Наркомания как предмет психолого-педагогического исследования

     Возникновению и высокопрогредиентному течению  наркомании также способствуют:

- пре-, пери-, постнатальная  патология; 

- черепно-мозговые  травмы, тяжелые и  длительные соматические заболевания;

- резидуальное (остаточное) органическое поражение  головного мозга. 

     Представляют  интерес и мотивообразующие факторы. Э. Фромм рассматривает употребление наркотиков как частный случай культа потребительства среди молодёжи, следовательно, мотивом приобщения к наркотикам служит стремление "потреблять счастье" как товар. А.Е. Личко и В.С. Битенский использовали классификацию мотивов, которую В.Ю. Завьялов разработал для алкоголиков [Личко А.Е., Битенский В.С., 1991; Завьялова Н.В, 2000], выделяя вслед за ним следующие группы мотивов:

1. Социально-психологические мотивы:

- мотивы, обусловленные  традициями и культурой; 

- субмиссивные мотивы, отражающие подчинение  давлению других  людей или референтной  группы;

- псевдокультурные, как  стремление подростка приспособиться к "наркотическим ценностям" подростковой группы.

2. Потребность  в изменении собственного состояния  сознания:

- гедонистические  мотивы;

- атарактические мотивы;

- мотивы гиперактивации  поведения. 

3. Патологическая  мотивация, связанная с наличием абстинентного синдрома и патологического влечения к наркотику.

     В. С. Битенский и другие авторы считают, что подросток, как правило, руководствуется  комплексом мотивов. При этом характер ведущего определяется стадией наркотизации, особенностями характера и другими факторами [В. С. Битенский, 1991]. В плане рассмотрения структуры мотивационно-потребностной сферы человека большой интерес представляет "потребностный треугольник" А. Маслоу [А. Маслоу, 1997], в котором, с одной стороны, высвечивается социальная, интерактивная зависимость человека, а с другой - его познавательная, когнитивная природа, связанная с самоактуализацией. Ниже приведен треугольник потребностей А. Маслоу (рис.1).

     Обращает  на себя внимание тот факт, что при  его рассмотрении особое место отводится собственно когнитивным (познавательным) и коммуникативным потребностям человека. Мотивационно-потребностная же сфера рассматривается А.Маслоу вне структуры деятельности человека - только применительно к его личности, ее самоактуализации, развитию, а также комфортному существованию.

     Рис. 1. Иерархия потребностей А. Маслоу 

     Исходя  из теории А. Маслоу, можно сделать  вывод, что пристрастие к наркотикам может являться ответом на неудовлетворенность достижения потребностей человека. При этом, от эмоциональной перенасыщенности наступает психологическое торможение, которое может порождать реакцию пассивности и ухода в себя. В результате получается накладка огромных эмоциональных возможностей на занятость людей, и мы, фактически, захлебываемся в эмоциональных стимулах,  тем самым подавляем энтузиазм, инициативу, творчество и нашу способность к деятельности. Все это и может привести к наркотическому пристрастию.

     При рассмотрении особенностей мотивационно-потребностной  сферы подростков, употребляющих наркотические вещества, мы разделяем точку зрения Б.С. Братуся, согласно которой в процессе употребления наркотиков происходит «сдвиг мотива на цель», что ведет не к расширению мотивационных представлений, а к их сужению, замыканию на отдельных элементах некогда развернутой и сложной деятельности [Братусь Б.С., 1999]. При нормальном развитии подростка «сдвиги мотива на цель» ведет к расширению деятельности, развертыванию ее во все новых сферах.

     Для здорового человека мотивы его деятельности лежат по преимуществу в области изменений объективного мира. Однако подростки,  употребляющие наркотики, сосредотачивают внимание на субъективных эмоциональных переживаниях, достижение которых связано с помощью наркотиков, т.е. посредством не реальной, а иллюзорно-компенсаторной деятельности. Ведущие мотивы поведения постепенно утрачивают свои функции, в то время как наркотик в качестве мотива расширяющейся наркотической деятельности подчиняет себе социальные мотивы и становится ведущим. Таким образом, разрушается прежняя мотивационно-потребностная иерархия и формируется новая, в которой ведущие мотивы (общение, учеба и др.) из «реально действующих» становятся мотивами «только знаемыми».

     Как известно, Я - концепция формируется  под воздействием социального окружения и предопределяет взаимодействие подростка с ним. Следовательно, чем нестабильнее социальные факторы, тем менее устойчивой является подростковая Я - концепция. Кроме того, важнейшим аспектом формирования "образа Я" у подростка является образ тела; а, поскольку, тело подростка постоянно развивается и изменяется, то развивается и изменяется его Я - концепция, а, следовательно, и способы взаимодействия со средой. Кризисность, конфликтность подростка заключается еще и в том, что он испытывает потребность не только в присоединении к социальной группе, но и потребность в том, чтобы одновременно отделить себя от привычной для него социальной среды, даже противостоять ей в обретении и раскрытии своего "Я". Очевидно, что подростковое "Я" - сущность энергетически мощная, требующая постоянного самовыражения, разрядки, но, одновременно, и неопределенная, наполненная очень часто содержанием опыта других людей: родителей, более взрослых друзей, других значимых людей. Противоречие между потенциальной возможностью и реальным содержанием деятельности порождает внутреннее напряжение подростка, разрешение которого с каждой минутой приобретает все более остро необходимый и жизненно важный характер. Очень часто наиболее эффективным способом снижения напряжения, по мнению подростка, является та или иная форма девиантного поведения, в том числе и поведение, направленное на употребление психоактивных веществ [Менделевич В.Д., 2007].

     Мы  полагаем, что ответ на вопрос о  том, что представляет собой класс  потребностей, которые лежат в  основе формирования психической зависимости, отсутствует до сих пор именно потому, что причины наркотизации связаны с иным, нежели потребности и потребностные состояния, психическими явлениями. Мы считаем, что решающим условием формирования психической зависимости является переживание могу (В.А.Петровский), т.е. переживание избыточности возможностей удовлетворения потребностей, а ни сами неудовлетворенные потребности как таковые. Переживание "могу" принципиально отличается от переживаний, связанных с тем, что я что-то не могу. Могу - это избыток, переживания, которых близко к тому, что С.Л.Рубинштейн обозначал термином "интерес", а В.А.Петровский обозначает термином "устремление". Есть некие "я могу": я могу потребовать (наркотик), я могу это взять, я могу это употребить в компании друзей. "Я могу" характеризуется субъективным ощущением преодоления помех: мне ничего не мешает это сделать. А дальше возникает ощущение грандиозных возможностей - разрешения генерализованной неудовлетворенности. Стремление субъекта воспользоваться нарастающими возможностями - это не совсем то, что в психологии называют термином "потребность", это иной вид побуждения. Разницу между побуждениями, основанными на деффицитарности (потребности) и побуждениями, порожденными переживаниями избыточности, рассмотрим на следующем примере. Аффективная потребность, т.е. потребность быть принятым в группе - это дефицитарность, это отсутствие субъективного переживания принятости другими, значительности для других, нужности им и т.п. Наличие такой потребности нередко подталкивает субъекта к употреблению наркотиков как способа завоевания симпатии группы. В свою очередь, побуждения, основанные на избыточности (устремления), возникают тогда, когда субъект переживает ощущение свободы, а именно, свободы воспользоваться своими возможностями, что подталкивает его вперед, за пределы его поведении. Примером такого рода состояний является бравада, порой увлекающая субъекта далеко за рамки того поведения, которое было бы сообразно с его потребностями. В браваде субъект переживает и пользуется избытком своих возможностей: я чувствую себя смелым, рискующим, не ограниченным. Такое переживание "могу", побуждение активности субъекта в какой-либо сфере отношений или деятельности снижает, а то и вовсе снимает остроту переживаний "не могу" во всех других сферах отношений и деятельности. Возможно, поэтому наркотик и становится практически универсальным средством решения жизненных проблем.

     Таким образом, в анализе развития психической  зависимости мы вынуждены обращаться и к категории "потребность", и к категории "могу", которая обозначает избыточность возможностей и действует как побуждающая сила.

     Конечно, приведенный анализ не является исчерпывающим. Однако, он дает возможность увидеть  многоаспектность проблемы и роль психического фактора в динамике зависимости. В связи с этим, эффективное лечение наркомании возможно, если оно строится как системное воздействие, способное повысить возможности личности самореализоваться в динамичной социальной среде.

     Наименее  исследованным аспектом наркомании оказывается центральный компонент зависимости - психическая зависимость от наркотика. На наш взгляд, это объясняется следующими причинами. Во-первых, длительной недооценкой психических факторов патогенеза при наркомании. Во-вторых, отсутствием достоверных и надежных данных об эффективности различных методов разрушения психической зависимости. В-третьих, неразработанностью методологической базы для исследования структуры, функций и динамики психической зависимости от наркотического вещества.

     Однако  очевидно, что все попытки первичной, вторичной и третичной профилактики наркомании среди молодежи будут  малоэффективны без анализа центрального компонента наркомании - психической зависимости.

     Низкая  эффективность сложившихся в  наркологии подходов к лечению наркомании связана с тем, что вне их досягаемости оказывается синдром психической зависимости от наркотиков. Анализ специальной литературы показывает, что различные аспекты возникновения, структуры, динамики, терапии, а также места и функции психической зависимости до сих пор остаются недостаточно исследованными.

     На  наш взгляд, сложившаяся ситуация связана с несколькими причинами. Прежде всего с тем, что будучи одним из первых (по времени формирования) психическая зависимость одновременно является и самым длительным (по времени существования), и самым трудно устранимым феноменом. С развитием наркомании и появлением другой симптоматики психическая зависимость и в сознании наркомана, и в сознании связанных с ним людей - родственников и медицинских работников - отступает на второй план как менее острое (в переживаниях) и менее яркое (в проявлениях) явление, уступая место таким феноменам как, например, абстинентный синдром. Поскольку подавляющее большинство наркоманов обращаются за помощью на довольно поздних стадиях болезни, то внимание специалистов концентрируется прежде всего на физиологической симптоматике. В отношении психической составляющей абстинентного синдрома используется, как правило, фармакологические средства из арсенала психиатрии. Не останавливаясь сейчас подробно на психологическом аспекте абстинентного синдрома, отметим лишь, что его значение в практике лечения наркомании явно недооценивается. Наши клинические наблюдения за поведением наркоманов в состоянии абстинентного кризиса показывают, что наиболее важную роль в его протекании играют не столько телесные страдания, сколько ожидания этих страданий и отношение к ним. Эти наблюдения хорошо соотносятся с давно известными в психологии фактами, говорящими о том, что физическая боль зависит от настроения и эмоционального состояния в конкретный момент. Так, даже очень болезненные раны в пылу сражения остаются незамеченными. Известно, что если фокус внимания наркомана в период обострения абстинентного синдрома смещен с ожидания страдания на какую-либо динамичную активность (например, управление автомобилем и др.), то интенсивность физических страданий существенно снижается. Не менее важным, на наш взгляд, является научно еще незафиксированный, но хорошо известный из практики факт более ответственного отношения к лечению и последующей поддерживающей психотерапии у наркоманов, переживших абстинентный синдром без медицинской помощи (ломка "всухую").

     Таким образом, будучи оттесненной на второй план проявлениями абстинентного синдрома, психическая зависимость и воспринимается как явление второстепенное в структуре наркомании. В связи с этим, внимание исследователей концентрируется прежде всего на соматических и физиологических аспектах наркомании. Пребывание наркомана в стационаре, каким бы продолжительным оно не было, тем не менее, ограничено. Сложившаяся практика такова, что пребывание в стационаре ограничено периодом, необходимым для купирования абстиненции и стабилизации соматического здоровья. Таким образом, наркоман, находящийся в стадии ремиссии, оказывается за пределами лечебного учреждения при сохранении психической зависимости. В условиях крайней неразвитости в нашей стране системы амбулаторной психотерапевтической и поддерживающей помощи наркоманам в период ремиссии, сохранение психической зависимости является важнейшей причиной безуспешности усилий врачей и самого наркомана в отношении лечения, причиной рецидива.

     Отраженное  бытие психической зависимости  наркомана в других людях (родных и близких), находя в них свою идеальную  продолженность и представленность, становится фактором развития личности индивида с наркотической зависимостью. Личность, по мысли В.А. Петровского, развивается во взаимопереходах отраженной и возвращенной субъектности. Таким образом, отражая те изменения, которые наркоман производит в жизни других людей, он сам развивается как личность. Однако очевидно, что отраженное, возвращенное и реально действующее не совпадают и не могут совпадать! Реально действует наркоман, как целокупность ипостасей его личности, в других отражаются субъектные проявления его психической зависимости, а возвращаются достроенные до целостной завершенности возвращенные образы наркомана. Таким образом, сущностное в личности индивида, обладающего психической зависимостью, вступает в противоречие с отраженным в других людях и в себе самом (т.е. с существованием). Иными словами, ненаркотическое сущностное вступает в конфликт с наркоманским существованием. Особый трагизм только что описанного механизма видится в следующем. Все хорошее и доброе, чем обладал человек до начала употребления наркотиков, не исчезает и потом, оно продолжает существаовать, но преимущественно во внутреним пространстве бытия индивида. В окружающих близких отражается теперь не ранее любимый и дорогой им человек, а проявления его наркоманского поведения. Теперь индивид, употребляющий наркотики, отражается в близких людях не во всей совокупности своих человеческих черт, а частично как наркоман. Именно эта, "частичная отраженность" и возвращается ему, становясь основой развития особой структуры его личности. Сын Павел, употребляющий наркотики, смотрит на своего отца Петра и через него понимает, что он – наркоман [Березин С.В., Лисецкий К.С., 2001].