Речевые формулы извинения в произведениях русской литературы XIX и XX вв

Лингвистическая прагматика изучает условия использования языка коммуникантами в  актах речевого общения.   Конкретно эти условия включают в себя коммуникативные цели собеседников, время и место речевого акта, уровень знаний говорящих, их социальные статусы, психологические  и  биологические   особенности,   правила   и   конвенции   речевого   поведения, принятые в том или ином обществе.

В.Г. Гак справедливо заметил, что прагматический подход «открывает широкие перспективы в анализе языковых средств, побуждает обращать внимание на важные явления, которым в традиционной грамматике не уделялось должного внимания» [4, с. 559].

Одно из положений теории речевых актов состоит в том, что минимальной единицей человеческой коммуникации является не предложение или высказывание, а «осуществление определенного вида актов, таких, как констатация, вопрос, извинение, приказание, описание, объяснение, извинение, благодарность, поздравление».

Теория речевых актов выделяет три уровня, или аспекта, анализа речевого акта. Во-первых, речевой акт можно рассматривать как собственно говорение чего-либо. Рассматриваемый в этом аспекте, речевой акт выступает как локутивный акт (от латинского locutio «говорение»). Локутивный акт, в свою очередь, представляет собой сложную структуру, поскольку включает в себя и произнесение звуков (акт фонации), и употребление слов, и связывание их по правилам грамматики, и обозначение с их помощью тех или иных объектов (акт референции), и приписывание этим объектам тех или иных свойств и отношений (акт предикации). Лингвистика на протяжении длительного времени была сосредоточена на изучении именно локутивного аспекта речевого акта.

Рассматривая высказывания безотносительно к той коммуникативной ситуации, в которой они были употреблены, фонетика описывала их звуковую сторону, лексикология – словарный состав, синтаксис – правила соединения слов в предложении, семантика же давала этому предложению интерпретацию, сводя ее к объективному содержанию выражаемого предложением суждения.

Однако человек, как правило, говорит не ради самого процесса говорения, а одновременно совершает еще и действие, имеющее внеязыковую цель: спрашивает или отвечает, информирует, уверяет или предупреждает, назначает кого-то кем-то, критикует кого-то за что-то. Речевой акт, рассматриваемый с точки зрения его внеязыковой цели, выступает как иллокутивный акт. Интегральная, т.е. обобщенная и целостная характеристика высказывания как средства осуществления иллокутивного акта, называется иллокутивной функцией, или иллокутивной силой высказывания.

Существует особый класс предложений, прямо выражающий иллокутивную функцию высказывания, которое производится с их помощью. Это так называемые перформативные предложения. Основу лексико-семантической структуры этих предложений составляет так называемый иллокутивный глагол, т.е. глагол, относящийся к подклассу глаголов говорения и содержащий в своем лексическом значении компоненты, указывающие на цель говорения и те или иные условия осуществления речевого действия, например, просить извинения, поздравлять, уверять, обещать.

Многообразие различительных признаков иллокутивных актов находит отражение в разбиении условий успешности речевых актов на четыре типа:

(1) условия пропозиционального содержания,

(2) подготовительные условия,

(3) условия искренности,

(4) условие назначения.

Условия первого типа суть ограничения на пропозициональное содержание используемого высказывания. Существенное условие соответствует иллокутивной цели – цели, которую говорящий стремится донести до сознания слушающего при помощи своего высказывания. Подготовительные условия отражают объективные и субъективные предпосылки, совместимые с выдвижением данной иллокутивной цели, т.е. обстоятельства речевого акта, при отсутствии которых он потерпит коммуникативную неудачу. Условия искренности отражают внутреннее (психологическое) состояние, которое может быть приписано говорящему, исходя из предположения об искренности и серьезности данного речевого акта.

Речевой акт извинения занимает в лингвистической прагматике устойчивое положение, и его существование не вызывает сомнений. Дж. Остин (британский философ, внес вклад в разработку теории речевого акта) считает, что извинение «является или может стать именем целой отрасли философии, даже и весьма разветвленной» [25, цит. по: 1, 5]. Ситуации извинения, за исключением экстраординарных, не бросаются в глаза, но, тем не менее, они занимают немаловажное место в русской национальной культуре. Их анализ дает ключ к пониманию фундаментальных ценностей и специфики духовности носителей рус­ского языка.

Р. Ратмайр возражает этой точке зрения и утверждает, что «извинения за пустяковую оплошность способствуют положительному имиджу не только адресата, но и самого говорящего», поскольку последний, извиняясь за разного рода ненамеренные проступки, проявляет себя как вежливый человек. Однако при наличии весомого повода для извинения просящий извинения все-таки умаляет свой авторитет, признавая свою вину, и возвышает партнера по коммуникации, предоставляя ему в этот момент решить судьбу их дальнейших отношений» [23, с. 22-23].

По мнению автора, в русском культурном пространстве извинения имеют больший вес, поскольку русские извиняются, как правило, тогда, когда ощущают свою вину. В пространстве немецкой культуры образованные люди предпочитают извиниться даже в том случае, когда очевидны их невиновность и наличие уважительных причин. Извинение в таких обстоятельствах - это благородный жест, характеризующий говорящего как вежливого человека и улучшающий его имидж. В русской же культуре он малоупотребителен и интерпретируется как кокетство или манерность. Так, болезнь не ставится никому в вину, поэтому извиняться за отсутствие на работе по болезни не принято.

Дж. Серль рассматривает извинение как стандартный пример экспрессивных речевых актов, оно, по его мнению, не имеет никакой установки на внешний мир, так как при его произнесении говорящий не пытается «ни привести мир в соответствие со словами, ни привести слова в соответствие с миром» [25, с. 34].

«Речевой акт извинения интересен тем, – пишет Э. Гоффман, – что человек, совершивший проступок и признающийся в своей вине, как бы играет две роли одновременно: виноватого и осуждающего самого себя» [цит. по 8, с. 125].

Дж. Р. Серль рассматривает извинения как стандартный пример экспрессивных речевых актов, иллокутивная цель которых состоит в том, чтобы «выразить названное в условиях искренности состояние, связанное с обозначенным в пропозициональном содержании положением вещей» [25, с. 104].

Таким образом, извинение может быть определено как комплексное речевое действие, совершаемое говорящим для психологической коррекции неблагоприятного положения дел, наступившего по его вине, сопровождающегося признанием собственной вины и, следовательно, эмоциональным состоянием сожаления и / или раскаяния по поводу произошедшего, а также обещанием не совершать впредь предосудительных действий либо (факультативным) оправданием / пояснением причин своих неуместных действий (мозаика смысла).

1.2.           Речевой акт извинения как предмет теории речевого этикета

Привычки к извинению и прощению весьма отличаются в культурах разных народов. На территории Восточной Европы вежливость довольно часто приравнивается к неискренности и оценивается как лишняя и даже отрицательная черта личности.

У россиян вежливость до сих пор ассоциируется с чем-то иностранным, искусственным, свойственным не народу, а только интеллигенции. Ученые объясняют это тем, что до ХVIII века в России существовала почти исключительно «эгоцентрическая» (направленная на себя) манера поведения человека, мало считавшаяся с собеседником. Позже расцвела стилизация французских или британских манер, но только, разумеется, в высшем свете.

После революции снизилась цена хорошего поведения, в том числе и умение вежливо извиниться. Пролетарская культура не только не уважала «буржуазные» манеры, она относилась к ним с подозрением, а слово «интеллигент» стало оскорбительным и компрометирующим. Исчез из употребления и такой обязательный атрибут западной вежливости, как любезная улыбка - на смену «буржуазной куртуазности» пришла пролетарская угрюмость, остатки которой присутствуют и сейчас.

В России и сегодня просят прощения не очень часто. В частности, не очень принято просить прощения у членов своей семьи, у детей и незнакомых людей, а также у подчиненных. Последнее воспринимается руководителем как признание вины, даже как унижение. В лучшем случае подчиненным объясняют причины того или другого опоздания или невыполнения обещания.

Россияне, во-первых, не любят признавать себя виноватыми и, во-вторых, считают нелогичным просить извинений без вины. Во многих западных культурах, однако, обычай извиняться перед подчиненными широко практикуется, что весьма улучшает имидж руководителя, его авторитет. А немцы, как правило, просят прощения даже тогда, когда всем очевидна их невиновность в ситуации или когда существуют уважительные причины нарушения обязательств (болезнь, операция и др.). В таких случаях извинения являются благородным жестом, который положительно характеризует человека. Подобные извинения в восточноевропейских странах могут трактоваться как никому не нужное кокетство.

Человечество мудро изобрело специальные словесные формулы для того, чтобы гасить вспышки агрессивности в общении, сглаживать импульсивную резкость и помогать людям забыть случайно нанесенную им обиду. Ведь просьба простить является эквивалентом отмены уже сказанных необдуманных слов или неуместных поступков. Невозможно вернуться назад во времени, но с помощью этих магических формул человеческие отношения имеют возможность восстанавливаться, стабилизироваться, теплеть.

С помощью формул извинения и прощения легко улаживаются многочисленные, но по сути незначительные служебные, транспортные, семейные, дружеские конфликты. Особенно благодатны и мелодичны так называемые взаимные извинения: «Простите!» — «Простите!», «Извините, Бога ради!» — «Я сам виноват!» К сожалению, вместо этого часто слышатся взаимные наставления и раздраженные обвинения. [24, с. 4]

Само слово «вина» первоначально означало причину, по которой произошло что-то дурное, затем вина стала ассоциироваться с проступком, провинностью. Извинить, как свидетельствует словарь Даля, как означало  «обвинить, признать виновным», так и «оправдать» и «простить, отпустить вину, уважить раскаяние». Говоря «извините», мы просим на нас не гневаться, не карать за провинность, а «извиняюсь» – это одновременно и признание своей вины, и желание оправдаться, и упование на «отпущение грехов».[24, с. 3].

Для этикетного речевого жанра извинения характерно следующее: адресат оценивает поведение говорящего как отрицательное и предполагает, что другой участник ситуации ответственен за его отрицательное состояние. Согласно этикету, говорящий, ставший инициатором негативного действия, должен извиниться. Компонент "вина" существенен для извинения и является условием успешности для русского речевого общения. Если говорящий не ответственен за действия по объективным причинам или не может влиять на них, он может "отводить" извинения, используя речевой жанр сообщения.

Надо заметить, что даже обычные коммуникативные действия говорящий может представлять как требующие особой затраты сил адресата: извинения за беспокойство, просьбы и т. д., такие действия реализует прием "ложной значительности". В последнее время, как отмечает Т. М. Николаева, в русском речевом общении наметилась тенденция употреблять «извините» в нейтральных ситуациях "вместо традиционной рамки стимул (пожалуйста, будьте добры, скажите и под.) - реакция (слова благодарности)".

Этикет предписывает обязательное употребление извинения при отношениях "равный / равный", "старший / подчиненный (младший)": подчиненный (младший) всегда извиняется перед старшим; когда этого не происходит, то либо следует прекращение общения, либо за автором закрепляется репутация грубого или невоспитанного человека. Говорящий, объясняя свое поведение, в качестве аргумента может ссылаться не только на недостатки воспитания, возраст, но и на особые обстоятельства или состояние автора, которые позволяют простить его действия. Чувство вины заставляет говорящего приносить извинения за поступки, которых он не совершал, но считает и себя ответственным за отрицательное состояние адресата, поэтому и приносит извинения.

Особый случай извинения - метаизвинение - приносится говорящим за нарушение правил поведения, приличия и свое речевое поведение, вернее, нарушение правил речевого поведения - [5, с. 15], например: Так что "собачья филология" - отнюдь не чушь собачья, извините за каламбур (Вечерний Красноярск. 1994. 17 нояб.).

Говорящий старается "предусмотреть" негативные действия, поэтому могут последовать извинения за действия, которые не произошли.

Адресат как пострадавшая сторона может по-разному оценивать действия автора: 1) адресат прощает автора, об этом он может сказать или промолчать, но своим поведением показать, что простил; 2) адресат отрицательно оценивает действия говорящего, но не требует за них извинений, так как подобные действия являются частью «имиджа» автора; 3) адресат считает, что автор нанес ему серьезный ущерб, поэтому не может удовлетвориться просто извинениями, требует публичных извинений или обращается в суд.

Адресат может не принять извинений автора, так как считает, что извинения не могут изменить его отрицательное эмоциональное состояние или исправить существующее, о чем свидетельствуют не совсем этикетные высказывания: Не нужны мне твои извинения; Что изменят твои извинения?

Возможны случаи, когда на оценку ситуации влияет третий участник - наблюдатель, у которого есть собственная оценка ситуации, события, повода или поведения говорящего: он может просто высказать это автору, а может потребовать от него извинений в пользу адресата, в таких случаях позиция наблюдателя в ситуации всегда выше позиции автора.

Фактор, который может послужить построению типологии, - значимость события, его последствий для участников коммуникации. За незначительный проступок, за беспокойство, просьбы, нарушение правил приличия говорящий извиняется, употребляя формулу извини(те). За действия, поступки, которые имели для адресата серьезные последствия или повлияли на его жизнь, говорящий извиняется, употребляя формулу прости(те) [23, с. 50].