Стереотипные средства фатичной метакоммуникации

Предпринимаемый прагмалингвистический анализ фатической метакоммуникации в плане диахронии  базируется на системно-деятельностном понимании и синергетическом  подходе к вербальной коммуникации, что акцентирует такие ее характеристики, как антропоцентричность, наличие  мотивов и целей, интерактивность, разноуровневую организацию, историческую изменчивость.

Фатическая  метакоммуникация как деятельность является проявлением ведущей потребности  адресанта в социальном контакте, включенности в совместную деятельность, которая является необходимым условием эффективного обмена информацией. Целью  участников социального взаимодействия выступает организация и регулирование  социального контакта, тем самым  фатическая метакоммуникация является интеракциональным общением, направленным на установление и поддержание межличностного контакта в отличие от трансакционального общения как процесса передачи когнитивной  информации.

В зависимости  от целей и ситуаций общения фатическая метакоммуникация носит сопутствующий  либо самодостаточный характер. Первое наблюдается в ситуациях установления, поддержания и размыкания речевого контакта, которые сопровождают трансакциональное  речевое общение. Второе наблюдается  в ситуациях СБ (small talk), где общение  выступает самоцелью. Тем самым  система фатической метакоммуникации представляет собой диалектическую взаимосвязь потенциально подчиненного и главенствующего в зависимости  от целей общения и ситуации дискурса.

Разноуровневость  системы фатической метакоммуникации прослеживается в разноуровневости языковых средств ее реализации: слово  — словосочетание — предложение  — текст и в иерархии единиц дискурса, в котором она воплощается.

Интерактивность фатической метакоммуникации как важнейшее  связующее звено системы проявляется  в используемых принципах (максимах) коммуникации, важнейший из которых  ― принцип вежливости, ориентация на соблюдение норм речевого этикета.

Исходя  из признания в качестве базовых  когнитивной и коммуникативной  функций, и учитывая, что общение  осуществляется в двух плоскостях: коммуникации и метакоммуникации, фатическая (контактоустанавливающая) функция  занимает подчиненное положение  относительно базового уровня функции  и принадлежит к сфере метакоммуникации, составляя ту ее часть, которая служит организации и обеспечению эффективного и бесперебойного информационного  обмена по избранному каналу связи, регулирует межличностные и социальные аспекты  общения.

Информация, передаваемая в ходе фатической метакоммуникации, носит социально-регулятивный (прагматический, воздействующий) характер и выражает намерение субъекта речи к установлению, продлению, завершению контакта с адресатом, а не к передаче когнитивной информации, что делает ее низкоэнтропийной с  точки зрения когнитивной (рациональной, индексальной) информации. В информативном  плане фатическая метакоммуникация является прагматически (коммуникативно) ценной, поскольку в ней реализуется  собственная цель общения – обеспечение  речевого контакта на различных стадиях  общения.

В реальном общении границы между типами информации и языковыми функциями  подвижны. Как результат концептуальной интеграции различных типов информации, высказывания, cодержащие когнитивную  информацию в своей пропозиции, в  определенных контекстах и ситуациях, таких, как СБ, приобретают новые  свойства фатических метакоммуникативов с доминирующей социально-регулятивной информацией, сохраняя отдельные когнитивно значимые элементы.

Функция фатической метакоммуникации реализуется  специализированными и неспециализированными  вербальными и невербальными  средствами. К специализированным вербальным средствам принадлежат речевые  стереотипы – клишированные конструкции, представляющие собой устойчивые и  воспроизводимые в определенных ситуациях речи высказывания синтаксически  связанной структуры и заданного  семного состава, прагматически  предназначенные реализовать интенции контактоустановления, контактопролонгации  и размыкания контакта. Условия воспроизводимости  речевых стереотипов определяются социокультурными конвенциями общения  в определенных ситуациях.

Среди специализированных вербальных средств  фатической метакоммуникации выделяем неполнопредикативные единицы: междометия — атрактанты, хезитационные, заполнители  пауз и др.; вводные элементы —  семантико-синтаксические комплексы, служащие организации речевого общения; обращения-апеллятивы, а также полнопредикативные единицы: предложения-речевые стереотипы, регулирующие общение на разных стадиях; вводные предложения привлечения  внимания и введения новой темы в  беседе; стимулы-переспросы, поддерживающие внимание.

Фразеологизированные  средства фатической метакоммуникации характеризуются частичной десемантизацией  и/или утратой мотивированности компонентов. Первое объясняется многократным и длительным употреблением, второе – исторической трансформацией первоначальных мотивированных значений.

Неспециализированные  вербальные средства выполняют функции  фатической метакоммуникации лишь в  соответствующих контекстах и ситуациях. К ним относятся повторы и  переспросы, заполняющие паузы; сегментированные вопросы в ситуациях регулирования  речевого взаимодействия.

Фатическая  метакоммуникация осуществляется также  невербальными паралингвистическими средствами и кинетическими сигналами, которые сопутствуют вербальным средствам фатической метакоммуникации либо замещают их в дискурсе.

Фатическая  метакоммуникация реализуется в  фатическом метадискурсе, посредством  которого осуществляется регулирование  речевого взаимодействия. Он характеризуется  ведущими категориями информативности, коммуникативности, ситуативности.

По  соотношению контекста и ситуации с уровнями высказывания и текста, (микро- и макроконтекста) выделяем включенные и автономные типы фатического  метадискурса. Включенный тип фатического  метадискурса (уровень текста) предполагает использование РА фатических метакоммуникативов, функционирующих на стадиях установления, поддержания и размыкания речевого контакта и сопровождающих дискурсы когнитивно-информативного типов. Автономный тип фатического метадискурса (уровень  макротекста) предполагает фатическую речь как самоцель общения; он реализуется  в так называемых “непрямых жанрах”  – СБ, флирте и т.п.

Стратегии фатического метадискурса определяются коммуникативным принципом вежливости. в различные периоды в фатическом метадискурсе зарегистрированы стратегии  как позитивной, так и негативной вежливости. Среди стратегий позитивной вежливости  наиболее употребительны в XVI–XX вв. стратегии (P1), (P3), (P4), (Р7), (P15), в которых говорящий реализует  свою солидарность со слушающим, уважение, вовлеченность в общение. Стратегии  позитивной вежливости в целом служат установлению общности интересов коммуникантов  для облегчения взаимодействия, подчеркивают его кооперированный характер, служат его укреплению — в целом, выступают  как средство сознательного стимулирования общения, что делает их особо значимыми  для фатического метадискурса.

Из  стратегий негативной вежливости —  конвенционализированных стратегий  предотвращения угрозы лицу, составляющих основу речевого этикета — в фатическом метадискурсе различных периодов стабильно  отмечаем стратегии (N2), (N5), (N7), демонстрирующие  дистанцированность и почтительность, уважение свободы слушающего и его независимости.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аврорин  В.А. Проблемы изучения функциональной  стороны языка: к вопросу о  предмете социолингвистики. – Л.: Наука, Ленингр. отд-ние, 1975. –  276 с.

2. Агафонов  Ю.Л. Языковые средства отражения  ситуации речевого контакта во  французском литературном тексте: Автореф. дис… канд. филол. наук: 10.02.05 / МГУ. – М., 1982. – 28 с.

3. Алексеенко  Л.П. Речевые средства в завершающей  фазе английского языка: Автореф.  дис… канд. филол. наук: 10.02.04 / КГУ.  – К., 1990. – 14 с.

4. Аракин  В.Д. История английского языка.  — М.: Высш. шк., 1982. — 250 с.

5. Арутюнова  Н.Д. Логический анализ языка:  Противоречивость и аномальность  текста. – М.: Наука, 1990. – 279 с.

6. Арутюнова  Н.Д. Предложение и его смысл.  Логико-семантические проблемы. –  М., 1976. – 383 с.

7. Арутюнова  Н.Д. Функции языка // Русский  язык: Энциклопедия. – 2-е изд., перераб.  и дополн. – М.: Дрофа, 1997. – С. 609-611.

8. Ахманова  О.С. Словарь лингвистических  терминов. — М.: Сов. энциклопедия, 1966. – 607 с.

9. Бахтин  М.М. Проблема речевых жанров. – М.: Русские словари, 1997. – 731 с.

10. Безугла  Л.Р. Історична динаміка мовленнєвого  акту квеситива у німецькій  та англійській мовах: Автореф.  дис… канд. філол. наук: 10.02.04 / Харків. держ. ун-т. — Харків, 1998. — 22 с.

11. Белл  Р.Т. Социолингвистика. – М.: Междунар. отношения, 1980. – 320 с.

12. Белова  А.Д. Лингвистические аспекты  аргументации. — К.: Изд-во Киев. нац.  ун-та им. Т. Шевченко, 1997. — 299 с.

13. Бенвенист Э. Общая лингвистика: Пер. с франц. – М.: Прогресс, 1974. – 447 с.

14. Беркнер С.С. Проблемы развития разговорного английского языка в 16-20 вв. — Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1978. — 230 с.

15. Беркнер С.С. Развитие языка английской драмы и его место в функционально-стилистической системе национального языка  
(XVI-XX вв.): Автореф. дис. ... докт. филол. наук: 10.02.04 / Моск. гос. ун-т. — М., 1988. — 34 с.

16. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы: Пер. с англ. – Минск: Прамеб, 1992. – 383 с.

17. Блумфилд Л. Язык. — М.: Прогресс, 1968. – 606 с.

18. Богданов В.В. Речевое общение. Прагматические и семантические аспекты. – Л.: Наука, 1990. – 175 с.

19. Борботько В.Г. Элементы теории дискурса. – Грозный, 1981. – 113 с.

20. Булыгина Т.В., Шмелёва А.Д. Языковая концептуализация мира. – М.: Школа “Языки русской культуры’, 1997. – 567 с.

21. Быковская С.А. Фатический аспект невербальных компонентов коммуникации // Третья международная научная конференция “Филология и культура”. – Часть 3. – Тамбов: ТГУ, 2001. – С. 52-53.

22. Бюлер К. Теория языка. – М.: Мысль, 1993. – 280 с.

23. Вацлавик П., Бивин Д., Джексон Д. Прагматика человеческой коммуникации. — М., 2000. – 125 с.

24. Вежбицка А. Метатекст в тексте // Новое в зарубежной лингвистике. – М.: Прогресс, 1978. – Вып. 8. – С. 402-421.

25. Вежбицка А. Семантика: примитивы и универсалии // Семантические универсалии и описание языков. – М.: Языки русск. культуры, 1999. –  
С. 3 -259.

26. Anscombre J-C., Letoublon F., Pierott A. Speech Act Verbs. Linguistic Action Verbs and Delocutivity // Verschueren J. (ed.) Linguistic Action: Some Empirical-Conceptual Studies. – Norwood, NJ: Ablex, 1987. – P. 45-69.

27. Austin J.L. How to do things with words. The William James Lectures delivered at Harvard University in 1955. — Oxford: Clarendon Press, 1962. — 166 p.

28. Bach K., Harnish R. Linguistic communication and speech acts. – Cambridge, MA: MIT Press, 1979. – 327 p.

29. Ballmer Th., Brennenstuhl W. Speech Act Classification. — Berlin, New York: Springer-Verlag, 1981. — 274 p.

30. Bierwisch M. Semantic Structure and Illocutionary Force // J.R. Searle, F.Kieber, M.Bierwisch (eds.) Speesh Act Theory and Pragmatics. – Dordrecht: D.Reidel Publishing Co., 1980. – P. 1-35.

31. Bradford R. Stylistics. – L.: Roitledge, 1977. – 240 p.

32. Brown G. Yule G. Discourse analysis. – Cambridge: CUP, 1983. – 288 p.

33. Brown P., Levinson S. Politeness: Some Universals in Language Usage. – Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1987. – 345 p.

34. Brown R., Gilman A. Politeness theory and Shakespeare’s four major tragedies // Language in Society. — 1989. — V. 18. — P. 159-212.

35. Burger H. Phraseologie und gesprochene Sprache // Standard und Dialekt. Studien zur gesprochenen und geschriebenen Gegenwartssprache. – Bern. München, 1979. – S. 89-104.

36. Carlson L. Well in Dialogue Games. – Amsterdam: Benjamins, 1984. – 108 p.

37. Collins Cobuild English Language Dictionary. – London: William Collins Sons & CO Ltd, 1987. – 1703 p.