(— Это придает мне еще большую
уверенность в себе!)
Самоуверенность и ощущение собственной
эффективности рождаются из успехов
Итак, каков же вывод? Хотя избыток свободы и способен создать
проблемы, осознанный самоконтроль, как
правило, идет людям на пользу. Несмотря
на то что психологические исследования
осознанного самоконтроля относительно
новы, но акцент на идее необходимости
нести ответственность за свою жизнь и
реализацию своего потенциала отнюдь
не нов. Тема «Ты можешь это сделать», которая
красной нитью проходит через книги Горацио
Алджера о превращении бедняков в богачей,
возникла не вчера. Мы находим ее в бестселлере
1950-х гг. — в книге Нормана Винсента Пила
«Сила позитивного мышления» (N. V. Peale.ThePowerofPositiveThinking).(«Если
вы думаете позитивно, то получите позитивные
результаты. Это — непреложный факт».)
Мы находим ее во многих книгах о самопомощи,
в видеофильмах, призывающих людей идти
к успехам через позитивные психологические
установки.
Результаты изучения самоконтроля позволяют
нам лучше понять, почему настойчивость
и надежда традиционно считаются добродетелями.
И все же Бандура подчеркивал, что самоэффективность
не является (в первую очередь) ни плодом
самовнушения («Я думаю, что могу, я думаю,
что могу»), ни «накачивания» людей комплиментами,
подобно тому, как накачивают воздушные
шары («Ты — несравненный!»), Самым важным
источником самоэффективности являются
успехи. Если ваши начальные усилия, направленные
на то, чтобы похудеть, бросить курить
или улучшить успеваемость, увенчаются
успехом, ваша самоэффективность возрастет.
Резюме
Результаты различных исследований
свидетельствуют о тех преимуществах,
которые дают людям ощущение собственной
эффективности и самоконтроль. Люди, верящие
в собственную компетентность и эффективность
и имеющие внутренний локус контроля,
лучше распоряжаются своей жизнью и достигают
большего, чем те, для кого характерны
выученная беспомощность и пессимистический
взгляд на мир.
Предрасположение
в пользу своего Я
Всякий раз, когда
мы обрабатываем информацию, касающуюся
нас, в этот процесс вторгается мощное
предрасположение в свою пользу. Мы с готовностью
прощаем себе свои неудачи, принимаем
похвалу за успехи и считаем, что по многим
параметрам превосходим «середняков».
Подобное «самовозвышение» позволяет
большинству из нас наслаждаться теми
преимуществами, которые дает высокое
самоуважение, лишь изредка вспоминая
об опасностях, которые несет с собой гордыня.
Широко распространено мнение, что большинство
из нас явно недооценивают себя. В середине
XX в. психолог-гуманист Карл Роджерс пришел
к выводу о том, что многие из его знакомых
«относятся к себе с презрением и считают
себя никчемными и недостойными любви»
(Rogers, 1958). Эту точку зрения разделяют и
многие популяризаторы гуманистической
психологии. «Все мы имеем комплексы неполноценности,
— писал Джон Пауэлл. — А если вам кажется,
что у кого-то его нет, значит, этот человек
притворяется» (Powell, 1989). «Я не хочу быть
членом ни одного из клубов, которые согласились
бы принять меня», — зло пошутил Граучо
Маркс (Marx, 1960).
На самом же деле большинство из нас совсем
неплохо выглядит в собственных глазах.
Результаты изучения самоуважения говорят
о том, что даже люди, не имеющие особых
достижений, «попадают» (на основании
их ответов) в середину шкалы. (На утверждения
типа «У меня бывают хорошие идеи» люди
с низкой самооценкой отвечают: «Вроде
как бывают» или «Иногда».) Более того,
одним из самых дерзких, но и непоколебимых
выводов социальной психологии является
вывод о могуществе себялюбия — предвзятости
в пользу своего Я.
Объяснение
позитивных и негативных событий
Было проведено 70 экспериментов,
и в каждом из них было доказано, что люди
не отказываются от похвалы, когда им говорят,
что они в чем-то преуспели. Они приписывают
эти успехи своим способностям и усилиям,
а неудачи — таким внешним факторам, как
невезение или нерешаемость проблемы
«в принципе» (Campbell & Sedikides, 1999). Точно
так же поступают и спортсмены: свои победы
они преимущественно приписывают себе,
а поражения — исключительно внешним
обстоятельствам вроде плохой погоды,
необъективного судейства, «сверхусилий»
соперников или их грязной игры (Grove et al.,
1991; Lalonde, 1992; Mullen & Riordan, 1988). А как вы думаете,
в какой мере водители склонны возлагать
ответственность за свои аварии на самих
себя? Обращаясь в страховые компании,
обычно описывают дорожно-транспортные
происшествия, участниками которых стали,
примерно так: «Неизвестно откуда взявшийся
автомобиль, которого никто не видел, стукнул
мою машину и как сквозь землю провалился»;
«Когда я выехал на перекресток, неожиданно
показался забор. Из-за него я и не увидел
другую машину»; «Пешеход нанес мне удар
и бросился под колеса» (Toronto News, 1977).
(— Большое спасибо, приятель! Надеюсь,
в следующий раз ты будешь
более внимательным и не забудешь
посмотреть и налево, и направо!)
Ситуации, в которых требуются
и мастерство, и удача (спортивные соревнования,
экзамены, поступление на работу), особенно
уязвимы с точки зрения этого феномена:
победители могут легко приписать удачу
своим личным навыкам, а проигравшие —
тому, что удача «отвернулась от них».
Я выигрываю в Scrabble[Игра в слова,
суть которой заключается в составлении
слов на доске в клетку по правилам кроссворда.
Русский аналог этой игры — игра «Эрудит».
— Примеч. ред.],
потому что у меня хорошие лингвистические
способности, а проигрываю, потому что
«с таким набором букв, как у меня, ни на
что другое рассчитывать и не приходилось».
Аналогичным образом ведут себя и политики:
они склонны приписывать победы своему
трудолюбию, работе с избирателями, репутации
и стратегии, а поражения — внешним причинам,
которые они не могли контролировать,
вроде состава окружного отделения их
партии, имени соперника или политических
тенденций (Kingdom, 1967).
Майкл Росс и Фиоре Сиколи изучали «супружескую
версию» феномена себялюбия (Ross & Sicoly,
1979). Они нашли, что молодые женатые канадцы
обычно считают, что супруги недооценивают
их вклад в уборку дома и в воспитание
детей. Из результатов одного общенационального
опроса следует, что 91% опрошенных женщин
считают, что они покупают большую часть
продуктов. Однако только 76% опрошенных
мужчин согласились, что практически все
продукты для дома покупают их жены (Burros,
1988). Участницы других опросов отмечали,
что в действительности они больше занимаются
домашней работой, чем полагают их мужья
(Bird, 1999; Fiebert, 1990). Перед сном мы с женой
кидаем снятую одежду в корзину для грязного
белья, которая стоит в нашей спальне.
Утром один из нас обычно подбирает с пола
то, что не долетело до нее. Когда она сказала,
что я мог бы делать это чаще, чем делаю,
я подумал: «Ничего себе! И без того три
случая из четырех — мои!» Когда же я спросил
у нее, как ей кажется, часто ли ей приходится
подбирать одежду, она ответила: «Часто
ли? Да в трех случаях из четырех!»
(— Я составляю список своих
достоинств и недостатков, и пока
получается, что достоинств больше!)
Предрасположение в пользу своего Я
Подобная необъективность при
оценке собственных и чужих обязанностей
приводит к семейным и производственным
конфликтам и создает тупиковые ситуации
на переговорах (Kruger & Gilovich, 1999). Не приходится
удивляться тому, что разведенные мужчины
и женщины обычно обвиняют в случившемся
бывших супругов (Gray & Silver, 1990), а менеджеры,
как правило, объясняют плохие результаты
низкой квалификацией работников и их
ленью (Imai, 1994; Rice, 1985). (Рабочие более склонны
винить во всем внешние обстоятельства
— плохое снабжение, чрезмерную загруженность
работой, несговорчивых коллег или нечеткие
инструкции.) Нет ничего удивительного
и в том, что люди более склонны считать
справедливым такое распределение вознаграждений
(например, увеличение зарплаты), при котором
они получают больше, а не меньше, чем другие
(Diekmann et al., 1997). Но если мы работаем вместе
с человеком, который нам очень близок,
тенденция приписывать успех себе, а в
неудачах винить напарника проявляется
не столь очевидно (Campbell et al., 2000; Sedikides et
al., 1998).
Студенты тоже демонстрируют предрасположение
в пользу своего Я. Успешно сдавшие экзамен
склонны считать это своей личной заслугой,
а экзамен — справедливым мерилом их знаний
(Arkin & Maruyama, 1979; Davis & Stephan, 1980; Gilmor &
Reid, 1979; Griffin et al., 1983). Значительно больше
склонны критиковать его те, кто получил
плохие отметки.
(— Майк, это здорово, что у
тебя так много идей, но позволь
мне дать тебе совет.
— Ты должен пересмотреть свою позицию.
В отличие от тебя многие менеджеры-неудачники
никогда не признают своей вины. Какие
бы убытки ни несла компания, они не виноваты!
— Какими бы плохими ни были твои проекты,
ты никогда и ни в чем не виноват.
— А кто же виноват? — Кто угодно! Смит!
Твоя собака! Но только не ты!)
Представители индивидуалистических
культур не склонны брать на себя ответственность
за неудачи
Знакомясь с этим исследованием,
я только и делал, что удовлетворенно твердил
про себя: «Так я и знал!» Однако подумайте
и о том, как преподаватели объясняют успехи
и неудачи своих учеников. Если нет необходимости
скромничать, они с готовностью приписывают
все удачи себе, а провалы — студентам
(Arkin et al., 1980; Davis, 1979). Сдается мне, что педагоги
рассуждают примерно так: «Своим “красным”
дипломом Мария обязана мне. А вот Мелинду
моя помощь не спасла от провала».
Можем
ли все мы быть лучше «середняков»?
Предрасположение в пользу
своего Я проявляется и тогда, когда люди
сравнивают себя с другими. Если прав был
китайский философ Лао Цзы, живший в VI
в. до н. э., говоря, что «никогда на свете
не появится человек, который, будучи в
здравом рассудке, станет напрягаться
сверх своих возможностей, расстраивать
свое здоровье и переоценивать себя»,
значит, большинство из нас немного «не
того». Ибо, как правило, люди полагают,
что по большинству субъективных и социально желательныхпараметров
они превосходят средний уровень. Сказанное
в первую очередь относится к ситуациям,
когда Я сравнивается не с какими-то конкретными
знакомыми личностями, а с людьми вообще
(Alicke et al., 1995). Рассмотрим несколько примеров.
— Большинство бизнесменов считают свое
поведение более этичным, чем поведение
среднего бизнесмена (Baumhart, 1968; Brenner &
Molander, 1977). На вопрос «Как бы вы сами оценили
свои моральные качества по шкале от 1
до 100 (100 означает, что человек — само совершенство)?»
50% участников общенационального опроса
ответили «90» и только 11% — «74 или менее»
(Lovelett, 1997).
— 90% менеджеров, работающих в бизнесе,
полагают, что превосходят своих коллег-середняков
(French, 1968). В Австралии 86% работающих считают,
что их уровень выше среднего, и лишь 1%
— что не дотягивают до него (Headey & Wearing,
1987).
— В Нидерландах большинство учеников
средних школ считают себя более честными,
настойчивыми, оригинальными, дружелюбными
и надежными, чем середняки (Hoorens, 1993; 1996).
— Большинство людей считают себя умнее
своих коллег, привлекательнее их и значительно
менее склонными к предрассудкам (Public
Opinion, 1984; Wylie, 1979). По данным опроса, проведенного
Институтом Гэллапа в 1997 г., только 14% белых
американцев «оценили» свою предубежденность
против чернокожих американцев в 5 баллов
или выше (по шкале от 0 до 10). Одновременно
оказалось, что эта предубежденность,
по их мнению, присуща 44% других белых американцев,
и они «оценили» ее в 5 баллов и выше.
— Большинство взрослых считают, что помогают
своим престарелым родителям больше, чем
братья и сестры (Lerner et al., 1991).
— Жители Лос-Анджелеса считают себя более
здоровыми, чем большинство их соседей,
а большинство студентов колледжей убеждены
в том, что проживут лет на 10 больше, чем
прогнозирует официальная статистика
смертности (Larwood, 1978; С. R. Snyder, 1978).
Складывается такое впечатление, что любое
человеческое сообщество похоже на обитателей
придуманного Гаррисоном Кейллором Лейк
Уобегон, в котором «все женщины сильны,
все мужчины красивы, а подрастающее поколение
обладает способностями выше среднего».
Возможно, одно из объяснений подобного
оптимизма заключается в том, что хотя
12% людей чувствуют себя старше своего
возраста, значительно больше тех, кто
чувствует себя моложе своего возраста,
— 66% (Public Opinion, 1984). Как тут не вспомнить
шутку Фрейда про мужа, который говорит
жене: «Когда один из нас умрет, я, наверное,
перееду в Париж».
<Единственное, что объединяет всех нас
независимо от возраста, пола, религиозных
убеждений, экономического статуса или
этнической принадлежности, — это спрятанная
глубоко в душе вера в то, что по уровню
мастерства мы превосходим средних водителей. Дэйв Барри, Дэйв Барри
перешагнул пятидесятилетие, 1998>
Субъективные параметры поведения (например,
«дисциплинированный») провоцируют большее
предрасположение в пользу своего Я, нежели
объективные параметры (например, «пунктуальный»).
Студенты более склонны переоценивать
свои добродетели, нежели свой интеллект
(Allison et al., 1989; Van Lange, 1991). Подавляющее большинство
жителей округа уверены, что они лично
более других озабочены сохранением окружающей
среды, голодающими и прочими социальными
проблемами, однако они при этом не считают,
что делают больше других (например, тратят
на это больше времени или денег) (White &
Plous, 1995). Образование не спасает от предрасположения
в пользу своего Я; подчас его демонстрируют
даже социальные психологи, считающие
себя более нравственными, чем большинство
их коллег (Van Lange et al., 1997).
(— Когда я представляю себе,
как будет искажена моя биография,
написанная тобой после моей
смерти, меня охватывает ужас!)
Многие люди считают, что превосходят
средний уровень
Субъективные качества «развязывают
нам руки», когда мы создаем собственные
определения успеха (Dunning et al., 1989; 1991). Оценивая
свои «спортивные способности», я думаю
о том, как играю в баскетбол, а не о тех
кошмарных неделях, когда я, игрок Малой
Лиги, прятался на правом поле. Оценивая
свои «лидерские способности», я вспоминаю
какого-нибудь прославленного лидера,
чей стиль похож на мой собственный. Вкладывая
свой собственный смысл в неоднозначно
трактуемые критерии, каждый из нас может
счесть себя относительно успешным. Когда
приемная комиссия одного колледжа провела
опрос 829 000 старшеклассников средней школы
относительно их способности «ладить
с другими» (субъективное, желаемое качество),
то их самооценки распределились следующим
образом: никто не оценил себя ниже среднего
уровня, 60% отнесли себя к 10% «наиболее
способных», а 25% — к 1% самых лучших. Мы
также поддерживаем собственное мнение
о себе, признавая важным то, что у нас
хорошо получается. Студенты, успешно
освоившие в течение семестра основы компьютерной
грамотности, считают, что в современном
мире этот навык необходим. Те же, чьи достижения
в этой области не столь велики, скорее
всего, станут презирать «зациклившихся»
на компьютерах товарищей и исключат компьютерные
навыки из числа тех, которые способны
повлиять на их представление о себе (Hill
et al., 1989).
Неоправданный
оптимизм
Оптимизм — источник позитивного
отношения к жизни. Джексон Браун пишет:
«Каждое утро, подходя к окну, оптимист
говорит: “Доброе утро, Господи!” А пессимист,
подходя к окну, говорит: “Господи! Уже
утро!”» (H. Jackson Brown, 1990, p. 79). Многим из нас,
однако, присуще то, что исследователь
Нейл Уэйнстейн назвал «неоправданным
оптимизмом по поводу будущих жизненных
событий» (Weinstein, 1980; 1982). Так, студенты Университета
Ратджерса оценивают собственные шансы
на получение хорошей работы, высокой
зарплаты и покупку дома как значительно
более высокие, чем у их соучеников, а на
такие негативные события, как алкоголизм,
инфаркт в возрасте моложе 40 лет или увольнение
с работы, — как значительно меньшие. В
Шотландии и в США большинство подростков
старшего возраста считают, что у них самих
гораздо меньше шансов заразиться ВИЧ-инфекцией,
чем у их товарищей (Abrams, 1991; Pryor & Reeder,
1993). После разрушительного землетрясения
1989 г. студенты, живущие на берегу залива
Сан-Франциско, все же утратили оптимизм
относительно меньшей, по сравнению с
их соучениками, собственной уязвимости
при стихийном бедствии, однако спустя
3 месяца к ним вернулся их неоправданный
оптимизм (Burger & Palmer, 1991).
Во что «верят» лемминги
<Представления о будущем
столь безоблачны, что могли бы
смутить и Полианну. [Героиня одноименной
детской книги Э. Портер (1913), неисправимая
оптимистка. Имя Полианна стало нарицательным
— символом ничем не оправданного оптимизма.
—Примеч. ред.] Шелли Е. Тэйлор, Позитивные
иллюзии, 1989>
Линда Перлофф пишет о том, как неоправданный
оптимизм делает нас уязвимыми (Perloff, 1987).
Веря в собственный «иммунитет» против
неудач, мы пренебрегаем адекватными мерами
предосторожности. Согласно данным одного
опроса, 137 пар, пожелавших вступить в брак,
точно предсказали, что половина из них
впоследствии разведутся, однако для себя
такую возможность большинство исключили
(Baker & Emery, 1993). Сексуально активные студентки
старших курсов, которые пользуются контрацептивами
нерегулярно, считают, что уж им-то, в отличие
от других женщин в их университете, нежелательная
беременность не грозит (Burger & Burns, 1988).
Люди, с усмешкой посматривающие на ремни
безопасности, не верят в то, что курить
вредно, неразборчивы в связях и напоминают
нам о том, что неоправданный оптимизм,
как и гордыня, до добра не доводит.
<Боже, дай нам милость примириться с
тем, что мы изменить не в силах, мужество,
чтобы изменить то, что мы можем изменить,
и мудрость, чтобы мы могли отличить одно
от другого. Рейнхольд Нибур,
Молитва спокойствия, 1943>
{Неоправданный оптимизм. Большинство
новобрачных убеждены в том, что их любовь
будет длиться вечно. На самом же деле
в тех странах, где господствует индивидуалистическая
культура, половина браков распадается}
Воистину, оптимизм явно более благотворен,
нежели пессимизм, в том, что касается
самоэффективности, здоровья и благополучия
(Armor & Taylor, 1996). Будучи от природы оптимистами,
многие люди верят, что в будущем разные
стороны их жизни сложатся удачно, и эта
вера помогает им создавать собственное
счастье и в настоящем (Robinson & Ryff, 1999).
Однако известная доля реализма — того,
что Джулия Норем называет «защитным пессимизмом»,
— может избавить нас от опасностей, которыми
чреват неоправданный оптимизм (Norem, 2000).
Сомнение в себе может «заставить шевелиться»
студентов, большинство из которых — и
в первую очередь те, кто обречен на невысокие
оценки, — смотрят на предстоящие экзамены
слишком оптимистично (Prohaska, 1994; Sparrell &
Shrauger, 1984). (По мере того как приближается
день объявления результатов экзамена,
этот неоправданный оптимизм постепенно
исчезает; Taylor & Shepperd, 1998.) Слишком самоуверенные
студенты склонны готовиться не очень
основательно. Их не более способные, но
менее самонадеянные товарищи, опасающиеся
провала на предстоящем экзамене, работают
не покладая рук и получают более высокие
отметки (Goodhart, 1986; Norem &Cantor, 1986; Showers &
Ruben, 1987). Вывод очевиден: чтобы добиться
академических и прочих успехов, человеку
необходимы в равной мере и оптимизм, и
пессимизм; первый — чтобы не терять надежды,
а второй — чтобы не терять бдительности.
<По-моему, лишь немногие люди могут сказать,
что в их семьях нормальные отношения. Мадонна,2000>