Права человека в истории политико-правовой мысли

В другой своей формулировке этот категорический императив звучит следующим образом: "Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице и в лице всякого  другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к  нему только как к средству"3. 

Применительно к  праву и правам индивида кантовский категорический императив велит: "...Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом"4. 

Имея в виду право, требуемое идеей разума, Кант определяет его так: "Право — это совокупность условий, при которых произвол одного (лица) совместим с произволом другого  с точки зрения всеобщего закона свободы"5. Право, права индивида, следовательно, подразумевают свободу  индивидов (свободу их воли) и связанную  с этой свободой возможность (и необходимость) произвола, столкновение и коллизию различных произвольных действий и  т. д. 

Правопонимание у  Канта опирается на идею моральной  автономии личности, ее абсолютной самоценности, ее способности самому дать себе закон, знать свой долг и  осуществлять его11. Сама возможность  свободы и общего для всех людей  закона коренится, согласно Канту, в  этой моральной автономии (т. е. самоценности, самозаконности и независимости) личности. 

1 Кант И. Соч.  Т. 4. Ч. 1. С. 274. Это совпадение на  самом деле является следствием  кантовской юридизации морали  и морализации права: принципом  морали (для всех и каждого)  у К.шта оказывается (по смыслу  его категорического императива) принцип права — принцип "всеобщего  законодательства". 

2Там же. С. 260. 

3Там же. С. 270. 

4Там же. Т. 4. Ч. 2. С. 140. 

5Там же. С. 139. 

6Под заметным  влиянием этих идей И. Г.  Фихте определял право как  отношение между разумными, морально  автономными и свободными индивидами. - См.: FichteJ.G. Samtliche Werke. Berlin,1845. В. 3. S. 557. 

Принцип кантовского  морального закона по сути дела является лишь модификацией принципа формально-правового  равенства (с его всеобщностью, независимостью индивидов, свободой их воли и т. д.). Иначе говоря, кантовская концепция  моральности права имеет правовой смысл. Своим учением о праве  Кант морально (и философски) оправдывает  и возвышает "материю" и принцип  права, что и определяет его выдающийся вклад в философию права. Но достигается  это у него ценой юридизации морали, принципом и категорическим императивом  которой оказывается принцип  права. 

Канту принадлежит  большая заслуга в последовательном философском обосновании и развитии либеральной теории правового государства1. Согласно Канту, "государство — это объединение множества людей, подчиненных правовым законам"2. Благо государства состоит в высшей степени согласованности государственного устройства с правовыми принципами. 

Реализация требований категорического императива в сфере  государственности предстает у  Канта как правовая организация  государства с разделением властей (законодательной, исполнительной и  судебной). По признаку наличия или  отсутствия разделения властей он различает  и противопоставляет две формы  правления: республику (кантовский эквивалент правового государства) и деспотию. 

Применительно к  законодателю Кант формулирует следующий  ограничительный принцип его  деятельности: то, чего народ не может  решить относительно самого себя, того и законодатель не может решить относительно народа. Управленческая деятельность и акты исполнительной власти не должны нарушать верховенства закона, а судебная власть должна осуществляться только судьями. 

Признание автономного  статуса морали и морального деяния, моральной свободы, независимости  и автономии человека является, согласно Канту, принципом и предпосылкой, необходимым условием возможности  и существенным составным моментом права. 

1Кант (как и после  него Гегель) еще нe использует термин "правовое государство". Этот термин впервые встречается в работах К.Т. Вельксра и Р. Моля. - См.: WelckerК.Т, Die letzten Griinde von Recht, Staat und Strafe. Giesen, 1813. S. 25, 71 u.1a.;MohlR. Die Polizeiwissenschaft nach den Grundsatzen des Rechtsstaates. B. 1 -2. Tubingcn, 1832, 1833. 2 Кант И. Соч. Т. 4. Ч. 2. С. 233. 

Правовые нормы  ориентированы на регуляцию внешних  коллизий (столкновение произволов разных действующих лиц) и разрешение этих коллизий с позиций всеобщего  закона свободы, т. е. с учетом также  соблюдения принципа моральной автономии. 

Для гарантии велений  трансцендентального разума (прав и  свобод личности, ее моральной автономии, принципа добровольного самопринуждения  в сфере морали, правовой формы  регуляции и разрешения конфликтов и коллизий), согласно Канту, необходима принудительная власть, которая тоже является идеей разума, категорическим императивом. "Карающий закон, —  подчеркивает Кант, — есть категорический императив... Ведь если исчезнет справедливость, жизнь людей на земле уже не будет иметь никакой ценности"1. 

Существенное достоинство  кантовского философского подхода  к проблемам прав и свобод личности состоит, в частности, в том, что  эту тему он ставит и разрабатывает  во всемирно-историческом масштабе, в  перспективе прогрессирующего движения (в соответствии с категорическими  требованиями идей разума) к установлению всемирного гражданско-правового состояния  и вечного мира между народами. Утверждение моральной автономии  личности, прав и свобод человека, идей республиканизма является, по Канту, единственно возможным путем  к осуществлению этого идеала. 

Кант последовательно  отстаивает свободу индивида и резко  критикует двуличие реальной политики в ее отношении к морали и праву. Политика, согласно Канту, должна быть подчинена морали и праву, категорическим императивам разума о правах и свободах личности. "Истинная политика, — подчеркивал он, — не может сделать шага, не присягнув заранее морали... Право человека должно считаться священным, каких бы жертв ни стоило это господствующей власти"2. Реально существующая политика предстает в изображении Канта как по преимуществу деспотическая, игнорирующая человеческое право и неизбежно вызывающая сопротивление подданных произволу властей, их антиморальным и антиправовым установлени-ям. "Если в действиях власти нет ничего такого, к чему разум внушает непосредственное уважение (как, например, человеческое право), — замечает он, — то никакое влияние на произвол людей не в силах обуздать их"1. 

1 Кант И. Соч.  Т. 4. Ч. 2. С. 256. 2 Кант И. К вечному  миру. Трактаты о вечном мире. М., 1963. С. 185. 

Кантовское учение об автономии личности, ее правах и  свободах, о правовой политике, правовой организации государственной жизни, правовом союзе свободных государств как способе обеспечения международного мира и пути к вечному миру приобретают  особую актуальность в современных  условиях интенсивного развития общеевропейского и мирового процесса в направлении  к повсеместному признанию и  постепенному утверждению идей господства права, прав и свобод человека. 

Значительный вклад  в философское обоснование идей свободы и права внес Гегель (1770—1831). 

Если у Канта  свобода личности, ее права, правовое государство — это долженствование, то у Гегеля они действительность, т. е. практическая реализованность  разума в государственно-правовых формах наличного бытия людей. 

Господство разума в истории, согласно Гегелю, означает, что свобода представляет собой  определяющее начало и конечную цель всего хода развития духа. Всемирная  история, согласно такому подходу, —  это прогресс как в познании свободы, так и в объективации достигнутых ступеней свободы в правовых и государственных формах. 

Человеческая свобода  — результат длительной работы духа. Духовная работа всемирной истории  в ее движении с Востока на Запад  состоит, по Гегелю, в дисциплинировании  естественной (неразумной и несвободной) воли, в возвышении ее до подлинно свободной  — одновременно свободы целого и  свободы составляющих его членов, индивидов. На Востоке свободен лишь один (деспот), в греческом и римском  мире свободны некоторые (сохраняется  рабство остальных), в германском мире (под которым Гегель имеет  в виду ряд стран Западной Европы) — все. В соответствии с этим тремя  основными формами государства  являются: восточная деспотия, античное государство в виде демократии или  аристократии, современная представительная система — конституционная монархия. 

1 Кант И. Религия  в пределах только разума. СПб., 1908. С. 98. 

Идея свободы людей, по Гегелю, достигает своей полной реализации лишь в конституционно оформленных  и развитых государствах современности. Эти государства представляют нечто  разумное внутри себя; они действительны, а не только существуют. 

Подчеркивая внутреннее единство права и свободы, Гегель писал: "Право состоит в том, что наличное бытие вообще есть наличное бытие свободной воли. Тем самым  право есть вообще свобода как  идея"1. 

Государство, согласно Гегелю, это тоже право, а именно — конкретное право, т. е. по диалектической трактовке наиболее развитое и содержательно  богатое, вся его система, включающая в себя признание всех остальных, более абстрактных прав — прав личности, семьи и общества. Тем  самым государство выступает  в трактовке Гегеля как наиболее полное выражение идеи свободы, поскольку "система права есть царство  осуществленной свободы"2. 

Характеризуя правовую форму выражения свободы человека, Гегель писал: "Личность содержит вообще правоспособность и составляет понятие  и саму абстрактную основу абстрактного и потому формального права. Отсюда веление права гласит: будь лицом  и уважай других в качестве лиц"3. 

Абстрактное право  выступает лишь как абстрактная  и голая возможность всех последующих, более конкретных определений права  и свободы личности. 

Свою реализацию свобода абстрактной личности находит, по Гегелю, в праве частной собственности. Гегель обосновывает формальное, правовое равенство людей: люди равны именно как свободные личности, равны  в одинаковом праве на частную  собственность, но не в размере владения собственностью. Требование же имущественного равенства-расценивается им как неразумная точка зрения, пустая и поверхностная рассудочность. 

Требование принципа субъективной свободы людей, по Гегелю, состоит в том, чтобы о человеке судили по его самоопределению. Лишь в поступке субъективная воля человека достигает объективности и, следовательно, сферы действия закона; сама же по себе моральная воля ненаказуема. 

1 Гегель. Философия  права. М., 1990. С. 89. 

2Там же. С. 67. 

3Там же. С.98. 

Абстрактная свобода  и право личности, подчеркивает Гегель, приобретают свою действительность и конкретность в нравственности, когда понятие свободы объективируется  в наличном мире в виде семьи, гражданского общества и государства. 

Различая гражданское  общество и политическое государство, Гегель под гражданским обществом  понимает по существу буржуазное общество. "Гражданское общество, — отмечал  он, — создано, впрочем, лишь в современном  мире, который всем определениям идеи предоставляет их право"1. Гражданское  общество — область реализации свободы  и права человека как частного лица, сфера особенных, частных целей  и интересов отдельной личности. С точки зрения развития понятия  права и свободы людей это  необходимый этап, так как здесь  демонстрируются взаимосвязь и  взаимообусловленность особенного и всеобщего. Развитость идеи предполагает, по Гегелю, достижение такого единства, в рамках которого противоположности  разума, в частности моменты особенности  и всеобщности, свобода частного лица и целого, признаны и развернуты в их мощи. Этого не было ни в древности, ни при феодализме. 

Но на ступени  гражданского общества, по Гегелю, еще  не достигнута подлинная свобода, так  как стихия столкновений частных  интересов ограничивается необходимой  властью всеобщего не разумно, а  внешним и случайным образом. Высшие интересы гражданского общества, охраняемые законодательством, судом  и полицией, ведут, по логике развития понятия свободы и права, за пределы  этой сферы — в область государства. 

Подчеркивая значение правовой организации государства  для реализации свободы людей, Гегель характеризовал надлежащее разделение государственных властей как "гарантию публичной свободы"2. С этих позиций  он резко критиковал деспотизм — "состояние беззакония, в котором  особенная воля как таковая, будь то воля монарха или народа (охлократия), имеет силу закона или, вернее, заменяет собою закон"3. 

Своеобразный этатизм  Гегеля (возвеличение государства и  т. д.) по существу имел в виду правовое государство, в котором признаны права и свободы человека. Такой  этатизм радикально отличается от тоталитаризма  всякого толка, который