Призумпция в семейном праве

Возможность в административном порядке, как это предусмотрено, например, в СК Украины, КоБС Беларуси и СК Таджикистана, а не исключительно в судебном, как это вытекает из положений СК РФ, решить вопросы установления отцовства упрощает данный порядок и отстаивает интересы ребенка, т.к. при этом биологический отец не отказывается от установления отцовства в отношении него, а, наоборот, – этого желает.

В таком случае думается, отечественному законодателю предлагается использовать зарубежный опыт решения данного вопроса и пойти по пути усовершенствования национального семейного законодательства об установлении отцовства. Необходимы не только рассуждения об опровержимости отраслевой презумпции, но и следует законодательно закрепить предоставление российским гражданам более простого варианта решения подобных вопросов, тем более что в части 1 ст. 38 Конституции РФ провозглашено, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Законодательное решение этой актуальной проблемы будет способствовать государственной защите как материнства и детства, так и отцовства, и свидетельствовать о заботе о российской семье.

Подводя итог рассмотренным выше вопросам можно сделать следующие основные выводы:

Важное значение в области личных правоотношений супругов имеет презумпция действительности брака. Сущность данной презумпции сводится к следующему: брак, заключенный по форме и в порядке, установленном семейным законодательством государства – места совершения брака, предполагается действительным до тех пор, пока в судебном порядке не доказано иное. При этом, как и любая презумпция, презумпция действительности брака опровержима

По нашему мнению, на браки, заключенные за пределами Российской Федерации и не соответствующие правовым представлениям о браке в России, презумпция действительности брака в Российской Федерации не распространяется. Такие браки не признаются в России.

Одной из важнейших презумпций является презумпция отцовства. В соответствии с ч. 2 ст. 48 СК РФ презюмируется, т.е. предполагается, что отцом ребенка является муж матери ребенка.

отечественному законодателю предлагается использовать зарубежный опыт решения данного вопроса и пойти по пути усовершенствования национального семейного законодательства об установлении отцовства. Необходимы не только рассуждения об опровержимости отраслевой презумпции, но и следует законодательно закрепить предоставление российским гражданам более простого варианта решения подобных вопросов, тем более что в ч. 1 ст. 38 Конституции РФ провозглашено, что материнство и детство, семья находятся под защитой государства. Законодательное решение этой актуальной проблемы будет способствовать государственной защите как материнства и детства, так и отцовства, и свидетельствовать о заботе о российской семье.

2.3. Презумпции, действующие в области имущественных 

правоотношений супругов

В юридической литературе по семейному и гражданскому праву выделяют такой вид презумпции, как презумпция общности имущества супругов, приобретенного в период брака: «презумпция общности имущества распространяется на все имущество, нажитое супругами во время брака, за исключениями, установленными нормативно»98. Данная презумпция означает принадлежность всего нажитого во время брака имущества супругам, пока не доказано иное (ст. 256 ГК РФ, ст. 34 СК РФ).

Последовательно не соглашаясь с такой позицией, Б.А. Булаевский пишет: «Представляется, что такой презумпции нет. В действующем законодательстве установлены вполне конкретные правила определения режима имущества супругов. Оно может быть либо личным, либо общим. Правильность определения соответствующего режима лежит в плоскости фактов, а не предположений о них». И далее: «Являясь опровержимыми по своей сути, презумпции существуют там, где доказательство иного неизбежно следует из существа отношений, в регулировании которых используется норма, содержащая презумпцию»99.

В подтверждение своей позиции Б.А. Булаевский указывает, что еще в советское время, оценивая схожие правила ранее действующего законодательства, ряд авторов отрицали существование рассматриваемых презумпций, ссылаясь при этом, однако, только на мнение М. Г. Авдюкова100.

В связи с этим, возникает вопрос: существуют ли на самом деле такие презумпции в действующем законодательстве либо это только «… не более чем использование красивого словосочетания, не имеющего ничего общего с юридической конструкцией презумпции», «… элегантная, но неправильная оценка диспозитивным нормам»101.

О. А. Кузнецова полагает, что по своей логической сути презумпция является индуктивным умозаключением, основанном на взаимосвязи факта наблюдаемого и факта предполагаемого102.

Обычно в структуре презумпции выделяется три элемента: условие действия презумпции (гипотезу); само предположение (диспозицию); элемент, указывающий на возможность ее опровержения, в виде фразы «пока не доказано иное» (контрпрезумпция). «Если А, то предполагается Б, пока не доказано иное (не Б)»103. Исходя из данной схемы, презумпция равенства долей в общем имуществе супругов, содержащаяся в п. 1 ст. 39 СК РФ, согласно которой при разделе общего имущества супругов и определении долей в этом имуществе доли супругов признаются равными, если иное не предусмотрено договором между супругами, представляет собой классический пример презумптивной нормы, с наличием элемента контрпрезумпции.

При этом необходимо отметить, что множество презумптивных норм имеют двухэлементную структуру, т. е. сформулированы без использования контрпрезумпций. Именно такова структура презумпции согласия супруга на сделку по распоряжению общим имуществом, предусмотренной в п. 2 ст. 39 СК РФ, в силу которой при совершении одним из супругов сделки по распоряжению общим имуществом супругов предполагается, что он действует с согласия другого супруга. Не подлежит сомнению, что презумптивный характер данной нормы, допускающий возможность ее опровержения, усматривается через использование слова «предполагается». 

Сложнее с презумпцией общности имущества супругов, содержащейся в ст. 34 СК РФ, согласно которой имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью. Действительно, на первый взгляд, норма ст. 34 СК РФ сформулирована императивно, и, с учетом ее структуры, может показаться, что автор прав, отрицая наличие здесь презумпции. 

Вместе с тем, как было рассмотрено ранее существуют различные классификации правовых презумпций, авторы большинства из которых признают разделение презумпций по способу закрепления на прямые и косвенные (скрытые)104.  Первые прямо предусмотрены в правовой норме, а о наличии косвенных (скрытых) презумпций можно сделать вывод исходя из анализа правовой нормы105.

В связи с этим, рассматривая режим общего имущества супругов необходимо учитывать и существование раздельного имущества, к которому СК РФ относит вещи индивидуального пользования (ч. 2 ст. 36 СК РФ); вещи, приобретенные исключительно для несовершеннолетних детей, вклады на имя общих несовершеннолетних детей (ч. 5 ст. 38 СК РФ), имущество, нажитое каждым из супругов в период их раздельного проживания при прекращении семейных отношений (ч. 4 ст. 38 СК РФ).

Таким образом, несмотря на то, что законодатель сформулировал ч. 1 ст. 34 СК РФ императивно, без использования прямой презумпции, при системном толковании с другими статьями СК РФ, допускающими раздельную собственность супругов, данная норма приобретает характер предположения в виде косвенной презумпции.

Представляется, что и аналогичная презумпция, содержащаяся в ч. 1 ст. 256 ГК РФ, согласно которой имущество, нажитое супругами во время брака, является их совместной собственностью, если договором между ними не установлен иной режим этого имущества, несмотря на наличие контрпрезумпции, не теряет своего косвенного характера, поскольку, как уже было сказано ранее, законодатель связывает возможность существования раздельной собственности супругов не только с фактом заключения договора между супругами.

Однако косвенный характер данной презумпции нисколько не умаляет ее значения и влечет соответствующие правовые последствия. Без учета рассматриваемых презумпций немыслимо представить себе любой бракоразводный или наследственный процесс с возложением на стороны обязанности доказывания того, что то, или иное имущество является их совместной собственностью.

В судебной практике часто возникает спор о принадлежности имущества, купленного для ребенка. В данном случае необходимо исходить из того, что если родители передали эти вещи в качестве подарка, то это, безусловно, собственность ребенка. Если же вещь не передана в виде подарка, то она принадлежит на праве общей собственности родителям. Следовательно, родители могут совершать сделки с этим имуществом: продавать, обменивать, дарить, отдавать в залог и т.д. Вместе с тем при расторжении брака такие вещи чаще всего передаются тому из родителей, с которым остается проживать несовершеннолетний ребенок, и не подлежат учету при разделе общесупружеского имущества106.

Определенность правового режима таких вещей объясняется тем, что в данных ситуациях происходит столкновение интересов одного из супругов, который обладает правом на половину общесупружеского имущества, с интересами ребенка, который нуждается в пользовании вещами, приобретенными для удовлетворения его потребностей. Закон в таких случаях встает на защиту наименее защищенного лица – несовершеннолетнего107.

В области имущественных правоотношений между супругами и бывшими супругами важное значение имеет презумпция согласия супругов по распоряжению общей совместной собственностью. Существует мнение, что презумпция защищает права и интересы самих супругов, так как отношения общей совместной собственности носят лично-доверительный характер, круг участников совместной собственности ограничен, супруги как равноправные собственники владеют, пользуются и распоряжаются имуществом по общему согласию. Считается, что присутствие презумпции важно, так как облегчает совершение сделок по распоряжению общим имуществом, необходимость которых возникает постоянно108.

В соответствии с ч. 2 ст. 253 ГК РФ и ч. 1 ст. 35 СК РФ владение, пользование и распоряжение общей совместной собственностью осуществляются по обоюдному согласию. Как отмечает А.В. Слепакова, «эта норма также отражает равноправие супругов применительно к их общему имуществу и, вместе с тем, свидетельствует о построении правоотношений собственности супругов на началах эквивалентности»109.

Однако при совершении сделки по распоряжению общим имуществом одним из супругов предполагается, что он действует с согласия другого супруга (ст. 35 СК РФ), за исключением случаев, установленных законом, для которых предусмотрена необходимость получения согласия супруга в нотариальной форме.

Часть 3 ст. 35 СК РФ предусматривает, что для совершения одним из супругов сделки по распоряжению недвижимостью и сделки, требующей нотариального удостоверения и (или) регистрации в установленном законом порядке, необходимо получить нотариально удостоверенное согласие другого супруга.

Таким образом, нотариальное согласие супруга требуется в трех случаях.

Во-первых, во всех случаях распоряжения недвижимым имуществом (так как данный вид имущества является наиболее ценным для любой семьи).

Во-вторых, в случае нотариального удостоверения сделки (при этом не важно, подлежит ли такая сделка обязательному удостоверению в соответствии с законом, или выбор формы был определен сторонами договора).

В-третьих, если законом предусмотрена необходимость регистрации сделки (при этом речь идет именно о регистрации сделки, а не о специальной регистрации имущества, в отношении которого такая сделка совершалась, в частности транспортных средств, акций)110.

Вопрос о правовой природе согласия супруга на заключение соответствующих сделок является в юридической литературе дискуссионным111.

Имеет место позиция, определяющая согласие в качестве нотариально оформленного документа, т.е. волеизъявления лица, облеченного в квалифицированную форму112. Можно встретить определение согласия в качестве юридического факта113 или юридического акта114. Однако, категория «юридический факт» отличается многоаспектностью, а факты сами по себе  не обладают каким-либо имманентным свойством115. Как несколько десятилетий назад Б.Б. Черепахин рассуждал о природе односторонней сделки, придя к тому, что по общему правилу путем своего одностороннего волеизъявления одно лицо может предоставить другому право, возложив правовую обязанность на самого себя116, так и сегодня некоторыми авторами согласие рассматривается с позиций обязательства117.

Наиболее обоснованной и аргументированной, на наш взгляд, является позиция, при которой согласие супруга на совершение другим супругом сделки представляет собой одностороннюю сделку118. Данный вывод подтверждается в том числе и судебной практикой, когда к согласию супруга применяются общие требования к односторонним сделкам о форме и порядке их совершения, а также о возможности признания их недействительными119. При этом, как отмечалось нами выше, законодательством установлено специальное требование к форме сделки, а именно необходимость нотариального удостоверения данной сделки. Исключительная направленность согласия супруга на распоряжение  таким специфическим имуществом, как имущество супругов, предполагающего лично-доверительный характер правоотношений в части владения пользования и распоряжения им, дает основания заключить, что согласие является сделкой личного характера.