Образ жизни крестьян

Крестьяне, призванные на фронт, также  не оставались безучастными к происходящему  в родном селе. Находясь вдали от дома, солдаты живо откликались на события, связанные с землеустройством. Они выражали беспокойство по поводу того, что в результате укрепления земли их односельчанами сами они  могут оказаться без земли. 1 июля 1915 г. крестьянин Митрофан Иванов Попов, житель слободы Бычки Богучарского уезда Воронежской губернии получил  из действующей армии анонимное  письмо с казенной печатью 20-го запасного  Могилевского полка. В письме от имени  призванных солдат содер жалась угроза расправиться со всеми домохозяевами, переходящими к владению землей на началах личной собственности. Автор  обещал посчитаться и с волостным  старшиной и урядником, оберегаю щими законные интересы собственников²⁹⁰.

Выходцы из общины фактически бросали  вызов «миру», они добровольно  разрывали нити, свя зующие их с  общиной. В ходе укрепления они требовали  отвода им наиболее плодородных участков, расположенные поблизости от усадьбы, ломая традиционный принцип земельного равенства. Ища за щиту своих интересов  у власти, они тем самым противопоставляли  себя сельскому миру, нарушая сель скую солидарность. Все это закономерно  вызвало ответную реакцию со стороны  общинников. Они стремились всеми  средствами сохранить привычный  уклад и не допустить самоликвидации общины. В ход шли уговоры, угрозы, и если они не давали результатов, то и насилие. Вот лишь некоторые  эпизоды действий такого рода. В  сообщении министру внутренних дел  указывалось: «13 января 1910 г. в селе Гвазда Павловского уезда Воронежской  губернии крестьяне Храпов, Меляев, Козлов нанесли побои крестьянам Ретунскому и Богатых. Первый укрепил  за собой надельные земли, а второй купил пять на делов земли. Крестьяне  высказали угрозу убить, как всех тех, кто укрепляет землю или  продает ее, так и тех, кто утверждает эти продажи»²⁹¹. Аналогичные события происходили и в соседних губерниях. В с. Братках Борисоглебского уезда Тамбовской губернии 12 июля 1911 г. толпа крестьян 70 человек яви лась на хутор выделившегося односельца и стала самовольно делить посев²⁹². В д. Вижанки Дмитров ского уезда Орловской губернии 17 июля 1911 г. местными крестьянами были нанесены своему односельчанину Ивакину смертельные побои на почве недовольства тем, что тот, обладая значительными денежными средствами, равномерно скупал у своих односельчан несколько укрепленных в личную собственность наделов²⁹³. В июне 1912 г. произошли серьезные беспорядки среди крестьян села Митрополье и соседних слобод Курской губер нии на почве выхода некоторых однообщественников на отруба, при чем имущество последних подвер галась уничтожению и поджогам, а командированным на место чинам полиции было оказано сопротив ление и причинены насильственные действия²⁹⁴.

Часто жертвами крестьянского недовольства становились землеустроители. В  селе Моисеевой Алабушки Борисоглебского  уезда Тамбовской губернии 19 октября 1911 г. толпа препятствовала проведе  ния землемерных работ, уничтожила межевые знаки²⁹⁵. В селе Березовец Фатежского уезда Курской гу бернии 4 мая 1915 г. при пропашке меж для 37 отрубных хозяйств, прибывшие землемеры встретили сопротивление со стороны 800 крестьян, вооруженных кольями. Работа была сорвана. Были вызван урядник со стражей²⁹⁶. В селе Першин Нежнедевицкого уезда Воронежской губернии 27 июля 1915 г. во время проведения землеустроительных работ крестьяне Незнамов и другие в числе семи человек пре пятствовали землемеру ставить межевые столбы²⁹⁷.

Активную роль в противодействии  землеустроительным работам в годы Первой мировой войны играли сельские бабы. Страх, что их обманут в отсутствии мужей и приберут к рукам лучшие земли, толкал солдаток на «бабьи бунты». Вся сила женского гнева падала на технических специалистов землемеров. При проведении межевых работ  для 25 домохозяев в селе Сергеевке  Борисоглебского уезда Тамбовской губернии к землемеру Лукьянову  явилась толпа солдаток, которые  потребовали, чтобы он прекратил  работу и уехал²⁹⁸. В сообщении в департамент полиции от 30 марта 1915 г. говорилось, что «в селе Нагольном-Колодезе Обоянского уезда Курской губернии толпа крестьян и солдаток (30 подвод) пыталась самовольно запахать земли отрубника Осьмикина. Приставом действия были пресече ны»²⁹⁹. Чаще всего деревенские бабы уничтожали межевые столбы, тем самым, пытаясь сорвать опре деление границ выделяемых участков. «27 апреля 1915 г. в селе Малфе Малфинской волости Трубчев ского уезда Орловской губернии, где были отведены участки для хуторян и остолбованы межевыми знаками, толпа крестьян до 100 человек, преимущественно солдатки, ходатайствовали о приостановле нии работ до возвращения мужей с войны. Получив отказ, они уничтожили на поле межевые столбы»³⁰⁰. Накал страстей приводил к тому, что селянки прибегали к насилию, оказывали сопротивление властям. Так, в селе Архангельском Борисоглебского уезда Тамбовской губернии 6 июня 1915 г. кресть янки, протестующие против перехода на хуторское хозяйство, били стекла в избах своих односельчан, желающих надела отрубными участками. Поводом для беспорядков, по мнению вице-губернатора, ста ло распоряжение ГУЗиЗ о приостановлении выделов отрубов. Крестьянки поняли его так, что не долж ны приводиться в исполнение постановления землеустроительных комиссий, вступивших в законную силу. По факту волнений к следствию привлечено 22 человека, из них 17 крестьянок³⁰¹.

С началом войны землеустройство  фактически было свернуто. Не желая  обострять социальную на пряженность  в деревне, царское правительство  в 1915 г. рекомендовало губернским властям  в случаи отсутствия согласия в обществе откладывать землеустройство до окончания военных действий. Рефор  ма была прекращена постановлением Временного правительства от 28 июня 1917 г. о ликвидации землеустроительных комиссий. В ходе «черного передела» община восстановила статус-кво, вернув обрат но вчерашних  «беглецов».

Оценивать эффективность столыпинских преобразований следует не подсчетом  общего количества домохозяев вышедших из общины, а выяснение того, сколько  из числа укрепленцев смогли наладить в своих хозяйствах интенсивное  производство. Землеустройство лишь создавало условия, но автоматиче ски  не вело к интенсификации аграрного  производства. Трехпольный севооборот применялся на полях 80 % хуторян, 66 % землеустроенных  хозяйств имели менее десяти десятина двор, что не позволяло вести рациональное и прибыльное производство³⁰². Обследования отрубных и хуторских хозяйств пока зали, что они лучше, чем общинники снабжены инвентарем, урожайность их полей незначительно, но была выше, чем общинных. В тоже время, несмотря на более высокую экономическую мощь хуторских хозяйств, признавалось, что «в них не найдено признаков интенсификации земледельческого промысла.

Те же приемы в земледельческой  технике, то же господство трехпольного севооборота, что и на соседних общинных полях»³⁰³. 

Успехи в земледелии начала ХХ века

К концу первого десятилетия  ХХ в. в развитии агарного сектора  страны наметился существенный прогресс. И он был достигнут за счет увеличения зернового производства в крестьянских хозяйствах. По свидетельству профессора Э.М. Щагина, в два предвоенных  года валовые сборы зерновых в  Евро пейской части страны достигли рекордных отметок, на 20 – 30 % превышающие  среднегодовые показа тели двух предшествующих пятилетий. Среднегодовая урожайность  за 1911 – 1915 гг. по разным культурам выросла  на 13 – 25 %³⁰⁴. Содержание произошедших перемен верно отразил А.В. Чаянов. Он писал: «В конце первого десятилетия ХХ века наблюдалось значительное оживление русской сельскохо зяйственной жизни, крестьянское хозяйство, изжившее старые формы трехпольного земледелия, при ступает к созданию новых хозяйственных систем: быстро развивается травосеяние, промышленные яровые неуклонно увеличивают свою площадь, происходит повсеместная смена старого инвентаря на улучшенный, крепнут кооперативные формы маслоделия, и сотни других молекулярных процессов создают новое крестьянское земледелие»³⁰⁵.

Успехи в крестьянском земледелии стали возможным, благодаря сочетанию  ряда причин. Свою роль сыграл правительственный  курс в области агарных отношений. Отмена с 1 января 1907 г. выкуп ных  платежей за надельную землю существенно  облегчило экономическое положение  крестьянских хо зяйств. Из года в год  увеличивался объем денежных средств, направляемых в сельское хозяйство. За траты государства за 1908 – 1912 гг. составили 310,9 млн. р., в среднем 62,2 млн. р. в год. Из них на землеустройство  употреблено – 95,1 млн. р., переселение  – 118, 6 млн. р., на расходы общего характера  – 35 млн. р.³⁰⁶ Неуклонно расширялась сеть сельскохозяйственных учебных заведений. За двадцать предвоенных лет количество учебных заведений такого типа увеличилось с 68 до 360³⁰⁷. В период с 1908 по 1912 г. для обслуживания нужд сельского хозяйство в стране было подготовлено свы ше 500 лиц с высшим сельскохозяйственным образованием, около 1000 – со средним и более 6500 с низшим³⁰⁸.

Изменения коснулись технической  оснащенности крестьянских дворов. Крестьяне  лично и в склад чину стремились приобрести более совершенные сельскохозяйственные орудия, а в ряде случаев и машины. Использование сельскохозяйственных машин (импорт и собственное производство) с начала 1870-х гг. до 1896 г., увеличилось  более чем в 6,5 раз, а к 1912 г. –  в 57 раз³⁰⁹. Это свидетельствовала о нарастании темпов механизации аграрного производства. Так, за 1910 – 1917 гг. в крестьянских хозяйствах Тамбовской губернии количество плугов увеличилось на 30 %, жнеек – на 50 %, молотилок – на 5%, веелок – на 7,5 %³¹⁰. Однако уровень оснащенности крестьянских хозяйств усовершенствованным инвентарем в целом остался низким. Произошедшие перемены не были достаточны для технологического прорыва, но позволили повысить качество обработки земли, а следовательно, повысить урожайность.

В рамках традиционной трехпольной  системы медленно, но неуклонно повышалась урожайность крестьянских полей. Урожайность  главного сельскохозяйственного продукта – ржи на крестьянских землях в 1896 – 1910 гг. составляла в среднем 55,5 пуда с десятины, в 1912 г. – 62 пуда, 1913 г. – 34,8 пуда, 1914 г. – 50 пудов, в 1915 г. – 62,3 и  в 1916 г. – 62,8 пуда³¹¹. В Воронежской губернии в 1915 г. сбор хлебов превысил 2 млн. т, что было вдвое выше уровня 1908 г. Почти 85 % объема производства зерновых дали крестьянские хозяйства³¹². Росту товарности крестьянских хозяйств благоприятствовала рыночная конъюнктура. Цена на рожь и пшеницу в период с 1895 по 1913 гг. выросли в 2 раза. На крестьянских полях распространялись культуры востребованные рынком и тре бующие больших знаний и качественного труда. Так, под посевы пшеницы в 1913 г. воронежские кре стьяне отвели 71 тыс. дес., в 1914 г. – 81 тыс. дес., в 1915 г. – 141 тыс. дес.³¹³ Наряду с хозяйственными потребностями семьи, крестьянство в своей производственной деятельности вынуждено было все в большей мере учитывать и запросы рынка.

Под влиянием крестьянского движения 1905 – 1907 гг. арендная плата за землю  понизилась, а опла ты труда поденных рабочих существенно повысилась. Это, по подсчетам Б.Н. Миронова, принесло кре стьянству доход в 100 млн. р., но понизило доходы помещиков на 20 %.³¹⁴ Можно предположить, что часть этих средств была направлена крестьянством на улучшения своего хозяйства.

Развитие товарно-денежных отношений  в деревне шло медленно, но традиционные представления крестьянства постепенно менялись. Еще в 1870-х гг. для крестьян были чужды идеи денежного займа  под проценты, прибыли на капитал, но в начале ХХ в. положение изменилось, чему свидетельствовал многократный рост участия крестьянства в различных  кредитных учреждениях. Число ссудо  сберегательных и кредитных товариществ  выросло в стране с 1680 в 1905 г. до 7978 к 1 января 1912 г. Только в Курской  губернии число кредитных товариществ  в увеличилось с 39 в 1905 г. до 198 в 1913 г.³¹⁵ В начале ХХ в. страна переживала буквально бум кредитной кооперации. Число кре дитных товариществ, которые пользовались популярностью у жителей села, увеличилось с 782 в 1905 г. до 12 114 в 1917 г. Ссудный капитал играл в развитии аграрного сектора страны все более заметную роль.

В 1914 г. из общего числа выданных ссуд 65 % шла на сельскохозяйственные нужды. Только на покуп ку земли в этом году было выдано кредитов 35 млн. р., тогда  как в 1906 г. эта сумма составляла 313 тыс. р., т.е. за 7 лет увеличилась  более, чем в 100 раз!³¹⁶ С 1909 по 1917 гг. ссуды на аренду земли составили около 50 млн. р., что покрывало 1/6 - 1/8 часть арендных платежей, достигавших в России 300 – 400 млн. р.³¹⁷ Курский губернатор в отчете за

1912 г. докладывал императору  о размере выданных ссуд: на  аренду земли – 1 897 000 р., на  покупку земли в собственность  – 883 000 р., на приобретение семян  и удобрений - 225 000 р., на покупку  земледельческих орудий – 164 000 р.³¹⁸ Мелкий кредит являлся в селе приемле мой и удобной для крестьян формой, которая позволяла им аккумулировать денежные средства для осуществления необходимых для хозяйства приобретений. Однако следует заметить, что главный кон тингент кредитных товариществ составлял среднее и зажиточное крестьянство.

Мобилизация земли посредством  ее покупки крестьянами (обществом, товариществами, индивидуально) выступала  мощным двигателем агрикультурного  прогресса. По данным А.А. Ахиезера усилилась  покупка земли общинами. С 1901 – 1903 по 1905 – 1906 гг. она увеличилась в 3 раза, тогда как покупка отдельными домохозяевами снизилась. «Вместе  с переходом 10 – 12 млн. десятин от помещиков к кре стьянам в  промежуток 1905 – 1914 гг. происходил заметный даже для неспециалистов прогресс кресть янского полеводства, скотоводства и интенсивных культур. Во время  войны крестьянское хозяйство, во всяком случае, серьезно не упало, а помещичье  быстро сокращалось, и в 1916 г. в руках  крестьян оказа лось 90 % посева и 94 – 95 % скота», – констатировал в  своем исследовании экономист А.В. Чаянов³¹⁹.

Подъем сельскохозяйственного  производства в предвоенные года свидетельствовал о способности  общины, приспособится к новым  условиям и в определенной мере обеспечить хозяйственный и агри культурный прогресс. Немецкий профессор Аухаген, посетивший в 1911 – 1913 гг. ряд российских гу берний, в целях выяснения хода реформ, отмечал, что «община не является врагом прогресса, что она вовсе  не противится употреблению усовершенствованных  орудий и машин, лучших семян, введению рациональных способов обработки полей  и т.д. К тому же в общинах к  улучшению своего хозяйства приступают не отдельные, особенно развитые и предприимчивые крестьяне, а целиком вся община»³²⁰.

Следует согласиться с мнением  американского историка С.Л. Хока, что  слишком большое внимание уделялось  недостаткам крестьянской общины и  очень мало – потенциальным возможностям увеличения эффективности производства, которые возникли после освобождения крестьян, благодаря новым ры ночным отношениям в землепользовании³²¹.