Стереотипные средства фатичной метакоммуникации

Речевые стереотипы фатической метакоммуникации “представляют процедурные и ритуальные образования, которые могут рассматриваться как особый вид коммуникативной деятельности — метакоммуникации”; обнаруживают стереотипный характер и связь с внешней средой.

В зависимости  от их отношения к грамматической категории предикации высказывания-речевые  стереотипы подразделяются на две группы: непредикативные и предикативные  единицы.

Ø К  числу непредикативних (неполнопредикативных) специализированных фатических средств, в которых отсутствует эксплицитно  выраженная предикативность, относим  междометия (атрактанты Hey!; заполнители пауз – хезитационные междометия Well, hm и т.п.); вводные элементы – синтаксические комплексы (сигналы привлечения внимания You know, you see, I say и др.); обращения (Sir, Mary); формулы приветствия/прощания типаMorning! See you! So long! На их фатическую предназначенность регулировать речевое общение указывает В.Г. Гак, называя их коммуникативами.

Ø Подгруппа  полнопредикатных средств фатической метакоммуникации охватывает различные  конструкции:

q “формализованные”  предложения (термин Г.Г. Почепцова) – речевые стереотипы, среди которых:

- восклицательные  полные и эллиптические конструкции:

Romeo. I can tell you; but young Romeo will be older when you have found him than he was when you fought him: I am the youngest of that name for fault of a worse.

Nurse. You say well! (W. Shakespeare)

Vir. The gods grant them true!

Vol. True! Pow, wow.

Men. True! I’ll be sworn they are true. (W. Shakespeare)

- вопросительные  полные и эллиптические конструкции  с семами восприятия и мышления:

Quar. Gentlemen, I do not play 

well at your game of vapours, I am not very good at it, but –

Cut. Do you hear, sir? I would speak with you in circle! (B. Jonson)

q вводные  предложения привлечения внимания, введения новой темы в беседе:

French. What’s the matter? Are you upset, too? Oh, Hibou…

Walter. It is nothing.

Louise (semi-humorously). It is something. (She sits on the right arm of the chair, still nibbling). Tell me – has Clive been teasing you? He can be very naughty.

Walter. I think he is not very happy. (P. Shaffer)

q стимулы-запросы,  обслуживающие “канал связи”  и стимулирующие внимание адресата, которые способствуют поддержанию  контакта типа Do youunderstand me? Are you with me?, например:

Leatherhead. The Fair’s pestilence dead, methinks; people come not abroad, today, what ever the matter is. Do you hear, Sister Trash, lady o’ the Basket? Sir farther with your ginger-bread-progeny there, and hinder not the prospect of my shop, or I’ll ha’ it proclaim’d i’ the Fair, what stuff they are made off.

Trash. Why, what stuff are they made of, Brother Leatherhead? Nothing but what’s wholesome, I assure you. (B. Jonson)

q повторы  и переспросы, создающие для адресата  возможность оттянуть время, подготовить  ответ, не прерывая общения:

Robert. But why didn’t Martin himself tell me? He knew how unhappy I was.

Freda. He couldn’t. He couldn’t. He was rather afraid of you.

Robert. Martin afraid of me.

Gordon. Yes, he was. (J.B. Priestley)

So they drifted almost motionless, in silence. He wanted silence, pure and whole. But she was uneasy yet for some word, for some assurance.

“Nobody will miss you?” she asked, anxious for some communication.

“Miss me?” he echoed. “No! Why?” (D. Lawrence)

Переспросы-эхо  построены на замещении и/или  репрезентации подлежащего и  сказуемого предыдущей реплики и, как  правило, имеют форму эллиптического предложения:

“Doesn’t he feel important?” smiled Gudrun.

“Doesn’t he?” exclaimed Ursula, with a little ironical grimace.

“Isn’t he a little Lloyd George of the air!”

“Isn’t he! Little Lloyd George of the air! That’s just what they are,” cried Gudrun in delight. (D. Lawrence)

q сегментированные  вопросы в функции установления/поддержания  контакта. Отметим, что сегментированные  вопросы предназначены для выполнения иных функций, их фатическая целеустановка реализуется косвенно в зависимости от контекста и ситуации, что делает их неспециализированными средствами фатической метакоммуникации:

Mrs. C. [loud cheerful tone]: Now then, everybody, please be quiet and pay attention. We must be very business-like, mustn’t we, Gerald? I’m so glad you were able to come, Ernest.  (J.B. Priestley)

q риторические  вопросы на разных стадиях  фатического общения:

Jack. Oh, that is nonsense; you are always talking nonsense /…/ But I hate tea-cake.

Algernon. Why on earth then do you allow tea-cakes to be served up for your guests? What ideas you have of hospitality! (O. Wilde)

В целом  для полнопредикативных средств  фатической метакоммуникации, воспроизводимых  по заданным структурным моделям, характерно функционирование глаголов восприятия и мыслительной деятельности, что  делает их “высоко адаптивными к  разным языковым контекстам”.

Речевые стереотипы фатической метакоммуникации соответствуют культурно-психологическим  стереотипам как отражению в  сознании часто повторяющихся ситуаций (о речевых стереотипах см.) и обладают следующими характеристиками:

· связанной  синтаксической структурой и семантическим  наполнением;

· грамматической устойчивостью и стереотипностью  функционирования, которая проявляется  в воспроизводимости единицы  в речевой ситуации и допускает  их вариативность;

· ситуативной  соотнесенностью;

· прагматической предназначенностью реализовать интенции контактоустановления, контактопролонгации  и размыкания контакта, быть средством  фатической метакоммуникации.

Имея  ряд общих черт с фразеологизмами, речевые стереотипы существенно  отличаются от них. Как отмечает В.Н. Телия, “формулы речи, речевые клише” не относятся к собственно фразеологии (идиомам и фразеологическим сочетаниям, именуемым ею Фразеология-1, -2), а  занимают особое место в системе  языка, определяемое как “Фразеология-3”, куда входят устойчивые формулы, условия  воспроизводимости которых “задаются  узусом общения в определенных ситуациях, а не структурно-семантическими свойствами слов-компонентов”. Фразеология-3 квалифицируется как раздел лингвистики, исследующий клишированность речи во взаимодействии с теорией РА и культурой речи. Принятая в нашей работе терминология подчеркивает сущность этого явления: клише – это “речевой стереотип, готовый оборот, используемый в качестве легко воспроизводимого в определенных условиях и контекстах стандарта”. Эта воспроизводимость автоматизована, она облегчает процесс коммуникации, в ней проявляется языковая экономия.

В структурно-семантическом  плане степень свободы  компонентов в составе речевых стереотипов ограничена, что позволяет вслед за  
Л.М. Медведевой считать их “фразеологизированными структурными схемами, организуемыми с участием так называемого лексически закрытого компонента”. Характерное для фразеологизированных единиц определенное ограничение свободной реализации может быть связано с парадигматическим, синтагматическим или деривационным фактором. Так, синтагматическая связанность прослеживается между элементами предложений речевых стереотипов Bye for now, How do you do? All the pleasure is mine, How is it going? Отдельные элементы этих предложений не могут быть заменены другими лексическими единицами, как и не может быть изменена их синтаксическая модель. Однако в отличие от ядра фразеологии – идиом, фразеологических сочетаний, в речевых стереотипах допускается вариативность: How are you doing? и т.п. Например:

Stanley. /…/ How are you doing at Cambridge? What about the other boys, do you get on with them?

Clive (turning and facing slightly towards Stanley). It’s not exactly like school, you know. You rather pick your own friends. (P. Shaffer)

В семантическом  плане речевым стереотипам фатической метакоммуникации не свойственно полное или частичное переосмысление, характерное  для фразеологизмов-идиом и сращений. В них не обязательно присутствует такое важнейшее свойство идиоматики как отмечаемая  
В.Н. Телия экспрессивная окрашенность. Вместе с тем, речевые стереотипы отличает десемантизация компонентов, характерная для фразеологических единиц. Стертость значения возникает как результат автоматизированного многократного воспроизведения либо в ходе исторической утраты первоначального мотивированного значения. В первом случае “шаблонные фразы”, как их называет Л.П. Якубинский, “в силу постоянного употребления в одной и той же бытовой обстановке становятся как бы окаменелыми”.

Во  втором случае, утрата мотивированности наблюдается в формулах приветствия  и прощания, трансформировавшихся за несколько столетий из благословений, характерных для соответствующих  ритуалов средних веков. Так, Good-bye либо good-by, образованные от God be with you, лишь с 1580 регистрируются в функции “concluding remark or gesture at parting – often used interjectionally”:

First Page. You are deceived, sir; we kept time; we lost not our time.

Touchstone. By my troth, yes; I count it but time lost to hear such a foolish

song. God be wi’ you; and God mend your voices. Come, Audrey!

(W. Shakespeare)

Использование лексем Farewell, Fare thee well, fare you well в качестве речевого стереотипа прощания обусловлено этимологически: “Fare, fared: faring [MEfaren; fr. OE faran; akin to journey] (Bef. 12 c.) 1: go, travel 2: get along, succeed” с XIV в. прослеживается как существительное “1: a wish of well-being at parting; good-bye 2 a: an act of departure”. Отмечают, что изначально оно имеет формальный оттенок: “a formal occasion honouring a person about to leave or retire”:

Popilius. I wish your enterprise to-day may thrive.

Cassius. What enterprise, Popilius?

Popilius. Fare you well. (W. Shakespeare)

Междометие-приветствие Hallo(a) восходит к восклицанию удивления, восторга, привлечения внимания, функционировавшему в XIII в.: “ho (hollo) – excl. of surprise, triumph, repeated laughter”. Например:

The door opened and Michael Gosselyn looked up. Julia came in.

“Hulloa! I won’t keep you a minute. I was just signing some letters.”

“No hurry. I only came to see what seats had been sent to the Dennorants.”

(S. Maugham)

Междометие Welcome от [ME. wilcume, fr. Wilcuma – desirable guest (akin to will desire, cumin to come], начиная с XII в. употребляется в значении приветствия: “a greeting to a guest or newcomer upon arrival” и этимологически восходит к более раннему глаголу Welcome – welcomed, welcoming [ME, fr. OE welcumian, wylcumian, fr. Wilcuma, n.] (bef. 12c.) 1: to greet hospitably and with courtesy or cordiality; 2: to accept with pleasure the occurrence or presence of :

Enter Ross.

Macduff. My ever-gentle cousin, welcome hither.

Malcolm. I know him now. (W. Shakespeare)

Таким образом, устойчивость и воспроизводимость  речевых стереотипов задается не столько структурно-семантическими свойствами их отдельных элементов, сколько нормами и ритуалами  общения в определенных ситуациях. Тем самым на первый план выходит  прагматическое акторечевое значение данных единиц, которое связывает  их с ситуацией. Прагматическое предназначение речевых стереотипов фатической метакоммуникации регулировать общение  обеспечивается отмечаемым А.Д. Беловой  общим свойством стереотипов  ”влиять на поведение, создавая определенные клише в интерпретации мира”.