того, наблюдения за собой могут
быть разоблачительными: скажем, мы можем
полагать, что придерживаемся тех взглядов,
о которых говорим. Притворство становится
реальностью (см. главу 4).
Социальная идентичность
Наша Я-концепция — наше представление
о том, кто мы такие, — включает не только
нашу персональную идентичность (представление
о своих личных качествах), но и социальную.
Социальные определения «Я» — расовая
и конфессиональная принадлежность, пол,
будущая специальность и т. д. — подразумевают
определение и того, кем вы не являетесь.
Есть «мы», принадлежащие к определенному
кругу, и есть «они» — те, кто в него не
входят.
Будучи частью какой-либо небольшой группы,
входящей в состав более многочисленной
группы, мы довольно часто отчетливо сознаем
свою социальную идентичность; когда же
наша группа является большинством, мы
реже задумываемся над этим, И единственная
женщина в группе мужчин, и единственный
канадец в компании европейцев осознают
свою уникальность. Единственный чернокожий
студент в кампусе, где все остальные —
белые, так же как и единственный белый
студент в окружении чернокожих товарищей,
острее ощущает свою этническую идентичность
и реагирует соответственно. Большинство
жителей Канады считают себя «канадцами»,
за исключением жителей Квебека, где меньшинство
французского происхождения ощущают себя
«квебекцами» (Kalin & Berry, 1995).
В Великобритании, где англичан в 10 раз
больше, чем шотландцев, последние идентифицируют
себя частично через то, что отличает их
от первых. «Быть шотландцем значит в известной
мере не любить англичан или возмущаться
ими» (Meech & Kilborn, 1992). Так как англичане
представляют большинство, они менее озабочены
тем, что они не шотландцы. В книге регистрации
постояльцев одного из шотландских отелей,
где мне недавно довелось останавливаться,
в графе «национальность» все англичане
написали «британец», а все шотландцы
— «шотландец», хотя они точно такие же
британцы, как и англичане. Более того,
чем больше студенты британских университетов
идентифицируют себя с британцами), тем
меньше они осознают себя европейцами
(Cinnirella, 1997). (Подробнее вопрос об этнической
идентичности рассмотрен в главах 9 и 13.)
Социальные сравнения
Каким образом мы решаем, что
можем считать себя богатыми, умными или
низкорослыми? Один из способов заключается
в том, чтобы прибегнуть к социальным сравнениям (Festinger,
1954). Окружающие нас люди помогают нам
выработать некий стандарт, с помощью
которого мы определяем себя как богатых
или бедных, умных или глупых, высоких
или низкорослых. Сравнивая себя с окружающими,
мы решаем, чем отличаемся от них.
Социальное сравнение помогает объяснить,
почему учащиеся склонны иметь более высокое
мнение о своих способностях, если среди
их соучеников лишь единицы могут быть
названы исключительно одаренными людьми
(Marsh et al., 2000). Многие выпускники средней
школы, закончившие ее в числе лучших и
уверенные в своих академических способностях,
поступив в крупные, престижные университеты,
где много таких же отличников, как они
сами, начинают чувствовать угрозу самоуважению.
Лучше быть первым на деревне, чем последним
в городе!
В жизни мы на каждом шагу сталкиваемся
с социальными сравнениями. В присутствии
невзрачных людей мы чувствуем себя красивыми,
в присутствии глупых — умными, в присутствии
бессердечных — заботливыми. Наблюдая
за действиями своих товарищей, мы не можем
побороть искушение сравнить себя с ними
(Gilbert et al., 1995). А это значит, что мы втайне
даже можем радоваться их неудачам, особенно
неудачам или несчастьям тех, кому мы завидуем
(Smith et al., 1996).
Сравнение самого себя с другими приносит
немало бед. Когда люди богатеют, приобретают
более высокий статус, а их достижения
значительны, они поднимают планку и начинают
подходить к оценке собственных достижений
более требовательно. Довольные собой
люди, поднимающиеся по лестнице успеха,
смотрят вверх, а не вниз (Gruder, 1977; Suls &
Tesch, 1978; Wheeler et al., 1982). Чтобы защитить чувство
собственного достоинства, сравнивая
себя с соперником, мы часто воспринимаем
его как находящегося в более выгодном
положении (например, имел более квалифицированного
тренера и больше времени для тренировок,
как было показано авторами, изучавшими
членов студенческой команды пловцов,
— Shepperd & Taylor, 1999).
Успех и неудача
Материалом для построения
нашей Я-концепции служат не только наши
роли, социальная идентичность и результаты
сравнений с другими людьми, но и наш повседневный
опыт. Поставить перед собой трудные, но
достижимые цели и выполнить намеченное
— значит почувствовать себя более компетентным.
Женщины, которые овладели навыками, необходимыми
для защиты себя от посягательств насильника,
чувствуют себя менее уязвимыми; они более
спокойны и лучше контролируют ситуацию
(Ozer & Bandura, 1990). Успех в научных изысканиях
поднимает самооценку студентов относительно
своей пригодности для научной деятельности,
что, в свою очередь, нередко стимулирует
их работать еще усерднее и добиваться
еще более впечатляющих успехов (Felson, 1984;
Marsh & Young, 1997). Делать максимум возможного
и достигать поставленных целей — значит
чувствовать себя более уверенным в себе
и способным.
Как отмечалось в главе 1, принцип «успех
питает самоуважение» привел некоторых
исследователей к вопросу: можно ли посредством
позитивных «посланий» типа «Ты же молодец!»,
«У тебя все получится!» повышать самоуважение
и стимулировать достижения?
Действительно, низкое самоуважение иногда
создает проблемы. По сравнению с теми,
кто недооценивает себя, уверенные в себе
люди более счастливы; они обладают более
устойчивой нервной системой, реже болеют
язвой желудка и страдают от бессонницы,
среди них меньше алкоголиков и наркоманов,
и они более мужественно переносят неудачи
(Brockner & Hulton, 1978; Brown, 1991; Tafarodi & Vu, 1997).
Однако, считают критики подобной трактовки,
по меньшей мере равновероятно и диаметрально
противоположное объяснение: проблемы
и неудачи ведут к низкой самооценке. Реальность
первична, чувства — вторичны. По мере
того как мы преодолеваем трудности и
приобретаем навыки, наши успехи «вскармливают»
более оптимистичную установку и большую
уверенность в себе. Дети приобретают
самоуважение не только благодаря тому,
что их хвалят, но и благодаря достижениям,
за которыми стоит упорный труд.
Суждения окружающих
Признанные достижения положительно
влияют на Я-концепцию, поскольку мы видим,
что окружающие позитивно оценивают нас.
Нам легче думать о себе хорошо, если именно
так думают о нас окружающие. Дети, которых
считают одаренными, трудолюбивыми или
готовыми прийти на помощь, склонны «включать»
эти оценки в свои Я-концепции и поведение
(см. главу 3). Если студенты, представители
этнического меньшинства, чувствуют угрозу,
исходящую от стереотипных представлений
об их интеллектуальных способностях,
или если женщины осознают, что от них
не ждут высоких достижений ни в математике,
ни в естественных науках, они могут начать
вести себя в соответствии с этими ожиданиями.
Они скорее предпочтут не опровергать
эти предрассудки, а реализовать свои
возможности в других областях (Steele, 1997.
См. также главу 9).
Нашу привычку использовать окружающих
в качестве зеркала, с помощью которого
мы воспринимаем самих себя, социолог
Чарльз Кули назвал «отраженным Я» (Cooley,
1902). То, какими мы кажемся окружающим,
мы воспринимаем как свои отражения, писал
Кули. Позднее социолог Джордж Герберт
Мид уточнил концепцию Кули, отметив, что
для наших Я-концепций важно не то, что
другие люди на самом деле думают про нас,
а наше собственное представление об
их мнении. Поскольку всем нам, как правило,
проще хвалить окружающих, нежели критиковать
их, наши самооценки, сделанные на основании
излишней похвалы, могут оказаться несколько
завышенными (Shrauger & Schoeneman, 1979).
Как будет понятно из дальнейшего изложения,
наиболее склонны к завышенному самоуважению
люди, живущие в странах Запада. Синобу
Китаяма пишет, что японцев, посещающих
Северную Америку, неизменно удивляют
те хвалебные речи, которыми там обмениваются
друзья (Kitayama, 1996). Когда он и его коллеги
спрашивали у разных людей, как давно они
последний раз хвалили кого-либо, в ответ
обычно звучало: «Вчера». В Японии, где
люди меньше приучены гордиться собственными
успехами, чем стыдиться чужих неудач,
наиболее распространенным ответом был
такой: «Четыре дня тому назад».
Судьба наших предков зависела от того,
что думали о них другие. Защита со стороны
групп, к которым они принадлежали, увеличивала
их шансы на выживание. Если же группы
давали им понять, что не одобряют их, у
них хватало биологической мудрости для
того, чтобы испытывать стыд и невысоко
оценивать себя. Мы — их потомки и обладаем
столь же глубоко сидящей в нас потребностью
принадлежать к какой-либо группе; если
нас подвергают социальному остракизму,
мы испытываем такую же боль, потому что
при этом лишаемся возможности уважать
себя, отмечает Марк Лири (Leary, 1998). Он называет
самоуважение психологическим измерительным
прибором, с помощью которого мы отслеживаем,
как окружающие оценивают нас, и реагируем
на эту оценку.