Теоретическое и экспериментальное исследование социально-психологических факторов юношеского суицида

      Дж. Хиллмен (J. Hillman), последователь К. Jung, относится, вероятно, к наиболее последовательным защитникам самоубийства. Он считал превентивные подходы юриспруденции, медицины и теологии в отношении суицида препятствиями для его адекватного понимания.

      J. Hillman считал, что суицид является важным и законным способом обретения смерти, который «освобождает наиболее глубокие фантазии человеческой души». Он цитировал английского философа Д. Юма: «Когда я па даю на свой меч, то этим я принимаю смерть от руки божества настолько же, как если бы она была следствием нападения льва, падения в пропасть или лихорадки».

      А. Адлер (A. Adler) в суицидальной попытке видел акт мести и осуждения в отношении тех, кто ответственен за невыносимое чувство неполноценности, которое испытывает человек. Человеку экзистенциально важно ощущать общность с другими людьми, самоутверждаться и преодолевать комплекс неполноценности. Однако, наталкиваясь на препятствия, он может оказаться в кризисной ситуации и начать «бегство» к суициду⁶ [36].

      К. Меннингер (К. Menninger) провозгласил любое поведение, вредное или опасное для жизни проявлением инстинкта смерти, развивая представления 3. Фрейда о суициде. Он выделил три компонента суицидального поведения.

      Для того чтобы совершить самоубийство, во-первых, необходимо иметь желание убить. Оно, например, проявляется в ярости младенцев, если их желания фрустрируются. По его мнению, суициденты, будучи в большинстве своем инфантильными, могут не выдержать помех на пути исполнения их желаний. Желание убить в этом случае обращается против самого «желающего» и реализуется путем самоубийства.

      Во-вторых, необходимо испытывать желание быть убитым. Подобно тому, как убийство является крайней формой агрессии, желание быть убитым представляет собой крайнюю форму подчинения. Требования совести зачастую оказываются столь непоколебимыми, что лишают человека внутреннего покоя. Чтобы быть наказанным из-за нарушения моральных норм, люди часто ставят себя в ситуацию, в которой они вынуждены страдать. В конце концов, они искупают свою вину только тем, что должны быть убиты.

      Последним составным побуждением является желание умереть. Его можно проиллюстрировать стремлениями некоторых отчаянных водителей или альпинистов, которые буквально нуждаются в том, чтобы подвергать себя постоянной опасности. Желание умереть, очень распространено и среди душевнобольных, особенно тех, которые считают, что смерть является единственным лекарством от их душевных мучений⁷ [36].

      Г. Салливэн (Н. Sullivan) рассматривал суицид с точки зрения собственной теории межличностного общения. Исходя из трех образов «Я»: «хорошее Я»; «плохое Я» и «не-Я», Н. Sullivan утверждает, что третий образ возникает и приводит душевному расстройству или суициду, когда человек утрачивает эго-идентичность. Когда человек чувствует себя в безопасности, он является «хорошим Я»; в состоянии тревоги он становится «плохим Я»; в психотических кошмарах индивид превращается в «не-Я». Человек оценивает себя главным образом в соответствии с отношением к нему других людей. Если возникнет угроза его безопасности из-за неразрешенного кризиса, то конфликт и тревога могут стать для человека невыносимыми. В этих обстоятельствах у него может возникнуть желание перевести свое «плохое Я» в «не-Я» и таким образом совершить суицид. В состоянии депрессии саморазрушение также является привлекательной альтернативой для индивида. Суицид отражает, по мнению Н. Sullivan, переориентированное на себя враждебное отношение индивида к другим людям и внешнему миру⁸ [36].

      К. Хорни (К. Ногпеу) считала, что основой  суицидального поведения является невротический конфликт (несоответствие образу идеального «Я» или стандартам, существующим в обществе). И определяет следующие функции мазохистического страдания: прямой защиты, когда мазохист посредством самобичевания избегает обвинений, а, принижаясь — избегает соперничества; способа достижения желаемого: страдание и беспомощность для него — мощные средства получения любви, помощи и контроля; замаскированного обвинения других людей ⁹[36, 43].

      Э. Фромм (Е. Fromm) видит рождение разрушительности в отказе от аутентичности и собственной уникальности. Подавление внутренней свободы ведет к агрессивности. Е. Fromm исходит из первичности психических процессов, но в отличие от S. Freud, он берет их в конкретном, социально-историческом контексте.

      К. Роджерс (К. Rogers) полагал, что основа жизни состоит в актуализации, сохранении и усилении «Я», формирующегося в социальной сфере. Если структура «Я» становится ригидной и личный опыт отчуждается от личности, то человек теряет контакт с реальностью, он перестает доверять себе и приходит к полному одиночеству. Такое состояние вызывает ненависть и презрение к жизни, смерть идеализируется, что и приводит к суицидальным тенденциям ¹⁰[45].

      В. Франкл (V. Frankl) рассматривал самоубийство в ряду таких понятий, как смысл жизни, свобода человека, психология смерти и умирания. Он считал, что самоубийца не боится смерти, а боится жизни. Самоубийство лишает человека возможности, пережив страдания приобрести новый опыт и развиваться дальше. Человек, сталкиваясь в жизни с экзистенциальной ограниченностью на трех уровнях: терпит поражения, страдает и должен умереть; поэтому задача человека состоит в том, чтобы, осознав ее, перенести неудачи и страдания.21¹¹

      Представитель неопсихоанализа Г. Аммон видит в основе суицидального поведения нарушения ранних взаимоотношений «мать-дитя», приводит примеры «соматогенной матери», которая интересуется состоянием ребенка только тогда, когда он заболевает и страдает.

      В теории объектных отношений принято  рассматривать суицид как результат «плохих» интернализованных отношений с объектом, а также недостаточной связанности агрессивных побуждений в отношениях, с любовными (М. Klejn, 1934; О. Kernberg, 1975). Это может произойти, если ранние де-привации, потеря объекта или насилие наносят вред привязанности. Суицидальное поведение актуализируется в ситуации «покинутости», «заброшенности».

      В транзактном анализе аутоагрессивное  поведение рассматривается как  результат развивающихся отношений  направляемых принятыми и подкрепляемыми решениями, то есть как патологическую социально-психологическую адаптацию.¹²

      Бихевиорально-когнитивные  модели рассматривают суицидальное поведение и суицид как формы выученного поведения с социальной трансмиссией, где центральным звеном являются «выученная беспомощность», безнадежность, низкая самооценка, бедная «Я-концепция». Подобную модель подтверждают частые случаи подражательных суицидов [15, 16].¹³

      Н. Фарбероу является психологом — исследователем, который работает в области профилактики самоубийств в течение более четверти века. В свое время он был президентом Международной ассоциации профилактики суицидов и основал международное движение, деятельность которого способствовала организации более чем 200 центров профилактики самоубийств в одних только США. В своей книге «Многоликое самоубийство» (1980) Н. Фарбероу впервые описал и систематически исследовал те формы саморазрушающего поведения, которые до этого не относились к суицидальным. Например, злоупотребление различными веществами, включая наркотики, алкоголь и табак; соматические болезни: заболевание сердца или травмы позвоночника, при которых пациенты не соблюдают назначенного лечения и режима; преступления, проституция, делинквентное поведение, которые опасны возможностью краха личности; рискованные виды спорта, такие как прыжки с парашютом .

      Э. Шнейдман был первым директором Центра исследований и профилактики суицидов в Лос-Анжелосе. В 1957 г. в соавторстве Н. Фарбероу он выпустил книгу «Приметы самоубийства». Спустя четыре года он написал книгу «Крик о помощи». Обе эти книги считаются классическими в области суицидологии. В своей поразительной книге «Смерти человека» (1980) Е. Shneidman, основываясь на классических наблюдениях, приводит типологию индивидов, играющих непосредственную, причем часто сознательную, роль в приближении своей смерти.

      Искатели смерти расстаются с жизнью преднамеренно, причем таким образом, что спасение является невозможным или невероятным.

      Инициаторы  смерти: к ним относятся неизлечимо больные, лишающие себя систем обеспечения, отсоединяя иглы или канюли.

      Игроки  со смертью — это те кто, делает свою жизнь ставкой в ситуации с относительно низкой вероятностью выживания, как, например, в русской рулетке. Существует еще тип людей одобряющих смерть, хотя и не играющих активной роли в ее приближении, но честно заявляющих, что желали бы своего конца. Этот тип часто встречается среди тревожной молодежи и одиноких стариков. Суммируя, можно сказать словами Э. Шнейдман «смерть приближается из-за неосторожности, опрометчивости, безрассудства, забывчивости человека или вследствие других сходных психологических механизмов» [18].¹⁴

      Представители разных теорий суицидального поведения  дают суициду разные определения  с акцентом на различные аспекты. Примером могут служить следующие определения. Э. Штенгель определяет суицид как все смерти, которые явились результатом осознанного самоповреждающего, угрожающего жизни акта, где намерение может быть неясным или двусмысленным, и иногда может быть выяснено по поведению пациента.

      Р. Декстра предложил следующее определение суицида для МКБ 10: «Акт с фатальным исходом, который умышленно был начат и исполнен самим погибшим субъектом, при условии знания или ожидания последним такого исхода, причем исход рассматривается субъектом как инструмент в достижении желаемых изменений в самосознании и социальном окружении».

      К. Mеннингер к суицидальному поведению относил все действия человека по типу «случайности не бывают случайными», могущие причинить ему вред или повлечь смерть [36].¹⁵

      Е. Shneidman и N. Farberow, исходя из метода психологической аутопсии, выделяют «эготические» и «диадические» самоубийства, как наиболее частые, причиной которых является интрапсихический диалог, конфликт ме жду частями «Я» и нереализованностъ потребностей и желаний, относящихся к наиболее значимому человеку [18].

      Е. Shneidman определил суицид как «...осознанный акт самоуничтожения, понимаемый, наилучшим образом, как многогранное расстройство у личности, имеющей проблему, для решения которой суицид представляется лучшим вариантом» [18].¹⁶

      В российской психиатрии на рубеже XIX - XX вв. акт самоуничтожения рассматривался, прежде всего, как симптом психического заболевания. Проблему суицида изучали Г.Н. Гордон, А.В. Лихачев (1882), Ф.К. Терехов-ко (1903), И.П. Островский (1909, 1911), В.М. Бехтерев (1912).

      Г.Н. Гордон утверждал, что предрасположенность к самоубийству есть внутреннее свойство или состояние организма, недостаток духовной энергии, которая субъективно воспринимается как утрата вкуса к жизни, ее цели и смысла.

      В трудах В.М. Бехтерева и И.А. Сикорского подчеркивалось значение социальных факторов, таких как условия семейного и школьного воспитания в генезисе самоубийств [18, 15].¹⁷ Таким образом, несмотря на амбивалентное отношение к проблеме душевного здоровья суицидентов, социально - психологические причины суицидального поведения никогда не игнорировались.

      В начале 1930-х гг. появилось несколько  статистико-аналитических работ (М.Н. Гернет, 1922; Н.П. Бруханский, 1926; Д.П. Родин, 1922). Однако они носили фрагментарный характер, без попыток построения целостной теоретической системы. Затем, на долгие годы междисциплинарные исследования были закрыты, и суициды изучались лишь в рамках психиатрии.

      Неуклонный  рост количества самоубийств в СССР вызывал тревогу у специалистов, изучавших эту проблему. На рубеже 50-х гг. XX в. были сделаны попытки свести все разнородные факторы, влияющие на суицидальное поведение в единое целое. Так была создана комплексная, мультидисципли-нарная наука - суицидология. Она объединила в изучении суицидального по ведения ряд смежных дисциплин: психиатрию, психологию, социологию, педагогику, юриспруденцию.¹⁸

      И, наконец, 70-е гг. XX в. получили развитие научно - исследовательские разработки в области суицид ологии. Наиболее значимый вклад в изучение феномена внесли профессор А.Г. Амбрумова и ее школа [5].¹⁹

      Концепция А.Г. Амбрумовой отражает социально-психологическую  сущность суицида (концепция социально-психологической  дезадаптации личности в условиях микросоциального конфликта). Социальная ситуация того времени создает следующие дезадаптирующие  факторы: миграционные процессы, алкоголизация взрослого населения, дифференциация сельского и городского населения, изменение традиционных устоев и сложившихся обычаев, усиление статусных различий, разрушение института семьи, разрыв поколений, ослабление морально-этических норм, дегуманизация основных понятий, снижение ценности человеческого существования [6].²⁰