Франклин Делано Рузвельт

Изложенный  в форме общих пожеланий второй билль о правах представлял собой  перечень далеких целей, но бесспорно  мог стать знаменем широкого движения за социальное обновление, что сразу  почувствовала реакция, назвав это "опасной химерой". Президент  подлил масла в огонь заявив, что  угроза безопасности нации находится  справа. "Если реакция возьмет  верх, то можно будет определенно  сказать: хотя мы и разгромили врагов на полях сражений за рубежами нашей  страны, здесь мы дали одержать верх духу фашизма". 

                                              4.3.Завершение войны и новые проблемы

Высадка в Северной Франции 6 июня 1944 года вызвала  активизацию тех сил в правящем классе, которые мечтали закончить  войну "американским миром" и готовы были пойти на сговор с гитлеровцами на общей платформе борьбы с "мировым  коммунизмом".

Вторая  Квебекская конференция (11 - 16 сентября 1944 года ) выглядела как очередная  уступка силам, заинтересованным в  расколе антигитлеровской коалиции. О принятом в Квебеке соглашениях  по политическим вопросам Советское  правительство не получило фактически никакой информации. Более того, памятная записка встречи 18 - 19 сентября 1944 года в Гайд-Парке, где Рузвельт и Черчилль обсуждали будущее  атомного оружия, предусматривала сохранение в секрете от Советского Союза  самого факта работ по "Монхеттенскому проекту".

Американский  историк Кимбелл считает, что  весь ход конференции (квебекской) и  ее решения пронизаны близкой  Черчиллю идеей англо-американского  союза и гегемонией в мире. Именно эта идея владела теми общественными  силами США, которые сделали лозунг борьбы с "коммунистической опасностью" центральным лозунгом "политического  года".

Все громче были речи, призывающие администрацию  рассматривать Советский Союз как  будущего военного противника. Усилилась  критика со стороны либеральных  групп планов Рузвельта, предусматривающих  тесное сотрудничество четырех великих  держав (СССР, Великобритании, США, Китая) в целях сохранения мира после  победы. В публичных выступлениях антирузвельтовских сил вновь слышался подтекст: Германия должна стать союзником  в будущих политических комбинациях, призванных служить противовесом Советскому Союзу.

Рузвельт  понимал, что все эти проекты  тянут страну назад к двадцатым  годам. Свою задачу он видел в развенчании  кампании за отказ от участия США  в будущей международной организации  безопасности. Что касается будущего Германии, то призывы к "мягкому обращению" с ней подтолкнули президента предпринять ряд шагов с целью добиться совместно с СССР устранения военной угрозы со стороны Германии. Рузвельт заявил о намерении США совместно с другими державами оккупировать Германию, дабы не повторить ошибку 1918 года.

Наступала решительная фаза избирательной  компании. Опросы общественного мнения показывали, что несмотря на заметное падение влияния демократов, личный авторитет президента оставался  выше авторитета его соперника - республиканца  Дьюи.

С целью  достигнуть перелома в настроениях  избирателей Рузвельт прибегнул  к испытанному приему: переключить  внимание нации на критический, поворотный характер мирового развития, требующий  учета трагического опыта предвоенных  лет и неординарных смелых решений, отречения от старых догм. По мысли  президента предвоенная политика США  была ошибочна, ошибочно самоустранение после 1918 года от обеспечения международной  безопасности коллективными усилиями всех заинтересованных стран. Необходимо создать после войны Объединенным Нациям нового эффективного механизма  поддержания мира. Все это тесно  увязывалось с особым значением  для будущего мира добрососедских советско-американских отношений. 

                                                           4.4Крымская конференция

Предложение о встрече в верхах с целью  обсуждения проблем, вставших на заключительном этапе войны, сделано Рузвельтом в послании Сталину 19 июля 1944 года.

В 1944 году сильно активизировались тайные контакты высших чинов Германии с представителями  спецслужб Англии и США, имевшие  целью противодействовать укреплению американо-советских отношений и  способствовать заключению сепаратной сделки. Покушение на Гитлера 20 июля 1944 года и секретная информация о  демократических убеждениях ряда его  участников (и прежде всего полковника фон Штауфенберга) усиливали заинтересованность военных руководителей США в  установлении контактов с оппозиционными Гитлеру генералами Вермахта, склоняющимися  к сепаратному миру с западными  союзниками на условиях разрыва с  Советским Союзом и предотвращения "большевизации Европы".

Значительное  влияние на активизацию сил, противодействующих укреплению советскою - американских отношений, оказывала английская дипломатия. Полнее всего в период подготовки Ялтинской  конференции олицетворявшая линию  на ослабление коалиционных усилий и  на ревизию ранее согласованных  решений.

Заметно возросло давление на Белый дом со стороны правого крыла конгресса  и консервативных органов печати, неизменно рассматривавших Советский  Союз в качестве потенциального врага. По мере приближения выборов в  ноябре 1944 года кампания за пересмотр  внешней политики набирала силу. Поэтому  в телеграмме к Сталину Рузвельт высказывался за скорейшую встречу  в верхах. Важно было закрепить  во внешнеполитическом курсе США  позитивные сдвиги в отношениях с  СССР, достигнутые с момента их восстановления в 1933 году и получившие развитие в годы войны.

Пристально  следя за растущей наступательной мощью  советских войск, за тем как ширится  международное признание решающего  вклада их в победу, улавливая настроения большинства американского народа, стремившегося к прочному миру, Рузвельт постепенно и не без внутренних колебаний  приходил к выводу о назревшей  перестройке международных отношений  на основе сотрудничества стран с  различным общественным строем.

Реализм Рузвельта положительно сказался на итогах конференции по созданию "Всеобщей международной организации безопасности", которая проходила в Думбартон-Оксе в августе - сентябре 1944 года и где  принцип единогласия великих  держав получил свое подтверждение.

Проявляя  двойственность, Рузвельт никак не мог полностью расстаться с идеей  лидерства в послевоенном мире, понимая  вместе с тем, что отношения СССР и США должны покоится на достаточно прочных основах, попытки расшатать  которые обойдутся дорого в плане  ближайших и долговременных целей  союзников.

Контуры решений на предстоящей Крымской конференции вырисовывались для  Рузвельта как производное от трезвого учета меняющейся обстановки - военной, стратегической, политической, дипломатической, моральной. Фактор наличия  Советского Союза, одержанные им решающие победы имели доминирующее значение в этом анализе. Ни о какой "поспешности" в подготовке Белого дома к Крымской конференции или об "интеллектуальной немощи" пораженного недугом президента, оказавшегося якобы жертвой "русского коварства" в Ялте, о чем твердят  сторонники ревизии принятых там  решений, и речи быть не может. Особые обстоятельства на предстоящей конференции  представлял собой для Рузвельта "фактор Черчилля" или "трудности  с Черчиллем", который как считал Рузвельт все более и более  сползал к мышлению девятнадцатого века, вместо того чтобы видеть мир  таким, каким он был к концу  войны.

Франклин  Рузвельт - политик-реалист, и сторонники рузвельтовской линии на Крымской конференции  еще раз могли убедиться, что  единственный путь к победоносному  завершению войны и обеспечению  прочных основ послевоенного  мирного урегулирования - это в  первую очередь продолжение и  развитие советско-американского сотрудничества.

На Крымской конференции был достигнут трехсторонний  консенсус - редчайшее явление для  конференции подобного рода. Главным  содержанием конференции были вопросы  о послевоенном устройстве мира об Организации Объединенных Наций, о  совместных действиях против Японии, без чего война на Дальнем Востоке  могла затянуться на 2 - 3 года и привести к огромным людским и материальным потерям.

Последнее выступление Рузвельта перед  конгрессом состоялось 1 марта 1945 года. Это был отчет о Крымской конференции  и размышления о целях внешней  политики США. Это выступление было еще и предупреждением против столетиями культивируемого слепого  соблазна, прибегая к силе и военно-блоковой политике, решать международные конфликты  без учета интересов мирового сообщества в целом. "Мир, который  мы строим, не может быть американским или британским миром, русским, французским  или китайским миром. Он не может  быть миром больших или миром  малых стран. Он должен быть миром, базирующимся на совместном усилии всех стран. Крымская конференция призвана обозначить конец  односторонних действий, замкнутых  блоков, сфер влияния, баланса сил  и всех других подобных методов, которые  использовались веками и всегда безуспешно. Мы предлагаем поставить на их место  всемирную организацию, которая  в конечном счете объединила бы все  миролюбивые нации". Идея справедливого  мира "для всех" уживалась у  Рузвельта с признанием лидирующей роли США в мировых делах. За исходный принимался факт резкого экономического ослабления всех стран и превращения  США в "образец" социально-экономического развития остального мира, в своего рода эталон для подражания, что  подразумевало одновременно и отношения  зависимости. Все это должны были венчать многочисленные военные  базы США, а также торговая и финансовая экспансия.

К весне 1945 года атомный "Манхеттенский проект" успел приобрести черты зловещей реальности. Еще в 1944 году по инициативе датского физика Нильса Бора возникла идея: ради сохранения доверия между  союзниками информировать Советский  Союз о ведущихся работах по созданию атомной бомбы. Тем не менее Рузвельт дал себя уговорить Черчиллю не информировать  Советский Союз, что и было зафиксировано  в памятной записке, подписанной  Черчиллем и Рузвельтом 19 сентября 1944 года в Гайд-Парке. Следует считать, что Рузвельт, также как и Черчилль придерживался жесткой линии, отвергая идею международного контроля над атомным  оружием на основе равноправного  участия в нем всех стран антигитлеровской коалиции. 

                                                              4.5.Бернский инцидент

Весной 1945 года на долю честных союзнических отношений выпали новые испытания. Одним из них стал так называемый "Бернский инцидент". В Берне  велись тайные переговоры генерала СС Карла Вольфа и резидента разведывательных служб США Аллена Даллеса. Этим переговорам  предшествовала с января 1945 года длительная история тайных контактов эмиссаров  американской и английской разведок с представителями "третьего рейха" в Италии. В ходе этих контактов  речь шла о "спасении Западной цивилизации" путем открытия второго фронта. Со стопроцентной уверенностью можно  сказать, что президент Рузвельт знал об этом. Об этих переговорах стало  известно и в Москве. В марте 1945 года последовал по этому поводу интенсивный  обмен посланиями между Сталиным и Рузвельтом. Сталин расценивал эти  действия как тяжкое нарушение союзнического  долга. Рузвельт в свою очередь пытался  как-то снизить эффект этих разоблачений, ссылаясь на "малозначительность" инцидента или предполагая провокации гитлеровской разведки, пытавшейся таким  образом внести раздор между союзниками. Эта тайная интрига американской и английской спецслужб была затеяна  в расчете на политическую выгоду, которую западные союзники надеялись  извлечь, вновь прибегая к "альтернативной военной стратегии". Также как  и раньше, ее суть состояла в том, чтобы с наименьшими издержками, используя готовность изверившихся в победе Гитлера военных и  политических деятелей "третьего рейха" открыть западный фронт, продвинуться далеко вперед на восток и взять  под свой контроль всю территорию центральной Европы.

В это  время с 29 марта Рузвельт находился  в Уорим-Спрингс (штат Джоржия), он там  отдыхал и готовился к выступлению  на учредительной конференции Организации  Объединенных Наций в Сан-Франциско.

По поводу этого инцидента Рузвельт отправил Сталину следующую телеграмму: "Благодарю  Вас за Ваше искреннее пояснение  советской точки зрения в отношении  бернского инцидента, который, как  сейчас представляется, поблек и отошел в прошлое, не принеся какой-либо пользы. Во всяком случае не должно быть взаимного недоверия и незначительные недоразумения такого характера  не должны возникать в будущем. Я  уверен, что, когда наши армии установят  контакт в Германии и объединятся  в полностью координированном наступлении, нацистские армии распадутся".

Телеграмма  была послана 12 апреля из Белого дома в  Москву Гарриману и одновременно в Лондон Черчиллю. Через короткий промежуток времени, в тот же день, пришла шифровка от Гарримана с предложением опустить слово "незначительные". Рузвельт ответил без промедления  и в тоне, не терпящем возражений: "Я против того, чтобы вычеркнуть слово "незначительные", потому что  я считаю бернское недоразумение  незначительным инцидентом".

Это были последние послания и распоряжения Рузвельта. 

                                                          Внезапная смерть президента

11 апреля  неожиданно оказалось насыщенным  событиями. Помимо чтения прибывших  с почтой деловых бумаг, обдумывания  речи по случаю Дня памяти  Джефферсона и подготовки дипломатических  депеш он был заполнен до  отказа "мелочами", каждая из  которых была важна сама по  себе. Не простым делом было  утрясти с пресс-секретарем Хассетом  рабочий календарь до конца  апреля (президент предполагал уехать  из Уорм-Спрингса в среду, 18 апреля, пробыть день в Вашингтоне, а  затем отправиться поездом в  Сан-Франциско). На утро следующего  дня Рузвельт назначил стенографирование  своей речи перед участниками  учредительной конференции Организации  Объединенных Наций. Вечером в  малом Белом доме появился  министр финансов Генри Моргентау,  занявший президента трудным  разговором о будущем Германии. Внезапно оборвав беседу в  том месте, где Моргентау вернул  его к плану расчленения Германии, президент перевел ее в иное  русло, в область воспоминаний. Расставаясь Рузвельт дружески  извинился за краткость беседы, сославшись на предстоящие завтра  встречи. Ему хотелось выспаться  перед тем, как утром следующего  дня его разбудят секретари  с всегдашней порцией утренней  почты.