Содержание материалистической группы теории

Одной из важнейших частей в учении марксизма-ленинизма о классовой  борьбе и диктатуре пролетариата является вопрос о союзниках и  резервах рабочего класса в пролетарской революции, крестьянский и национально-колониальный вопросы. После Маркса и Энгельса глубокая разработка крестьянского вопроса была дана только Лениным и Сталиным в связи с борьбой большевистской партии за захват власти и построение социализма. Среди партий 2-го Интернационала, господствует равнодушное, а то и прямо отрицательное отношение к крестьянскому вопросу, теория сплошной реакционности крестьянства. Это равнодушие объясняется, как указывает Сталин, «прежде всего тем, что эти партии не верят в пролетарскую диктатуру, боятся революции и не думают вести пролетариат к власти; а кто боится революции, кто не хочет вести пролетариев к власти, тот не может интересоваться вопросом о союзниках пролетариата в революции» (Сталин, Вопросы ленинизма, 10 изд., стр. 34). Сталин показывает, что это игнорирование крестьянского вопроса является прямой изменой марксизму. Наряду с этим Сталин опровергает утверждение Зиновьева, что крестьянский вопрос есть основное в ленинизме, подчеркивая, что крестьянский вопрос представляет часть общего и основного вопроса о диктатуре пролетариата.

Большевизм всегда уделял огромное внимание союзу рабочего класса с  крестьянством, рассматривая задачу руководства  пролетариата крестьянством как одну из основных задач диктатуры пролетариата. На различных этапах своей истории партия выдвигала различные формы союза с крестьянством, последовательно сменяя три ленинские лозунга об отношении к крестьянству. При этом Ленин и Сталин указывали, что союз с массами трудящегося крестьянства не самоцель, как это считали правые, а одна из составных задач диктатуры пролетариата и соц. строительства. Правый оппортунизм, не понимая двойственности середняка, рассматривал все крестьянство как однородную массу. В частности отсюда вытекала правооппортунистическая теория непрерывных уступок крестьянству, фактический отказ от борьбы за его социалистическую переделку и теория «врастания» кулака в социализм. Контрреволюционный троцкизм, также не понимая двойственности середняка, видел в нем лишь одну сторону—мелкого собственника, отрицая тем самым возможность союза со средним крестьянством и вовлечения его в социалистическое строительство, что также приводило троцкизм к отрицанию возможности победы социализма в одной стране. Крестьянство рассматривалось троцкистами как источник «первоначального соц. накопления», как колония. В непримиримой борьбе против контрреволюционного троцкизма, правого оппортунизма и «левацких» загибов партия, неуклонно осуществляя ленинско-сталинскую политику, добилась вступления трудящихся масс крестьянства на социалистический путь, ликвидации кулачества как класса и обеспечила окончательное уничтожение классов во второй пятилетке. Ленин и Сталин глубоко разработали национально-колониальный вопрос, развивавшийся ими также в связи с основным вопросом о пролетарской революции и диктатуре пролетариата. Национально-колониальный вопрос также извращался 2-м Интернационалом. Сталин указывает, что 2-й Интернационал: а) ограничивал национальный вопрос узким кругом так наз. «культурных» национальностей, б) суживал принцип самоопределения наций до права наций на культурную автономию, в) рассматривал нац. вопрос как чисто правовой вопрос о формальном равенстве наций, г) рассматривал его реформистски, вне связи с общим вопросом о сверлении капитализма. Ленинизм превратил национальный вопрос в мировой вопрос об освобождении угнетенных народов зависимых стран и колоний от ига империализма, расширил понятие самоопределения наций вплоть до права на полное отделение, показал, что национальный вопрос может быть разрешен лишь на основе пролетарской революции. Ленин и Сталин подчеркивают громадное значение революционного движения в зависимых странах и колониях как одного из важнейших союзников и резервов пролетарскойреволюции.

Партия, ведя решительную борьбу с  антиленинскими уклонами в национальном вопросе с великодержавным шовинизмом и буржуазным национализмом, разрешила национальный вопрос в Союзе ССР, обеспечивая не только политическое равноправие национальностей, но и их экономическое и культурное равенство. Сталин блестяще развил диалектику вопроса о национальной культуре, показав, что путь к образованию единой интернациональной культуры и к слиянию наций идет через всестороннее развитие культур, национальных по форме и социалистических по содержанию. Борясь против теорий автоматического крушения капитализма, Ленин и Сталин не раз подчеркивали, что наличие объективных факторов недостаточно еще, чтобы цепь империализма прорвалась. Ее надо прорвать. Не из всякой революционной ситуации возникает революция, а лишь из такой ситуации, когда к объективным переменам присоединяется субъективная, именно: «присоединяется способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство, которое никогда, даже в эпоху кризисов, не „упадет", если его не „уронят"» (Ленин, Соч., т. XVIII, стр. 245). Классовая борьба в последней антагонистической формации—в капиталистической приводит к социалистической революции и к диктатуре пролетариата. Теоретики 2-го Интернационала отрицают этот всеобщий характер закона социальной революции. Так, например, Каутский считает, что Марксов закон социальной революции имеет значение лишь для периода буржуазных революций. Античный мир, по Каутскому, не знал социальных революций, а переход капитализма в социализм Каутский связывает с беспрепятственным развитием капиталистических производительных сил (для которых капитализм не создает якобы никаких экономических препятствий) и с ростом буржаузной демократии, обладающей— по Каутскому — чудодейственной способностью мирного и плавного перевода капиталистического способа производства на рельсы социалистического. Вся теория и тактика вождей 2-го Интернационала основывается на отрицании всеобщего характера закона социальной революции и в особенности пролетарской революции. Если при прежних социальных революциях каждый раз новый общественный класс, придя к власти, не ломал старой государственной машины, а, усовершенствовав, пускал ее в ход, то пролетарская революция разрушает старый государственный аппарат эксплуататорского общества, создает новый тип государства—Советскую власть, представляющуюся подлинной демократией для подавляющего большинства населения и являющуюся орудием уничтожения классов и построения социализма. Таким образом, диктатура пролетариата является решающим и важнейшим поворотным моментом во всей человеческой истории. Она завершает всю предисторию человечества, открывает новую принципиально отличную от всей предшествующей истории страницу в истории человечества и осуществляет прыжок его из царства необходимости в царство свободы. Учение о диктатуре пролетариата является основным выводом не только из развития классовой борьбы в капиталистическом обществе, но и из всей истории человечества и из всего исторического познания. Классики марксизма-ленинизма не раз подчеркивали всемирно-историческое значение этого учения. Поэтому и это учение занимает центральное положение в идеологии пролетариата в марксизме-ленинизме. Диктатура пролетариата есть главное в марксизме-ленинизме. Поэтому и наиболее ожесточенная и яростная борьба теоретиков 2-го Интернационала (как в довоенный, так и особенно в послевоенный период) шла и идет по линии борьбы против марксистско-ленинского учения о классовой борьбе, о революции и о диктатуре пролетариата. Отрицая учение о диктатуре пролетариата, теоретики 2-го Интернационала противопоставляют ей буржуазную демократию, рассматривая ее как основу мирного врастания капитализма в социализм. В СССР марксистское учение о диктатуре пролетариата, развитое и поднятое на более высокую ступень Лениным и Сталиным, не раз подвергалось бешеным нападкам со стороны контрреволюционной троцкистско-зиновьевской группы и правых оппортунистов.

Противоречивое развитие производительных сил и производственных отношений не является неким автоматическим процессом, протекающим вне деятельности людей, а выражает как раз закономерную деятельность самих людейв классовых обществах—борьбу классов. С этой точки зрения исторический материализм исключает как фатализм, отрицающий активную роль личности в истории, так и индетерминизм, не видящий закономерности истории и объясняющий ее исключительно деятельностью великих   людей.

Исторический материализм подчеркивает, что люди сами делают свою историю, что «человеческая история тем отличается от естественной истории, что первая сделана нами, вторая же не сделана нами» (Маркс, Капитал, т. I, M., 1934, стр. 419, см. подстрочи, примеч.). «Именно люди делают историю. Но, конечно, люди делают историю не так, как им подсказывает какая-нибудь фантазия, не так, как им придет в голову. Каждое новое поколение встречается с определенными условиями, уже имевшимися в готовом виде в момент, когда это поколение народилось» (Сталин, Беседа с немецким писателем Эмилем Людвигом, см.: «Большевик», М., 1932, № 8, стр. 34). Идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории. Марксизм замечательно соединяет научную трезвость в анализе объективного положения вещей с самым решительным признанием значения революционной энергии, творчества, инициативы масс, а также отдельных личностей, групп, партий и т. д.

Это замечательное сочетание в  марксизме-ленинизме наивысшей научной  объективности с величайшей революционной активностью и действенностью глубоко и прекрасно было выражено Кировым в его последнем выступлении перед широким активом ленинградской организации: «Марксизм - ленинизм, — указывал он,—это действительно настоящая и единственная наука, которая учит трудящихся побеждать своих врагов. Не владея ею, нельзя победно совершить мировую революцию» (Киров, Статьи и речи, 1934, стр. 171). Только познание законов, управляющих общественным развитием, открывает возможность активного включения личности в ход истории и влияние на нее. И в этом случае познание превращается в великую двигательную силу истории. Признавая, что люди всегда делали свою историю, что «выдающиеся люди» играли и играют «значительную роль» (С т а л и н) в ней, И. м. вместе с тем устанавливает, что подлинная свобода и развертывание всех способностей и сил личности возможно лишь при коммунизме. «В существовавших до сих пор суррогатах коллективности—в государстве и т. д.—личная свобода существовала только для индивидов, принадлежавших к господствующему классу, и только постольку, поскольку они были индивидами этого класса» (Маркси Энгельс, Сочинения, том IV, стр. 65). Развитие личности до сих пор носило «односторонний» характер, личность игнорировалась и подавлялась. Лишь социализм впервые в истории человечества создает принципиально иные условия для жизни и развития людей, вполне освобождает личность от рабства, развивая всесторонне ее способности, зачатки, таланты. Практика социалистической стройки в СССР наглядно показывает этот процесс преобразования и массовой переделки людей, всестороннего свободного развития всех творческих сил личности, выращивания и воспитания массы талантов и героев из низов народа.

Следует отметить, что как самый  процесс исторического познания, так и активного воздействия человека на историю И. м. рассматривает не с точки зрения отдельно взятой личности или человека вообще, а с точки зрения борьбы классов и партий. И с этой точки зрения наивысшим субъектом, познающим и переделывающим мир, является передовой отряд рабочего класса—большевистская партия, владеющая единственно научной—марксистско-ленинской—теорией, дающей ей возможность на основе высшего проявления инициативы и активности со стороны ее членов объективно познать действительный ход истории и на этой основе активно воздействовать на нее, преобразовывая капиталистическое общество в социалистическое. Эта роль партии как наивысшего субъекта познания и изменения истории, как организатора, воспитателя и передового бойца трудящихся масс с замечательной глубиной и яркостью была охарактеризована после Маркса и Энгельса в работах Ленина и Сталина.

Роль Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина  как великих людей в истории  заключается прежде всего в том, что глубже, шире и дальше остальных  они видят объективный ход человеческой истории и на этой основе, намечая стратегическую и тактическую линию борьбы пролетариата, организовывая волю и сознание миллионов трудящихся масс, направляя их на борьбу против капитализма, сокращают муки родов нового социалистического общества, ускоряют ход исторического движения.

Активность и относительная  самостоятельность надстроек. Одним  из наиболее ходячих «аргументов» против И. м. было сведение к т. н. «экономическому  материализму», т. е. к учению, объясняющему общественное развитие лишь одним экономическим фактором, исключающим действие других факторов на ход исторического развития. Тем самым И. м. сводился к одной из разновидностей так называемой теории факторов, широко распространенной в буржуазной социологии, теории, объясняющей историческое развитие действием того или иного фактора или же в лучшем случае совместным действием различных факторов. Еще в довоенное время ревизионисты утверждали, будто И. м. отрицает роль политического фактора, сознания и других надстроек в общественном развитии, признает лишь экономику единственной активной причиной исторического развития, а все надстройки ее Пассивными следствиями. Сочинивши такую карикатуру на И. м., ревизионисты затем «критиковали» его, указывали на его «односторонность» и поэтому на необходимость дополнения И. м. ходячими буржуазными философско-социологическими учениями (в первую очередь Канта и Маха).

И. м. ничего общего не имеет с подобными  «теориями». И. м. считает само понятие  «фактора» абстракцией от общественного  целого. В противовес этим «теориям» И. м. устанавливает синтетический взгляд на историческое развитие: исходя в конечном счете из развития производительных сил, И. м. определяет роль и место каждого фактора (т. е. общественной формы) в историческом развитии, характер и пределы их взаимодействия и взаимозависимости, а также самый источник этих взаимодействующих сторон общества. Таким образом, И. м. не рассматривает надстройки лишь как пассивный результат экономического базиса. Вырастая на основе экономического базиса, надстройки обладают своей относительной самостоятельностью и внутренней закономерностью, оказывая обратное влияние на экономику, формируя, ускоряя или замедляя ее развитие. В письме к Блоху Энгельс писал: «Согласно материалистическому пониманию истории, в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если кто-нибудь это положение извратит в том смысле, что будто экономический момент является единственным определяющим моментом, тогда утверждение это превращается в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение, это—основа, но на ход исторической борьбы оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты — конституции, установленные победившим классом после одержанной победы и т. д.; правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Тут имеется налицо взаимодействие всех этих моментов, в котором, в конце-концов, экономическое движение, как необходимое, прокладывает себе дорогу сквозь бесконечную толпу случайностей» (Маркс, Избр. произв., том   I,   стр. 293).

В письме Штаркенбургу (25 янв. 1894) Энгельс указывал, что если техника в значительной степени зависит от состояния науки, то— обратно—наука гораздо больше зависит от состояния и потребностей техники.«Вся гидростатика (Торичелли и т. д.) вызвана была к жизни потребностью регулировать горные потоки в Италии в 16 и 17 веках. Об электричестве мы стали знать кое-что разумное только с тех пор, когда открыта была техническая применимость его. Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т. д. развитие основано на экономической основе. Но все они оказывают влияние друг на друга и на экономическую основу. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является единственной активной причиной, а остальное является лишь пассивными факторами. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, которая в конце концов проявится» (Энгельс, Письмо к Штаркенбургу, в кн.: Маркс, Избр. произв., т. I, стр. 299 и 300).

В письме к Конраду Шмидту (27 окт. 1890), говоря об обратном влиянии политических форм на экономику, Энгельс указывает, что «экономическое движение в общем  проложит себе путь, но оно должно испытывать на себе также и обратное действие от политического движения, которое оно само для себя создало и которое обладает относительной самостоятельностью» (там же, стр.295). Энгельс отмечает троякого рода обратные действия государственной власти на экономическое развитие: она может действовать в том же направлении, ускоряя экономическое развитие; она может действовать напротив; она может ставить экономическому развитию в определенных направлениях преграды и толкать вперед в других направлениях (этот случай сводится в конце-концов к одному из предыдущих). Будучи концентрированным выражением экономики, политика в свою очередь влияет на экономическое развитие: «К чему же мы тогда бьемся за политическую диктатуру пролетариата,—спрашивал Энгельс,—если политическая власть экономически бессильна? Насилие (т. е. государственная власть)— это есть тоже экономическая сила» (там же, стр. 298). Политическая борьба имеет решающее значение для смены формаций. Подчеркивая исключительное значение политическо-правовых форм в экономическом развитии, И. м. в то же время борется против отрыва политики от экономики (как это делают теоретики 2-го Интернационала). Политические формы конечно обладают известной самостоятельностью (пределы к-рой определяются все же экономикой), они являются решающим фактором для самого экономического развития. Однако их закономерность в конечном счете определяется закономерностью экономического развития; государство и право возникают и существуют лишь в классовом обществе, на определенной ступени экономического развития, и служат господствующему классу в качестве орудия защиты его интересов и организованного подавления эксплоатируемых классов. Вместе с экономическим развитием, вместе с историческим развитием классовой борьбы и ее форм меняются и развиваются также и государственные и правовые формы. Хотя последние оказывают обратное воздействие на экономическое развитие, но тем не менее сами они следуют за ним и в этом смысле не имеют своей самостоятельной истории. То же самое следует сказать и о других надстройках [религия, философия, искусство (см.) и т. д.]. Формы общественного сознания определяются в конечном счете экономическим развитием; в классовых обществах идеологии носят классовый характер, причем идеология господствующего класса является господствующей идеологией в обществе. Идеологические формы являются отражениями бытия в сознании, причем это отражение бывает либо неполное, искаженное и даже мистически-фантастическое (напр. религия), как это имеет место в антагонистических формациях, либо же правильное, подлинно научное, каковым является сознание пролетариата и его авангарда коммунистической партии. В отличие от буржуазных идеологий идеология пролетариата (марксизм-ленинизм) является правильным отображением законов бытия и исторического развития: овладевая массами, она сама превращается в критически-революционную силу, обратно воздействуя на базис и ускоряя ход общественного развития. Влияние идеологий на базис бывает двоякое: либо они играют реакционную роль, задерживая развитие производительных сил и увековечивая отжившие свой век производственные отношения (ярким примером в этом отношении является вся идеология фашизма), либо же «ни играют революционную роль, мощно содействуя вызреванию и развитию нового способа производства.