Поэтика жанра антиутопии в творчестве Кира Булычёва («Любимец», «Перпендикулярный мир»)

    В утопическом мире страх присутствует в допустимых нормах, как обыденное  явление, не имеющее отношение к  власти.

    Нас же интересует страх другого рода. Когда человек подчиняет всего  себя – свои мысли, желания, поступки – подчиняет в угоду власти. Во главе власти всегда стоит самый сильный. В романе «Любимец» это были гуманоиды, в повести – человек, Василий Парфёнович Пупыкин. Он установил в параллельном мире абсолютную власть с культом вождя, социальную иерархию, строгую дисциплину. По своей сути – это тоталитарный режим. Характерное явление для антиутопической картины мира.

    Рассмотрим  самого вождя – Пупыкина. Он –  абсолютный правитель. Это подтверждается и атрибутикой власти: охрана, строгость  в одежде, манеры, строительство  огромного монумента Пупыкину при жизни (явное злоупотребление своей властью). Важность его персоны заметна в следующем эпизоде:

    «Тут  же из-за поворота вылетела черная «Волга»  с двумя флажками, как у посольской машины — справа государственный, слева  с гуслярским гербом: ладья под парусом, на корме сидит певец с гуслями, а над мачтой — медвежья нога под красной звездочкой.

    В машине мелькнул чей-то знакомый профиль, на мгновение голова повернулась, и  глаза уперлись в лицо Удалова. Удалов не успел угадать — кто же едет.

    За  первой машиной мчались еще две «Волги», серая и зеленая, потом «жигуленок» и напоследок — мотоциклист в милицейской форме» [Булычев 1999: 42].

    В сатирической форме Булычёв изображает подобострастие, лесть и подхалимство высокопоставленных чиновников:

    «—  Вот наша главная улица. Наше завтра, — сказал Оболенский тихо и радостно. Но непроизвольно почесал ушибленное бедро.

    — Улица имени Василия Пупыкина, — прошелестел чей-то голос.

    — Кто сказал? — нахмурился Пупыкин. — Молчите? А ведь знаете, чего я  не терплю. Ты, Ложкин?

    Пойманный на месте преступления Ложкин потупился, встал, как нашкодивший первоклассник, и сказал:

    — Вы, Василий Парфенович, не терпите  лести и подхалимства.

    — И заруби себе это на носу. Народ  будет решать, как назвать наш  проспект. Народ, а не ты, Ложкин.

    — Ну, это вы неправы! — вдруг взвился  Малюжкин. — Ложкин — представитель  народа. Лучшей его части, ветеран  труда.

    — Ладно, ладно, без прений, — смилостивился  Пупыкин, — Садись, ветеран, чтобы  больше с такими предложениями не лез» [Булычев 1999: 80].

    Или: «После этого перерыв. После перерыва обсуждение персонального дела бывшего директора стройконторы, бывшего члена городского президиума, бывшего, не побоюсь этого слова, моего друга, Корнелия Удалова.

    И так всем стало страшно, что даже твердокаменный Слабенко не сразу смог начать свою речь. Он отпил воды из графина, стоявшего перед ним, и руки его дрожали.

    А от Удалова не только все отодвинулись, но даже стол отодвинули. Он теперь сидел  один на пустынном пространстве ковра» [Булычев 1999: 83].

    Таким образом, выясняется, что люди в таком мире живут по принципу: «»Вождь говорит – мы слушаем, вождь приказал – мы исполнили». Другого варианта не дано.

    И как Пупыкин не отнекивается, что  ему не по душе лесть и подхалимство, читатель заметит обратное. Власть в лице Пупыкина жаждет лести, покорности и страха. Власть упивается свое властью.

    Удалов-настоящий, как человек новый в этом мире, не заражён всеобщим страхом. Поэтому  первое, что говорит Пупыкин Удалову  в личной беседе (не зная, что этот из другого мира): «Что-то ты у меня сегодня не трепещешь? По глазам вижу, что не трепещешь» [Булычев 1999: 87].  Удалов-настоящий как бы нарушает обычное явление – страха перед властью.

    Так же упивание властью показано фантастом  через слова Пупыкина во всё той  же беседе: «Смешно прямо, — сказал он, — как барбосы, ну прямо, как барбосы. Стоило мне неудовольствие к тебе выразить, как они уже тебя растерзать готовы» [Булычев 1999: 87]. Это самодовольный смех, смех довольного своей властью человека.

    И эту власть подпитывают сами люди, что изобразил писатель, используя один из карнавальных элементов – театрализацию.

    «Ложкин, — перебил его Пупыкин. — Учти, что у нас в Гусляре нет  проблемы отцов и детей, и даже конфликтов таких нету. Они надуманные. Так что если мы строим для отцов  города, значит, строим и для детей. У меня у самого двое детей. Все знают.

    Тут людей прорвало, все начали аплодировать» [Булычев 1999: 85].

    В этом эпизоде заметен и пафос  говорящего, и восторженность слушающих, и аплодисменты, чем заканчивается  любое представление.

    Подхалимство  в повести приобрело громадные  масштабы. На заводе по производству пластмассовых  игрушек налажен выпуск специзделий, где «изделие номер один — это  статуя Пупыкина в полный рост для  украшения крыш на проспекте, а изделие  номер два — Пупыкин в детстве. Такие статуи народ требовал для детских садов. И делали те статуи не из гипса, а из долговечного пластика под мрамор» [Булычев 1999: 85].

    Социальная  иерархия, как основополагающая категория  в жанре антиутопии, так же разработана  Булычёвым. Кастовость проявляется и в возможностях (кому-то приходится стоять в очереди на квартиру), и в привилегиях (только определённой части населения можно есть икру в буфете).

    «Разве  ты не понимаешь, что мы, руководящие  работники, должны поддерживать свои умственные способности? У нас же особенная работа, организационная!» [Булычев 1999: 92]

    Нормальным  явлением в таком обществе является донос.

    «С  утра мне сигналы на тебя поступают, - сказал Пупыкин, задумчиво покручивая усы» [Булычев 1999: 87].

    Эти сигналы и есть донос. И доносят те, кто заглушил в себе человеческое. Если в «Любимце» человек стремится быть настоящим человеком, то в «Перпендикулярном мире» идёт обратный процесс. Такие люди пошли по пути карьеризма. Это произошло с двойником Удалова. Булычёв на примере отдельных жителей антиутопического Великого Гусляра дал представление, что при таком выборе происходит с человеком во внешнем и во внутреннем мирах. Внутри карьерист презирает себя, не может найти оправдания для своей совести (как это происходит с Грубиным – соседом Удалова, в утопическом мире это порядочный и уважаемый человек, обладатель вечного двигателя). Доносчиком стал двойник Удалова, сломался, в отличие от жены Ксении. С приходом к власти Пупыкина он превратился в марионетку, в прочем, как и многие другие.  Такой человек слаб не физически,  а морально:

    «Удалов и подошел к двойнику.

    — Ждешь? — сказал он.

    — Тише! Тут люди рядом. Ты куда пропал?

    — Пупыкин меня допрашивал.

    — Ой, тогда я пошел! Лучше сразу  в ноги!» [Булычев 1999: 91]

    Потеряв себя, Удалов потерял гордость, и теперь ему остаётся только унижаться, пресмыкаться.

    Подобные  люди имеют и соответствующую  репутацию: «В вас совесть заговорила. Мне Ксения говорила, что вы не такой  подонок, как кажетесь. Я ей не поверила» [Булычев 1999: 43].

    Удалов-настоящий  с горечью узнаёт правду о своём  двойнике, считая, что подобные качества – лакейство и рабство –  есть и в нём самом.

    Боятся  все и всякого. В городе – абсолютная власть Пупыкина. Но Булычёв насмехается  над этой властью. В гротескном искажении изображён Пупыкин: обладая огромной властью, он маленького роста. Это его комплекс (как у Наполеона), его минус, как он сам считает.

    «И  Пупыкин зашелся в смехе, совсем под стол ушел, такой махонький  стал, одним ногтем придавить можно» [Булычев 1999: 88].

    И смешон способ, которым он решил исправить эту оплошность природы: «Ботинки заказал себе в Вологде на высоких каблуках» [Булычев 1999: 40]

    Можно придавить, что и попытаются сделать  возродившиеся Удалов-двойник, Грубин и вернувшийся Минц.

    По  ходу сюжета Удалов-настоящий узнаёт, что власть Пупыкина не законная, «самопровозглашённая», мнимая. Он «царствует» лишь в пределах Великого Гусляра. Единственная возможность его свергнуть – это сообщить в областную администрацию. Но Пупыкин позаботился об этом:

    «До области ты не доедешь, — сказал Грубин. — Некоторые пытались. В  область специальное разрешение нужно. Его лично Пилипенко подписывает. Только проверенные оптимисты туда попадают. Так что в области о Великом Гусляре самое лучшее представление.

    — Но ведь кто-то приезжает!

    — Если приезжает, то на витрины с картонной  лососиной смотрят, а потом в  предгорском буфете обедают» [Булычев 1999: 103].

       Все недовольные отправлены на  сельхозшефство в деревню, или  принудотдых. Мера запугивания  населения. Принудотдых – «это  по-старому тюрьма».   

    2.3.  Пространственно-временная организация 

    В произведениях Кира Булычёва прослеживается определённая пространственно – временная организация. Если в утопических эпизодах изображаются замкнутые общества, на примере которых писатель показывали устройство государств. При написании антиутопических по своей сути эпизодов писатель ставят другую цель: он изображает не идеальное общество, а достижения науки, которые могут привести к рабству человечества (как в «Любимце»), к познанию худшего варианта собственного города (как в «Перпендикулярном мире»).  А  достичь подобного развития науки ученые могут сделать и в реальности. То есть, в таких произведениях прослеживается установка на достоверность, ведь  события  разворачиваются не в каком-то вымышленном месте, а в России, и город Великий Гусляр имеет реального прототипа - Великий Устюг. В «Перпендикулярном мире» события разворачиваются в пределах одного города – Великого Гусляра. И у Булычёва этот город мы воспринимаем как замкнутое пространство, отгороженные от внешнего мира. Пупыкин правит незаконно в своём городе. Но внешний мир не знает о реальной ситуации в городе, что мы и рассмотрели в предыдущей главе.

    В «Любимце» действия происходят в  пределах России. Но нам известно, что  порабощена вся планета. Охватывается огромное пространство. Наш герой  побывал в Москве и в других местах Центральной части, но города землян  пришли в запустение: пришельцы построили свои города, которые имеют свои очертания: серые кубы – дома спонсоров; сизые, врытые в землю купола – их базы. Но в начале повествования сообщаются сведения из Симферополя. Эти местности посещаются героем на пути к долгожданной свободе. Некоторые из них К. Булычёв описывает бегло, в некоторые углубляется. Но везде  сведения  емкие, точные, читатель  узнает  о  последствиях прилёта гуманоидов всё более шокирующие сведения.

    Наблюдается связь между пространством и  временем.

    События  в «Перпендикулярном мире» занимают сутки. Но за это время герой успевает разобраться в тамошнем устройстве власти, помочь возродиться как человеку своему двойнику и соседу Грубину, спасти профессора Минца от принудотдыха, выполнить цель путешествия (получить формулы антигравитации).

    В романе «Любимец» на повествование  о возрождении личности в любимце  Тиме понадобилось больше времени –  события проходят примерно в полтора  – два года.

    Таким образом, часто место действия -  планета  Земля.

    Пространственно-временная организация взаимосвязана с сюжетом. Фантастические произведения Кира Булычёва в большей степени остаются приключенческими. Приключенческий герой экстравертен, это человек пространства.  Для фантастических повествований писателя характерен  приключенческий сюжет, включающий в  себя  традиционные его элементы:  путешествия, поиски, необычные  происшествия,  исключительные ситуации. И, конечно,  путешествия  влияют  на  пространственно-временную организацию.  Так,  в  «Перпендикулярном мире» фабула строится на описании путешествия главного героя в параллельный мир, т.е. время не меняется, происходит смена пространства, пусть и в чём-то идентичного реальному миру героя. В «Любимце» фабула также строится на описании путешествия главного героя уже со спутниками (чаще это - Ирка, Сеня, Ползун) по территории захваченной России. Здесь происходит смена и времени, и пространства.

    Лишь  изредка Булычёв указывает точную дату событию. Разница у писателя между датой написания произведения и датой, когда  происходят события, в «Любимце» велика – в сто лет; в «Перпендикулярном мире» - также не ближайшее будущее: теория о существовании параллельных миров современной нам науке пока на стадии теории.  Но первое появление спонсоров на Земле произошло в наши дни. И за сто лет они изменили нашу землю до неузнаваемости. И тема (существование инопланетного разума) фантастом выбрана не случайно – существует множество догадок, иногда подтверждённых наукой, о жизни вне Земли. Так как реальность не отвечала потребностям людей  (напомним, что произведение написаны в 1990-е гг.), пришло время задуматься и о возможном будущем – возможно рабстве человечества. Хотя, как уже говорилось, сюжет романа «Любимец» - аллегорический способ показать отношение человека к домашним животным.