Субъекты в исполнительном производстве

        Глава 1 Понятие исполнительного производства

         1.1 Место исполнительного производства в системе российского права

        В юридической литературе до и после принятия Федеральных законов «О судебных приставах» и «Об исполнительном производстве» не было и нет единой точки зрения по вопросу о месте исполнительного производства в системе российского права. Многие ученые традиционно рассматривали и рассматривают исполнительное производство как неотъемлемую часть гражданского процессуального права и как завершающую стадию гражданского процесса.

         В 80-х годах М.К. Юковым  по этой проблеме была высказана и обстоятельно обоснована другая точка зрения. По его мнению, производство по исполнению судебных решений и решений иных юрисдикционных органов – это не стадия гражданского процесса. Он считает, что отношения, возникающие в связи с исполнением решений  юрисдикционных органов, являются предметом регулирования самостоятельной отрасли права – исполнительного права. Он пришел к выводу, что эта отрасль права имеет юридическую целостность, свой обособленный предмет и особый метод правового регулирования, собственные принципы и общие положения¹.

         Полагаем, что точка зрения  М.К. Юкова является верной. Правильность ее подтверждена развитием законодательства об исполнительном производстве. Исполнительное производство является целостным и относительно самостоятельным правовым образованием в системе российского права, регулирующим отношения, возникающие при исполнении судебных актов и актов иных органов, и вряд ли можно рассматривать его составной частью гражданского процессуального права.

          Отношения, возникающие при исполнении судебных актов и актов других органов, и гражданские процессуальные отношения разнородны по своей правовой природе и содержанию.

        Разнородный характер отношений, возникающих при осуществлении правосудия по гражданским делам и в исполнительном производстве, убедительно показал более чем три десятилетия назад М.А. Гурвич. Он еще тогда правильно отмечал, что исполнительное производство не входит в состав деятельности по правосудию и является по отношению к ней «народным клином». Это производство, по его мнению, также связано с правосудием, как и с деятельностью нотариуса в части его исполнительных действий. Поэтому он не включал нормы исполнительного производства в состав «Общего производства», регулирующего основную деятельность по правосудию по гражданским делам, не без основания полагая, что такое включение привело бы к смешению здесь разнородных по своему характеру норм.  

         Не включал  М.А. Гурвич исполнительное производство и в подраздел IV  раздела II ГПК РСФСР,  именуемую им «Особые правила», и даже возражал против его размещения между «Особым производством» и «Особыми правилами», правильно считая, что последние в основном являются исключением из порядка осуществления правосудия и исполнительное производство оказалось бы поэтому инородным клином, вбитым в однородный, как правило, регламент осуществления правосудия².

          В подтверждение правильности выводов   М.А. Гурвича о разнородности отношений, возникающих при осуществлении правосудия по гражданским делам и в исполнительном производстве, можно сослаться, в частности на то, что они имеют различный  субъектный состав. По этому поводу И.М. Зайцев верно писал, что существенно меняется субъектный состав участников при исполнении юрисдикционных актов. Здесь основными процессуальными фигурами становятся взыскатель и должник. Судебный пристав - исполнитель может привлекать понятых, хранителей арестованного имущества, различные государственные учреждения,  кооперативные и общественные организации и иные юридические лица. В исполнительном производстве уже не фигурируют лица, участвующие в деле, свидетели, переводчики³. Сторонами в исполнительном производстве являются взыскатель и должник. Ими могут быть не только лица, ранее участвующие в гражданском процессе в качестве истца и ответчика, но и  другие граждане и организации.

        По правилам исполнительного производства исполняются не только судебные решения и определения, но и постановления многих других органов, указанных в ст.7 Федерального закона «Об исполнительном производстве».

        Поэтому, если согласится с тем, что отношения, возникающие в     исполнительном производстве, являются гражданскими процессуальными отношениями и регулируются гражданским процессуальным правом, то пришлось бы значительно расширить круг субъектов гражданского процессуального права и признать, что участники спора в третейском суде, в комиссии по трудовым спорам и других юрисдикционных органах являются одновременно и субъектами гражданского процесса. Поскольку эти лица не участвовали ни в суде первой инстанции, ни в судах кассационной и надзорной инстанций, то получилось бы, что, вопреки общепринятым в науке гражданского процессуального права положениям, гражданский процесс может начинаться прямо с завершающей стадии процесса, минуя суд первой инстанции.

       А.К. Сергун, глубоко понимая сложность проблемы, пытается объяснить ее следующим образом. «Исполнительное производство,- пишет она, - может вестись и не в связи с рассмотрением гражданского дела, не как стадия гражданского процесса.» По действующему Федеральному закону «Об исполнительном производстве», могут приводится в исполнительные акты целого ряда других органов – нотариально удостоверенные соглашение об уплате алиментов; удостоверения комиссии по трудовым спорам, выдаваемые на основании решения; оформленные в установленном порядке требования органов, осуществляющих контрольные функции, о взыскании денежных средств  с отметкой банка или иной кредитной организации о полной или частичной  не исполнении; постановления органов (должностных лиц) уполномоченных рассматривать дела об административном правонарушениях. «Принудительное исполнение таких актов не образует стадии гражданского процесса, поскольку такого  вообще не было, он и не возбуждался, и не велся. Здесь мы сталкиваемся с очень интересным и не таким уж редким явлением, когда правовые становления используются государством, законодателем и не только по их первоначальному назначению»⁴.

С изложенными А.К. Сергун соображениями трудно согласится. Она упускает здесь из виду то важное обстоятельство, что исполнительное производство – это не набор различных по своей правовой природе норм и институтов, а целостная правовая общность, включающая в себя однородные структурные подразделения. Однородность норм и институтов исполнительного производства обусловлена однородностью предмета правового регулирования. У автора  же получилось, что однородные по своей природе нормы и институты исполнительного производства регулируют разнородные по своему характеру общественные отношения: гражданские процессуальные отношения, возникающие в завершающей стадии процесса, и отношения не      процессуальные, которые не образуют стадии гражданского процесса.

         Нельзя не обратить внимание  и на определенную непоследовательность А.К. Сергун. Она правильно считает, что «широкого гражданского процесса» не может быть, но вместе с тем утверждает, что нормы исполнительного производства являются гражданскими процессуальными. Между тем отнесение   исполнительного производства к  гражданскому процессу в определенной мере подтверждает существование «широкого гражданского процесса». И совсем не случайно сторонники «широкого гражданского процесса» ссылаются в подтверждении своей позиции и на то, что в порядке исполнительного производства исполняются решения не только судов общей юрисдикции, но и решения других юрисдикционных органов. Их позиция здесь по крайней мере, понятна: если у различных правовых явлений имеются общие элементы, то они могут составлять целостную систему. Аргументы же, приведенные  А.К. Сергун не убедительны. Она пишет, что передача исполнения различных актов судебным органам по правилам ФЗ «Об исполнительном производстве» диктуется совсем не тем, что деятельность, где осуществляется непосредственное принуждение, в большей степени,  чем какая-либо другая, требует гарантий, обеспечиваемых гражданской процессуальной формой. Поэтому государство поручает ее осуществление органу, для которой такая форма уже установлена, в порядке, ею определенном, даже в тех случаях, когда предшествующие стадии реализации права – принятие правоприменительного акта – приводились в другом порядке⁵. Между тем вопрос о том, почему государство поручает исполнение различных правоприменительных актов судебным органам, не имеет прямого отношения к проблеме  «широкого гражданского процесса». Здесь в первую очередь необходимо установить, являются ли общественные отношения, возникающие в суде и иных органах при рассмотрении и разрешении ими гражданских дел, а также нормы, их регулирующие, однородными по своей природе и образуют ли эти нормы единую систему гражданского процессуального права.

          Как уже говорилось, общественные  отношения, возникающие при осуществлении правосудия по гражданским делам и в исполнительном производстве, неоднородны по своей правовой природе, поэтому неоднородны и правовые нормы, регулирующие эти отношения. О юридической неоднородности норм, регулирующих исполнительное производство, и норм, регулирующих осуществление правосудия по гражданским делам, можно судить и по общей части гражданского процессуального права. Как известно, общая часть отражает однородность предмета правового регулирования, служит объединяющим началом для всех отраслевых норм, выражает общность их юридического содержания и существует в любой отрасли права⁶. Нормы, регулирующие исполнение решений различных юрисдикционных органов, вряд ли можно считать однородными с процессуальными нормами, регулирующими процессуальные отношения. Поэтому в исполнительном производстве и не действуют такие общие институты, как «состав суда, отводы», «подведомственность» и др.

         Если же общая часть для определенной группы внешне связанных между собой институтов не может быть выработана, значит, эти институты регулируют разнородные общественные отношения, между ними нет внутренней необходимой связи. Нормы общей части, будучи результатом логической обработки определенной совокупности правовых норм, регулирующих определенный вид общественных отношений, отражают объективно существующую связь обособляющихся внутри них различных сторон и разновидностей таких отношений. С этими сторонами  и разновидностями связано существование конкретных правовых институтов внутри данной отрасли права⁷.

          Ученые считающие, что нормы  исполнительного производства являются однородными с гражданскими процессуальными нормами и входят составной частью в систему гражданского процессуального права, в подтверждение своей позиции ссылаются на наличие у исполнительного производства и   гражданского процессуального права общих принципов: диспозитивности, состязательности, непосредственности и др.

          Как правильно заметил М.К. Юков, некоторые из них в исполнительном производстве не действуют или проявляются своеобразно⁸. Но дело не только в этом. Главное в той роли, которую играют эти принципы в системе  гражданского процессуального права. Своеобразие норм-принципов этой отрасли права заключается в том, что многие из них действуют не только в гражданском процессуальном, но и в других отраслях права. Так, принципы осуществления правосудия только судом, национального языка судопроизводства, гласности, диспозитивности, состязательности действуют в уголовном и арбитражном процессе. Это свидетельствует о том, что для целостности, внутреннего единства системы гражданского процессуального права принципы не имеют главного, определяющего значения, и следовательно, на них нельзя опираться при решении вопроса о включении или не включении исполнительного производства в систему этой отрасли права. Отдельно взятый принцип, несколько принципов, как система их в целом без предмета и метода, не могут рассматриваться в качестве критерия разделения права на отрасли⁹.

         Сказанное вовсе не означает, что принципы   гражданского процессуального права вообще не играют никакой связующей роли в отрасли права. Играют, и весьма важную роль. Но характер этой связи имеет свою специфику и существенно отличается от связей норм, институтов и других подразделений отрасли, определяемых системой гражданских процессуальных отношений, то есть предметом правового регулирования.

         Полагая, что исполнительное производство  является стадией гражданского процесса, А.К. Сергун в обосновании своей позиции ссылается и на то, что в исполнительном производстве действуют не только принципы    гражданского процессуального права, но и нормы обжалования в суд действий судебного исполнителя, содержащиеся в ст. 441 ГПК РФ, а также правила об отводах, о составе суда, о лицах участвующих в деле, и их правах, о правоспособности и дееспособности, судебных расходах, вызовах, извещениях, сроках, действует целиком весь институт представительства. При проведении судебных заседаний в стадии исполнения действуют все правила гл. 19 и 20 ГПК РФ, статьи о доказательствах и др.¹⁰

        Эти аргументы тоже вызывают возражения. Перечисленные автором правовые нормы являются гражданскими процессуальными и действуют при рассмотрении и разрешении судом жалоб на действия судебного пристава-исполнителя. Эти нормы неоднородны с нормами исполнительного производства и не образуют с ними единой системы  гражданского процессуального права. Жалоба на действия судебного  пристава-исполнителя или иск об освобождении имущества от ареста могут быть поданы не только при исполнении судебного решения и не только лицами, участвующими в предыдущих стадиях гражданского процесса.

          Считаю, что нормы, регламентирующие  рассмотрение жалоб на действия  судебного  пристава-исполнителя  и исков об освобождении имущества  от ареста, правильно включены в состав собственно исполнительного производства, тем самым призваны обеспечить законность при совершении исполнительных действий. Указанные нормы регулируют не само принудительное исполнение, а устранение тех нарушений, которые могут возникнуть при этом. Здесь происходит не реализация исполнительных документов, а защита прав взыскателя, должника и других лиц в ходе исполнения исполнительных документов.

        Включение норм, регулирующих рассмотрение жалоб на действия судебного исполнителя и исков об освобождении имущества от ареста, в исполнительное производство привело к соответствию системы  гражданского процессуального законодательства и системы гражданского процессуального права. Поэтому следует согласиться с А.И. Абрамовой и Д.М. Чечотом полагавшим, что производство по жалобам на действия судебного исполнителя должно быть отнесено к производству в суде первой инстанции¹¹.