Вудро Вильсон: наука государственного управления

  Но  можно ли считать, что наука управления выполнила свою основную задачу, когда  она научила людей определять, какие методы управления желательны и необходимы, и какими средствами можно достичь желаемого? Разве не следует науке готовить кандидатов для государственной службы?

  В нашей стране сейчас развивается  движение в направлении всеобщего  политического образования. Скоро  настанет такое время, когда ни одно респектабельное учебное заведение не обойдется без полноценной кафедры политической науки. Но образование, внедренное таким образом, имеет и свои ограничения. Оно будет увеличивать число людей, способных критически оценить деятельность правительства, но оно не в состоянии воспитать компетентные кадры для выполнения управленческих функций. Оно приготовит почву для глубокого понимания общих законов, но это вовсе не означает, что оно будет способствовать развитию умений, необходимых для управленческой деятельности. Это образование будет, возможно, необходимо для законодателей, но не для исполнителей. Если нам будет нужно улучшить общественное мнение, которое является движущей силой исполнительной власти, то нам придется более тщательно готовить должностных лиц, являющихся аппаратом исполнительной власти. Если нам придется менять котлы и чинить зажигание, которые приводят в движение управленческий механизм, то мы не должны оставлять старые колеса и узлы, клапаны и тормоза, которые будут скрипеть и греметь, когда начнет действовать новая машина. Мы должны обновить ходовой механизм, заменяя изношенные и непригодные детали. В условиях свободной демократии станет обязательным организация проведения экзаменов на конкурсной основе для тех государственных служащих, кто уже готов к тестированию технических знаний, необходимых для работы в сфере управления. Профессиональное обучение государственных служащих скоро станет необходимостью.

  Я знаю, большинству думающих людей  может показаться, что обученные  государственные служащие, получившие специальное образование, после назначения на должность в хорошей организации с четкой иерархической структурой и строгой дисциплиной обладают свойствами, которые могут превратить их в представляющий угрозу бюрократический класс - четкое, полукорпоративное объединение с интересами, чуждыми прогрессивным, свободным людям, и убожеством узковедомственного фанатизма. Безусловно, такой класс был бы ненавистен и нанес бы большой урон США. Любые меры, могущие создать такой класс, были бы для нас реакционными.

  Но  опасаться создания деспотической  нелиберальной бюрократии как результата действия предлагаемой мной науки значит полностью проигнорировать принцип, на котором я больше всего настаиваю. Этот принцип заключается в том, что государственное управление в США должно чутко прислушиваться к общественному мнению. В любом случае мы должны иметь хорошо обученных должностных лиц, которые будут правильно себя вести. Это простая деловая необходимость. Но мрачное предчувствие, что такой аппарат будет не-американским, исчезает, как только задается вопрос: что формирует правильное поведение? На такой вопрос есть очевидный ответ, который лежит на поверхности. Незыблемая, искренняя преданность политике того правительства, которому служишь, будет определять правильное поведение. Такая политика не будет иметь бюрократического налета. Она приведет не к созданию перманентных должностных лиц, а к воспитанию государственных мужей с чувством непосредственной и неизбежной ответственности перед обществом. Бюрократия может существовать только там, где служение государству исключает соучастие в политической жизни всего народа. Ее мотивы, цели, политика и стандарты – все должно быть пронизано бюрократизмом. Трудно было бы найти проявления нахального самомнения, своевольничения среди чиновников, служащих под началом руководителя департамента, который действительно служит своему народу, что приходиться заставлять делать всех наших руководителей департаментов. С другой стороны, было бы нетрудно привести примеры подобные тому, который иллюстрирует влияние Штейна в Пруссии, когда пропитанное истинно народным духом лидерство одного государственного деятеля, превратило высокомерный и расхлябанный орган власти в облеченный общественным доверием инструмент для проведения справедливой политики.

  Для нас идеал государственного служащего  это хорошо образованный и самодостаточный  исполнитель, разумно и энергично  выполняющий свои обязанности, но при  этом тесно связанный с обществом  посредством процедуры выборов  и подотчетности постоянно действующему общественному совету, что исключает всякое самоуправство и корпоративный дух.

  III

  Итак, рассмотрев некоторым образом предмет  изучения и цели науки о государственном  управлении, какой же вывод можно  сделать относительно наиболее оптимальных  научных методов,и какие взгляды наиболее перспективны для ее развития?

  Государственное управление – это огромная и неотъемлемая часть нашей повседневной жизни, в суете которой трудно осознать необходимость философского подхода  к изучению данного явления или  смысл такого исследования. Мы слишком давно крепко стоим на ногах, чтобы сейчас учиться ходить. Мы – практичный народ, в течение веков приученный эмпирическим путем к самоуправлению, и мы стали настолько сведущими, что уже не в состоянии увидеть недостатки своей системы только потому, что нам легко использовать любую систему. Мы не изучаем искусство государственного управления, мы правим. Но наш природный гений не спасает от грубых ошибок в управлении. Хотя мы и сторонники демократии, которую мы унаследовали, и постоянно подтверждаем свою приверженность демократическому выбору, мы остаемся незрелыми демократами. Хотя и ровесница самой демократии, организация демократических процессов, далеко еще не завершена, особенно если учесть современные идеи и условия. Еще нужно будет снабдить демократическое государство аппаратом, способным выполнить огромный объем постоянно и быстро увеличивающейся управленческой работы в наш век промышленного и торгового развития. Без сравнительного анализа методов управления, мы не сможем избавиться от неверного представления, что государственное управление опирается на принципиально разные положения в демократическом и недемократическом государствах.

  После такого исследования мы сможем воздать  почести демократии, чья заслуга  и состоит в том, что все вопросы, от которых зависит всеобщее благосостояние, решаются в соответствии с желанием большинства, что вся политическая структура формируется волей народа. Но есть один принцип, который характеризует успешное государственное управление независимо от формы правления . Что касается управленческих функций, то у всех правительств наблюдается структурное единообразие, более того, если они хотят функционировать эффективно и с полной отдачей, они должны иметь структурное единообразие. И свободный человек, и раб имеют одинаковое строение тела и мышц, как бы различны ни были их мотивы поведения, работа и запас энергии. Монархические и демократические государства, будучи кардинальные различными во многих отношениях, в реальной жизни имеют множество одинаковых обязанностей.

  Сейчас, как никогда прежде, нет никакого риска говорить о характерном  сходстве разных типов правительства, потому что в странах, подобно  нашей, любое злоупотребление властью  легко пресекается с помощью  такой смелой, всегда начеку, любознательной, вникающей во все детали, отважной и независимой общественности, какой никогда раньше не было. Мы запаздываем с оценкой этого, но оценить это легко. Попробуйте представить себе личностное правление в США. Это то же самое, что представить себе всенародное поклонение Зевсу. Наши представления слишком современны, чтобы вообразить такое.

  Но, хотя и нет никакого риска, нам  необходимо понять, что при любой  форме правления законодательные  рамки для государственного управления одни и те же, чтобы не пугаться предложению посмотреть на систему управления в других странах с целью перенять их опыт, чтобы избавиться от предчувствия, что мы можем случайно слепо заимствовать что-то несовместимое с нашими принципами. Человек, который пытается перенести чуждые системы в нашу страну, слепо заблуждается, так как в наших условиях они обречены на гибель. Но почему бы нам ни перенять такие элементы иностранного изобретения, какие мы захотим, если считаем их полезными? Мы не подвергаемся опасности их использования в иностранной манере. Мы заимствовали рис, но едим его без палочек. Мы заимствовали целый политический язык у Англии, но в нашем лексиконе нет слов «король» и «лорд». В чем же мы оригинальны за исключением воздействия федеральных органов управления на личность и некоторых полномочий Верховного суда?

  Мы  сможем заимствовать науку о государственном  управлении без опасений и с пользой  для себя, если сделаем поправку в ее положениях с учетом всех фундаментальных  различий, вызванных разными условиями. Но нам только придется просеять их через сито конституции, только подержать их на медленном огне критического анализа с тем, чтобы выжечь иностранные газы.

  Мне известно, что существует некоторое  неосознанное опасение в некоторых  патриотически настроенных умах того, что изучение европейских моделей управления может показать их превосходство по сравнению с американскими методами, и такое опасение можно понять. Но вряд ли кто открыто в этом признается.

  Более важными представляются требования отбросить все предубеждения  против поиска везде, кроме как дома, предложений по проведению такого исследования, поскольку ни в какой другой области политики, использование исторического сравнительного метода не принесло бы такой пользы как в государственном управлении. Пожалуй, чем оригинальнее формы, которые мы изучаем, тем лучше. Тем скорее мы изучим специфические черты наших собственных методов. Но мы никогда не сможем оценить ни наши достоинства, ни наши слабости, сравнивая себя с собой. Мы слишком привыкли к внешним атрибутам и процедурам нашей системы, чтобы оценить ее истинное значение. Пожалуй, даже английская система слишком похожа на нашу, чтобы служить хорошим примером. В целом, самый лучший выход для нас – это полностью выйти из нашей атмосферы и сосредоточиться на тщательном изучении французской и немецкой систем управления. Анализируя наши собственные институты через такое посредничество, мы увидим себя как бы со стороны, как иностранцы, если бы они смотрели без всякой предвзятости. Мы ничего не узнаем о себе, пока мы будем знать только себя.

  Позвольте заметить, что именно выявленное разграничение  между управлением и политикой  делает сравнительный анализ особенно безопасным в сфере государственного управления. Когда мы изучаем систему  управления Германии и Франции, зная, что мы не ищем политические принципы, нам не нужно вникать в суть конституционного или политического обоснования практических мер, о которых нам сообщают французы и немцы. Если я вижу убийцу по-особому натачивающего свой нож, я могу позаимствовать у него способ заточки ножа, но не его намерение совершить преступление с помощью этого ножа. Точно так же, если я вижу закоренелого монархиста, который является хорошим руководителем государственного учреждения, я могу перенять его методы ведения дел, при этом не изменяя своим республиканским убеждениям. Он может служить королю, я продолжу свое служение народу. Но я бы хотел служить своему правителю так же хорошо, как он своему. Имея в виду это различие, то есть изучая государственное управление как средство, способствующее перенесению в практику наших политических убеждений, как средство сближающее демократически правильную политику с возможными управленческими методами воплощения такой политики в жизнь, мы находимся в абсолютной безопасности и в состоянии научиться тому, чему обязан нас научить опыт других стран, избегая при этом грубых ошибок. Таким образом, мы выбираем взвешенный подход при сравнительном изучении. Мы способны тщательно изучить анатомию других структур управления без страха подцепить чужую болезнь и критически исследуя чуждые нам системы, избежать мрачного предчувствия внести отраву в свою кровь.

  Политика  нашего государства должна стать  пробным камнем для всех теорий, Принципы, на которых нужно строить  американскую науку о государственном  управлении должны быть демократическими по своей сути. Для того, чтобы удовлетворить нашу страну, все общие теории как теории должны служить только фоном и не только в открытых дискуссиях, но и в нашем внутреннем сознании, с тем чтобы мнения, отвечающие стандартам, выработанным в библиотеках, не стали догмой, а отвечали бы стандартам нашей практической деятельности. Рекомендации, разработанные на основе доктрин, должны быть проверены на практике. Следует без колебаний отдавать предпочтение практическим вещам, подтвержденным убедительным зарубежным опытом и приемлемым в Америке, перед совершенными теоретическими построениями. Одним словом, практический опыт государственного развития должен быть первичным, а создание кабинетной доктрины - вторичным. Космополитическое «что делать» должно подчиняться американским «как это сделать».

  Наша  задача заключается в том, чтобы  сделать полной жизнь федеральной структуры, ее ведомств, и подведомств с тем, чтобы органы управления в каждом большом или маленьком городе, графстве, штате и в стране в целом обрели бы одинаковую силу и здоровье, при этом, каждый из них, безусловно, имел своего хозяина, а вместе они были бы взаимозависимы и сотрудничали друг с другом, соединяя независимость с взаимопомощью. Такая проблема достаточно сложна и значима, чтобы привлечь лучшие умы.

  Тесная  взаимосвязь местных органов  самоуправления с федеральными вполне современное явление. Это не то, что  было в имперской федерации в  Германии. Там, местные органы управления еще не стали в полной мере местными органами самоуправления. Где бы чиновник ни работал, он всегда занят. Эффективность его работы возникает из esprit de corps и находится в прямой зависимости от стремления угодить своему начальнику или, в лучшем случае, от чувства совести. Он служит не обществу, а безответственному министру. Вопрос для нас стоит так: какие нужны методы, чтобы управлять иерархической структурой сверху донизу, и государственная служба заинтересовала бы чиновника в плане служения обществу, а не начальству, самым наилучшим образом используя свой талант и чистые душевные порывы? Как сделать так, чтобы государственная служба представлялась ему интересной и в плане значительного повышения своего благосостояния, чтобы удовлетворяла самому тайному интересу – амбициям и самое важное, чтобы она повышала статус и вырабатывала характер человека. Как все это устроить на всех уровнях управления?

  Если  мы решим эту проблему, то снова  опередим весь мир. Существует тенденция (разве нет?), еще слабая, но неумолимо  набирающая силу, которой предназначено  доминировать сначала в конфедерации, состоящей из частей таких империй, как Британская, а, в конечном счете, и в самих великих державах. Вместо централизованной власти появиться широкое объединение с допустимым разделением полномочий. Эта движение в направлении американского типа государственного управления – одни органы управления объединяются с другими органам управления для достижения общей цели на основе справедливого равенства и равного подчинения. Методы государственного управления внедряются так же, как происходит Подобно повсеместному продвижение принципов гражданских свобод. И если сравнительное изучение способов и средств государственного управления предоставит нам возможность предложить практичные методы, которые будут сочетать в себе открытость и напор, проявляющиеся в деятельности такого правительства, с готовностью принимать серьезную, хорошо аргументированную общественную критику, то эти предложения оправдают себя настолько, что будут иметь такой же вес, как и самые продуктивные отрасли политической науки. Я абсолютно уверен, что так и будет.