Институциональный анализ китайской модели

Поскольку модель «смешанной экономики», или «рыночного социализма» - это еще никем не пройденный и не проверенный путь развития, трудности «первопроходца» очевидны. Эволюция «рыночного социализма» гипотетически может идти в двух направлениях. Один путь - углубление реформ по рецептам «асоциального рыночного хозяйства». Это позволит довести до логического конца уже начатые преобразования (приватизация государственных предприятий, реформа банковской системы), сэкономить на социальных издержках, использовать все потенции стратегии «сравнительных преимуществ», несбалансированного развития и политики внешнеэкономической «открытости». Сущностные дефекты такого курса: закрепление трудоинтенсивных технологий и экстенсивного пути развития, дальнейший рост имущественного неравенства и обострение социальной напряженности, углубление экологического кризиса. Такой путь развития с либеральным и вестернизаторским уклоном стимулирует развитие политической демократии, но одновременно провоцирует рост оппозиционных и сепаратистских настроений и угрожает единству страны..

Второй путь - поиски такого варианта «социального рыночного хозяйства», который позволит связать модернизацию как ответ на глобальные трансформационные вызовы с соблюдением принципов социальной справедливости и солидарности, Рост оплаты труда, увеличение числа рабочих мест, развитие здравоохранения, науки и образования - главный способ повышения качества рабочей силы и перехода с экстенсивного на интенсивный путь развития. Эта модель предполагает сохранение государственного контроля, удержание в определенных пределах имущественного неравенства, сокращение региональных диспропорций и ослабление зависимости экономического роста от экспорта. Это – сценарий, позволяющий удержать рыночный механизм в рамках имеющейся социально-культурной специфичности, дополнив его набором моральных норм, включая принципы коллективности и соблюдения социальной справедливости, что позволяет сохранить социалистическую идеологию. Если первый путь - акцент на экономический рост как предпосылку решения социальных проблем, то второй путь - решение социальных проблем как условие сбалансированного и устойчивого экономического роста.

Если сочетание элементов разных социально-экономических систем в рамках китайской «смешанной системы» приобретет достаточно устойчивую форму, это может, в конечном счете вылиться в синтез либеральной и социалистической идеи, что приведет к созданию принципиальной новой системы ценностей, подчиненной задаче самореализации личности и гармонизации межличностных отношений.

4.3. Китайская модель в  зеркале теории институциональных  матриц

В настоящее время идут активные поиски методологии анализа трансформационных процессов в странах бывшего социалистического лагеря. Многие ученые и политологи констатирует, что настала пора заниматься общими проблемами того общества, в котором мы с вами живем. Появляются серьезные исследования «смешанной экономики» как практической проекции еще не созданной экономической теории «третьего пути». В западных работах, посвященных анализу современных китайских реалий, предлагается рассмотреть вопрос о пределах развития Китая по западному пути. При обсуждении всех этих вопросов может быть полезным применение положений теории институциональных матриц.

Мы полагаем справедливым предположить, что капитализм явился «высшей стадией» развития экономики с доминированием рыночной У-матрицы. В свою очередь, социализм стал своего рода логичным продолжением развития обществ с доминированием институтов Х-матрицы (что может, в числе прочего, служить объяснением факта социалистических революций именно в восточных, а не западных странах). Необходимость реформирования институциональных систем обоего типа требует не только модернизации институтов доминантной матриц, но и модификации комплементарных институтов, расширения сферы их действия.

При изучении философии реформ нас прежде всего интересует вопрос о взаимовлиянии вышеуказанных моделей, о возможности перехода с одного пути развития на другой, о перспективах их слиянии (конвергенции). В отношении России и Китая ставится вопрос о пределах развития рыночной трансформации, о возможности удержать процесс сопутствующий ей вестернизации на какой-то приемлемой грани, не пожертвовав своей национальной идентификацией. Как формулировал аналогичный вопрос в свое время Тойнби (в статье «Византийское наследие России»), может ли кто-нибудь заимствовать чужую цивилизацию частично, не рискуя быть постепенно втянутым в принятие ее целиком и полностью? И второй, не менее сложный вопрос - можно ли вообще осуществить смену доминанты институциональной матрицы без  
разрушения основ всего общества?

Попробуем дать описание экономических реформ Китая с позиций теории институциональных матриц. Для наглядности будем сравнивать реформы Китая и России в одних и тех же терминах.

В соответствии с положениями теории институциональных матриц экономические подсистемы как российского, так и китайского общества исторически характеризуются доминированием институтов так называемой Х-матрицы, то есть редистрибутивной экономикой. К числу ее основополагающих характеристик, напомним, относятся институты условной верховной собственности, редистрибуции (аккумуляции-совмещения-распределения), кооперации, служебного труда и Х-эффективности. Они образуют рамочную структуру хозяйства в этих странах. В свою очередь, экономические институты Y-матрицы, или рыночной экономики имеют здесь компенсирующее значение, являются комплементарными. К ним относятся институты частной собственности, обмена (купли-продажи), наемного труда, конкуренции и Y-эффективности, то есть получения прибыли за счет использования конкурентных преимуществ на рынке.

Одной из причин начала экономических реформ и в России, и в Китае являлась неэффективная институциональная структура экономики. В ней был нарушен институциональный баланс. Он выражался в тотальном доминировании институтов Х-экономики, в то время как необходимые институты Y-экономики были почти неразвиты или носили латентный характер. Реформы, предполагающие в обеих странах модернизацию институциональной структуры, были ориентированы на совершенствование действующих форм редистрибутивной Х-экономики и внедрение элементов рыночной Y-экономики. Но характер проведения реформ различался.

Основное различие проводимых реформ состояло в следующем.

Во-первых, реформы России и Китая отличало разное соотношение эволюционных и «революционных» компонент. В Китае особое внимание было уделено преемственности реформ с предыдущей практикой. Оно выражалась в сохранении доминирующего положения базовых экономических институтов. Рыночные институциональные формы встраивались с учетом их комплементарного характера в хозяйственном развитии. Таким образом, происходило и становление необходимого институционального баланса, обусловленное расширением сферы действия рыночных Y-институтов, и сохранялась объективно необходимая матричная структура редистрибутивных Х-институтов, которые также модернизировались соответственно требованиям времени. Результатом такой практики реформирования стало увеличение темпов экономического развития, модернизация социальной структуры и одновременно оптимизация социальных издержек, естественно возникающих в ходе масштабных институциональных преобразований.

В России первоначальный курс реформ исходил из необходимости слома институтов редистрибутивной Х-экономики и создания для выполнения их функций новых институциональных форм из рыночной Y-экономики. Предполагалось кардинально изменить институциональный баланс в пользу доминирования рыночных институтов, а не дополнить ими хозяйственную структуру. Как отмечал в связи с этим китайский ученый Чжоу Вэйди, «российская модель приватизации начала формироваться в конце 1991 г. в общем контексте перехода от перестройки в СССР к рыночной реформе в РСФСР под сомнительным лозунгом «все государственно-общественное неэффективно, все частнособственническое – прогрессивно, и лозунгом, отразившем идеологическую позицию деятелей «шоковой терапии» о том, что государство должно уйти из экономики» (цит. по Салицкий, 2007а).

Как и ранее в истории страны, попытка замены институциональной Х--матрицы на альтернативную Y-матрицу не удалась. И также, как и прежде (хронологически ближайший к нам такой период известен под названием «развития капитализма в России» на рубеже 19-20 вв.) обострились социальные проблемы, возникла угроза выживанию страны как единого, самостоятельного экономически независимого государства. С начала 2000 гг. курс был скорректирован, большее внимание стало уделяться модернизации базовых институтов редистрибутивной экономики (см., например, административную реформу), началась ревизия рыночных преобразований, им начал придаваться более прагматичный характер.

В Китае же институты редистрибуции и де-юре и де-факто сохраняли и упрочивали свое положение в экономической структуре, постепенно дополняемой необходимыми рыночными элементами.

Во-вторых, реформы Китая и России характеризовало различие уровней взаимосвязанности экономических преобразований с реформами политических и идеологических институтов . В Китае проведение экономической реформы постоянно рассматривается как составная часть модернизации китайского общества по всем его направлениям. Политические и идеологические институты определяют, как правило, рамки и ограничения для выбора хозяйственных мероприятий, являются значимыми факторами экономической политики. Идеологические институты, которые зачастую имеют наибольшую инерционность в связи с их укорененностью в национальном сознании и поколенческой памяти, корректируются наиболее осторожно. Свидетельством этого является сохранение роли коммунистической партии в политической структуре, развитие централизованной структуры управления, выдвижение ценностей «продолжать развитие по социалистическому пути», модернизируясь в соответствии с потребностями времени, и т.д. и

В России экономические реформы выдвигались на первый план, рассматривались как основное средство решения всего комплекса социальных проблем. Построение плана преобразований хозяйственной жизни осуществлялось в большей мере само по себе, вне связи с существующими политическими и идеологическими реалиями. Их ограничительная роль часто проявляла себя уже после реализации экономической политики, что затрудняло и ход самой экономической реформы, и углубляло социальную аномию. Именно поэтому китайские ученые Ши Цзэшен и Лян Лэй такое важное значение придавали осуществленной президентом России В.В. Путиным в 2000 г., наконец, политике упорядочивания отношений между федеральным и местными органами власти, указывая на это как на «необходимое условие успешных стратегических преобразований» (цит. по Салицкий, 2007а).

Анализ китайской модели с точки зрения теории институциональных матриц позволяет также конкретизировать понятие смешанной экономики применительно к Китаю (табл. 4).

Таблица 4. Характеристики смешанной экономики: китайская модель

Курс на развитие такого рода смешанной экономики в Китае получает большой резонанс в условиях развернувшегося экономического кризиса, преодоление которого во всем мире видится в усилении роли государства, исправлении перегибов глобализации, реформировании международных финансовых организаций, отступлении от полной приватизации и либерализации экономики. Антикризисная политика Китая заимствует многие моменты аналогичной борьбы с кризисом 1998 г., включая: 1) усиление роли государства и государственных программ, укрепление роли компартии и идеологической пропаганды в духе патриотизма и коллективизма; 2) корректировка реформ в денежной и банковской сферах и в области собственнических отношений с большим учетом национальной специфики и с поисками оптимума государственно-частного партнерства; 3) расширение внутреннего потребления при одновременном снижении уровня имущественной дифференциации, что поможет самортизировать проявления социального недовольства; 4) проведение умеренно мягкой монетарной политики при снижении процентной ставки кредитов предприятиям и межбанковских операций (ставка по годовым депозитам опустилась до 2,25%); 5) расширение инвестиций прежде всего в инфраструктурные проекты с целью роста конечного потребления и занятости; 6) снижение налоговой нагрузки на предприятия и ставки подоходного налога для населения. Помочь сохранению необходимых высоких темпов экономического роста может также снижение нефтяных цен на мировом рынке и твердая решимость китайского правительства сохранить низкий обменный курс юаня несмотря на оказываемое давление со стороны США.

Учитывая весь комплекс факторов, многие политические деятели на Западе отмечают способность Китая выйти из мирового экономического кризиса с минимальными потерями и тем самым повысить свой рейтинг. Строятся предположения, что именно Китай сможет переформатировать кризис в своего рода «инновационный скачок», идею которого выдвинул Билл Гейтс. В ближайшие 10-15 лет Китай имеет хорошие шансы перейти из группы «инновационных преследователей» в группу «инновационных лидеров» и повысить свою активность в международном научно-техническом сотрудничестве.

Условия глубочайшего кризиса во многих странах и неизбежный вследствие этого кризис всего нынешнего мироустройства повышают престиж новой китайской модели, ее восприятие в качестве привлекательной институциональной инициативы и образца развития для всего азиатского региона и далеко за его пределами. Тем актуальнее становится потребность в теоретическом осмыслении ее сути, формировании понятийного языка, позволяющего не только описать китайскую модель, но и транслировать ее опыт за пределы страны.