Влияние трудной жизненной ситуации экзамена на состояние личности студента

развития, способны серьезно нарушить социальную адаптацию  ребенка, глубоко

деформировать его  психику. Перечисленные ситуации охватывают наиболее

существенные, значимые жизненные отношения ребенка, поэтому  их наличие должно

предопределять  серьезные отрицательные последствия  для развития личности [по

42].

Существуют и  другого типа трудные ситуации, которые  с большей вероятностью

могут встретиться  в жизни практически каждого человека, в том числе и

ребенка. Это так  называемые «ситуации стресса обыденной  жизни» –

повседневные, зачастую и повторяющиеся события, способные  вызвать затруднения

и отрицательные  переживания (например, посещение зубного  врача, ссора с

товарищем, ответ  на экзамене, увольнение и др.). Их влияние  на развитие

личности не менее  велико. Это можно объяснить тем, что все подобные ситуации

нужно преодолевать, каждый раз необходимо находить то или иное решение.

Именно в таких  обыденных ситуациях человек приобретает удачный или неудачный

опыт преодоления  препятствий, определяет собственное  отношение к трудностям,

пробует, «примеряет»  разные способы действия, вырабатывает наиболее

приемлемую для  себя тактику поведения [10].

Трудные жизненные ситуации являются составной частью процессов социализации,

во-первых, потому что они в целом обыденны, во-вторых, они не всегда

травмируют личность, в-третьих, благоприятствуют развитию, когда происходят

изменения конструктивного  характера, способствующие достижению новых форм

сбалансированности  отношений с внешней средой.

Таким образом, трудные  жизненные ситуации возникают или  в случае

неуравновешенности  в системе отношений личности и ее окружения; или

несоответствия  между целями, стремлениями и возможностями их реализации и

качествами личности. Подобные ситуации предъявляют повышенные требования к

способностям и  возможностям человека, к его личностному  потенциалу и

стимулируют его  активность.

     1.2 Представления о трудных жизненных ситуациях в концепции

                           психологии переживаний                          

Среди отечественных  психологов, занимающихся изучением  трудных жизненных

ситуаций, наиболее известным является  Ф. Е. Василюк. Критическая ситуация,

по его мнению, в самом общем плане должна быть определена как ситуация

невозможности, т.е. такая ситуация, в которой субъект  сталкивается с

невозможностью  реализации внутренних необходимостей своей жизни (мотивов,

стремлений, ценностей  и пр.). В связи с этим, он вводит синонимичное понятие

– «критическая ситуация» [16, с. 45].

Существуют четыре ключевых понятия, которыми в современной  психологии

описываются критические  жизненные ситуации. Это понятия  стресса, фрустрации,

конфликта и кризиса.

Ф. Е. Василюк  в  своей работе исходил из общего представления, согласно

которому тип  критической ситуации определяется характером состояния

«невозможности», в котором оказалась жизнедеятельность  субъекта.

«Невозможность» же эта определяется, в свою очередь, тем, какая жизненная

необходимость, оказывается парализованной в результате неспособности

имеющихся у субъекта типов активности справиться с наличными  внешними и

внутренними условиями  жизнедеятельности. Эти внешние  и внутренние условия,

тип активности и  специфическая жизненная необходимость  и являются теми

главными пунктами, по которым мы будем характеризовать  основные типы

критических ситуаций и отличать их друг от друга.

Первая критическая  ситуация, о которой пойдет речь – стресс.

Непроясненность категориальных оснований и ограничений  более всего сказалась на

понятии стресса. Стресс означал сначала неспецифический  ответ организма на

воздействие вредных  агентов, проявляющийся в симптомах  общего адаптационного

синдрома, это понятие  относят теперь ко всему, что угодно. По замечанию Р.

Люфта, "многие считают стрессом все, что происходит с человеком, если он не

лежит на своей  кровати", а Г. Селье полагает, что "даже в состоянии полного

расслабления спящий человек испытывает некоторый стресс". Подобные превращения

конкретно-научного понятия в универсальный принцип так хорошо знакомы из

истории психологии, так подробно описаны Л. С. Выготским  закономерности этого

процесса, что состояние, в котором сейчас находится анализируемое  понятие,

   наверное, можно было бы предсказать  в самом начале «стрессового бума» [19].  

И в самом деле, в современных психологических  работах по стрессу

предпринимаются настойчивые попытки, так или  иначе, ограничить притязания

этого понятия, подчинив его традиционной психологической  проблематике и

терминологии. Р. Лазарус  с этой целью вводит представление о психологическом

стрессе, который, в отличие от физиологической  высокостереотипизированной

стрессовой реакции  на вредность, является реакцией, опосредованной оценкой

угрозы и защитными  процессами [28].

Дж. Эверилл вслед  за С. Сэллсом считает сущностью стрессовой ситуации утрату

контроля, т.е. отсутствие адекватной данной ситуации реакции  при значимости

для индивида последствий  отказа от реагирования. П. Фресс предлагает называть

стрессом особый вид эмоциогенных ситуаций, а именно «употреблять этот термин

применительно к  ситуациям повторяющимся, или хроническим, в которых могут

появиться нарушения  адаптации». Ю.С. Савенко определяет психический стресс

как «состояние, в  котором личность оказывается в  условиях, препятствующих ее

самоактуализации» [по 16].

Таким образом, главная  тенденция в освоении психологией  понятия стресса, по

мнению Ф. Е. Василюка,  состоит в отрицании неспецифичности  ситуаций,

порождающих стресс. Не любое требование среды вызывает стресс, а лишь то,

которое оценивается как угрожающее, которое нарушает адаптацию, контроль,

препятствует самоактуализации.

Любое требование среды может вызвать критическую, экстремальную ситуацию

только у существа, которое не способно справиться ни с какими требованиями

вообще и в  то же время внутренней необходимостью жизни которого является

неотложное (здесь-и-теперь) удовлетворение всякой потребности, иначе  говоря,

у существа, нормальный жизненный мир которого «легок»  и «прост», т.е. таков,

что удовлетворение любой потребности происходит прямо и непосредственно, не

встречая препятствий  ни со стороны внешних сил, ни со стороны других

потребностей и, стало быть, не требуя от индивида никакой  активности.

Полную реализацию такого гипотетического существования, когда блага даны

прямо и непосредственно и вся жизнь сведена к непосредственной витальности,

можно усмотреть, да и то с известными оговорками, только в пребывании плода в

чреве матери, однако частично оно присуще всякой жизни, проявляясь в виде

установки на здесь-и-теперь удовлетворение, или в том, что З. Фрейд называл

«принципом удовольствия» [55].

Понятно, что реализация такой установки сплошь и рядом  прорывается самыми

обычными, любыми требованиями реальности; и если такой  прорыв квалифицировать

как особую критическую  ситуацию – стресс, мы приходим к такому понятию

стресса, в котором  очевидным образом удается совместить идею

«экстремальности» и идею «неспецифичности». При описанных  содержательно-

логических условиях вполне ясно, как можно считать  стресс критическим

событием и в  то же время рассматривать его как перманентное жизненное

состояние. Итак, категориальное поле, которое стоит за понятием стресса,

можно обозначить термином «витальность», понимая под  ним неустранимое

измерение бытия, «законом» которого является установка  на здесь-и-теперь

удовлетворение.

Следующая ситуация – фрустрация. Необходимыми признаками фрустрирующей

ситуации согласно большинству определений является наличие сильной

мотивированности  достижения цели (удовлетворить потребность) и преграды,

препятствующей этому достижению.

В соответствии с  этим фрустрирующие ситуации классифицируются по характеру

фрустрируемых мотивов  и по характеру "барьеров". К  классификациям первого

рода относится, например, проводимое А. Маслоу  различение базовых,

«врожденных» психологических потребностей (в безопасности, уважении и любви),

фрустрация которых  носит патогенный характер, и «приобретенных потребностей»,

фрустрация которых  не вызывает психических нарушений [56, с. 348].

Барьеры, преграждающие  путь индивида к цели, могут быть физические (например,

стены тюрьмы), биологические (болезнь, старение), психологические (страх,

интеллектуальная  недостаточность) и социокультурные (нормы, правила,

запреты). Упомянем также деление барьеров на внешние  и внутренние,

использованное  Т. Дембо для описания своих экспериментов: внутренними

барьерами она  называла те, которые препятствуют достижению цели, а внешними –

те, которые не дают испытуемым выйти из ситуации. К. Левин, анализируя

внешние в этом смысле барьеры, применяемые взрослыми  для управления

поведением ребенка, различает «физически-вещественные», «социологические»

(орудия власти, которыми обладает взрослый в  силу своей социальной позиции)

и «идеологические» барьеры (вид социальных, отличающийся включением "целей и

ценностей, признаваемых самим ребенком") [по  16].

Сочетание сильной  мотивированности к достижению определенной цели и

препятствий на пути к ней, несомненно, является, необходимым  условием

фрустрации, однако порой мы преодолеваем значительные трудности, не впадая

при этом в состояние фрустрации. Значит, должен быть поставлен вопрос о

достаточных условиях фрустрации, или, что-то же, вопрос о  переходе ситуации

затрудненности  деятельности в ситуацию фрустрации.

Обычно выделяют следующие виды фрустрационного  поведения:

а) двигательное возбуждение – бесцельные и неупорядоченные реакции;

б) апатия;

в) агрессия и деструкция;

г) стереотипия  – тенденция к слепому повторению фиксированного поведения;