Художественный мир Древней Эллады

    Храм  Афины Афайи на острове Эгина  был центром большого святилища. О нимфе Афайе упоминает в  гимне Артемиде поэт Каллимах. На возвышенном месте острова Эгина нимфе воздвигли окруженное стенами святилище, а в 490 году здесь выстроили дорический храм Афины Афайи из местного известняка, со стенами, покрытыми мраморной штукатуркой, фронтонами и симой из паросского мрамора.

    Прославленным сооружением второй четверти V века до н. э. был созданный зодчим Либоном из Элиды храм Зевса в святилище Олимпии. Архитектор выстроил его из известняка, покрытого затем мраморной штукатуркой, но, как и в эгинском храме, скульптуры фронтонов, а также метопы и черепица, по сообщению Павсания, были мраморными.

    Строители богато украсили храм Зевса. Раскраска  архитектурных деталей, скульптуры фронтонов, рельефы метоп, мозаика на полу делали его выдающимся памятником искусства. Статуя Зевса для целлы, исполненная Фидием из золота и слоновой кости, к сожалению, не дошла до нашего времени и лишь изображения на монетах могут дать представление о произведении, воспетом многими поэтами Эллады, в том числе Филиппом, писавшим:

    "Бог  ли на землю сошел и явил  тебе, Фидий, свой образ, 
Или на небо ты сам, бога чтоб видеть, взошел?".

    Плохо сохранившийся храм Зевса не может  сейчас дать представление о том, как выглядел раннеклассический  периптер. Это лучше видно на примере  храма Геры в Пестуме, построенном из кристаллического известняка золотистого цвета, где нашли выражение новые черты классического искусства (илл. 44).

    Если  в архаических храмах колонны  казались набухшими и сочными, то теперь они плотные, подобранные. Как внутренняя подтянутость, дисциплинированность и собранность отличают статуи юношей этого времени, так и в памятниках зодчества звучат новые чувства. Сглаживаются контрасты и противопоставления несомых и несущих частей. Соотношения между формами становятся более естественными и гармоничными.

    В классическую эпоху особенно расширились  и процветали святилища Зевса  в Олимпии и Аполлона в Дельфах. Олимпия расположена на юге Греции, где около слияния рек Алфея  и Кладея, близ невысокой горы Кронос, раскинули свои ветви оливы и платаны рощи Альтис. Храм Зевса высился в центре святилища, у склона Кроноса находились сокровищницы и архаический храм Геры, возле которого шел путь на стадион. Сокровищницы были выстроены в ряд, как и здания в архаических комплексах Селинунта и Пестума. Примечательно, что, в отличие от других святилищ, разрешение строить здесь сокровищницы было дано только дорическим полисам. Более того, до завоевания Македонией в архитектуре Олимпии предпочитался дорический ордер.

    Перед входом в святилище находился пританей - зал для торжественных обедов и пиров, а в ограде Альтиса - храмы Геры и Зевса и неподалеку бронзовые статуи, изваянные на средства провинившихся или струсивших перед состязанием атлетов. Южнее стояла гробница героя Элиды Пелопса - курган с оградой и портиком. Восточнее - где давали предсказания жрецы - алтарь Зевса, с каждым годом становившийся все выше от непрерывных жертвоприношений. Далее тянулся семь раз отражавший звук портик Эхо, в тени которого близ агоры, украшенной статуями, отдыхали паломники. Известно местоположение теотоколейона - здания с кельями для жрецов. Нашли археологи мастерскую Фидия, леонидайон, в котором останавливались почетные гости, и булевтерий - зал заседаний олимпийского совета.

    Не  менее почиталось греками святилище в Дельфах, где находился оракул Аполлона, сообщавший мнение бога о том или ином задуманном людьми предприятии, а раньше жил изгнанный олимпийцем Пифон - чудовище, олицетворен-ное с тьмой или злом, побежденными светом и добром - Аполлоном. Жрица Пифия, сидевшая над дурманящими парами, выходившими из расщелины скалы, бормотала слова, которые жрецы сообщали паломнику. Здесь же находился Омфалос-священный камень, считавшийся центром земли: по преданию, Зевс, определяя его, выпустил двух орлов, и они слетелись к этому месту.

    Природа святилища, расположенного на небольшой  террасе у склонов скал Федриад, волнует соседством отвесных круч и  глубоких пропастей. В ансамбле Дельф, в отличие от гармоничной, спокойной  Олимпии, везде и во всем контрасты: голых скал и зеленеющих оливковыми рощами долин, дикой природы и гармонических построек, огромного храма Аполлона и маленьких сокровищниц. Священный участок был обнесен оградой и имел главный вход с юга-востока. Влагой прохладного Кастальского ключа у входа в Дельфы омывались, чтобы очиститься от грехов, те, кто шел в святилище.

    В Дельфах, как сообщает Павсаний, стояло много изваяний. При входе можно  было видеть статуи Аполлона, богини Победы и героев, дары спартанцев и афинян, посвящения богу после марафонской  битвы, дары аргоссцев. Были здесь и работы прославленных мастеров Эллады, в том числе Фидия. Путники проходили мимо сокровищниц, сменявших одна другую, видели богато украшенную рельефами и орнаментами архаическую сокровищницу сифносцев, перед входом в которую стояли статуи девушек-кариатиды, заменявшие колонны, и строгую по формам раннеклассическую сокровищницу афинян. Затем перед паломниками открывался вид на величественный храм Аполлона. Значительно выше располагался театр и далее - стадион. Те качества, что отчетливо проступали в строгих и четких пропорциях архитектурных сооружений начала V века до н. э. и которые принято именовать классическими, проявили себя и в греческой скульптуре этого времени.

    Ранняя  классика. Декоративная скульптура

    Фронтоны  храма Афины Афайи на Эгине возникли на рубеже архаики и классики. На них изображалась борьба греков и троянцев. Восточный фронтон был посвящен первому походу на Трою, западный - второму, в котором участвовали жители Эгины. Греки, умея сохранять злободневность в искусстве, часто отвлекались от современных им событий и обращались к легендарным сказаниям, придавая особенную поэтичность произведениям. Не исключено, что ваятели использовали этот сюжет, стремясь показать, что победа над персами возможна, как и над Троей. Торжественность мраморных изваяний эгинского фронтона созвучна возвышенности поэзии Эсхила, принимавшего участие в греко-персидских войнах:

    "И  ночь прошла. Стояло войско эллинов 
Не сдвинувшись, о бегстве не помысливши. 
Когда ж промчался в небе белоконный день 
И даль зажег сияньем ослепительным, 
Над морем загремела песня эллинов, 
Запев отважный, и стократным отгулом 
Отозвались уступы побережных скал".

    Хотя  от старых принципов сохранилась  симметрия композиции, но условность архаического искусства в эгинских фронтонах начинает преодолеваться: создаются круглые скульптуры, исчезает скованность в изображении человека, фигуры объединены одним действием, совершеннее показывается движение, более свободное и естественное.

    Треугольное поле фронтона над шестиколонным западным портиком было заполнено двенадцатью сражающимися воинами с изваянием Афины в центре. Здесь нет разновеликости статуй, свойственной архаике, нет и плоскостности фигур. Воинов, расположенных ближе к краям, мастер показывает опустившимися на колени.

    Композицию  фланкируют лежащие в сложных  и неудобных позах гоплиты. Они  повернуты лицами к зрителю и как бы демонстрируют мужество и героическую смерть (илл. 45). Величавая и строгая Афина, вооруженная щитом и копьем, защищает павшего грека. Она выступает здесь такой, какой описана Гомером в пятой песне "Илиады".

    В фигуре лучника в шлеме, очевидно виновника войны Париса, показанного  щеголеватым и нарядным, как в описаниях Гомера, заметна архаическая жесткость движения и орнаментальность контура. В лицах воинов западного фронтона выступают еще черты условности, в частности архаические улыбки.

    Скульптуры  восточного фронтона менее архаичны, чем западного. Это объясняется  тем, что, разбитые молнией или персами, первые статуи были заменены позднее новыми, но отличными от прежних, также найденных археологами вблизи храма. При сравнении изваяний первого и второго восточного фронтонов заметны изменения, происшедшие за эти годы в искусстве.

    К произведениям раннего восточного фронтона относится голова, возможно Афины, в шлеме. Припухлость щек, условная улыбка, миндалевидные глаза, орнаментальная трактовка волос над лбом, резкие переходы от скул к подбородку и от лба к впадинам глаз свидетельствуют о традициях архаического искусства. Иначе выглядит голова Афины позднего восточного фронтона. Наивный, удивленный взгляд сменяется спокойным, уверенным. Пропадает резкая улыбка, овал лица становится плавным, красиво сложенные губы - более сочными, глаза не такими узкими и изогнутыми, как ранее, но овальными. Отказывается мастер и от декоративизма архаики - орнаментальной трактовки волос.

    Воины восточного фронтона показаны в сложных  положениях. Сопротивляющиеся изображены в некоторых случаях почти  опрокинутыми на спину или чудом держатся на ногах. После долгого периода, когда принято было показывать фигуры неподвижными, у мастера будто прорвалось желание представить воинов в быстрых движениях. Но на первых порах это получилось еще во многом наивно, слишком подчеркнуто, намеренно резко.

    Стоя  на одном колене, Геракл натягивает тетиву лука и прицеливается во врага. В мастерской постановке фигуры нет  узорочья контура архаического Париса западного фронтона: необходимое  для боя положение тела оказывается  естественным и потому красивым (илл. 46).

    В угловом изваянии павшего воина  с западного фронтона подчеркнут был сложный повтор согнутых в  коленях ног, а также рук, как  дань орнаментальности, присущей архаике. В изображении на восточном фронтоне слабеющего углового воина, с трудом опирающегося на щит, мастеру важнее передать реальное страдание. Возвышенность чувств выражена в пластике здесь с такой же силой, как и в строках поэтических эпитафий:

    "Славных  покрыла земля - тех, которые вместе с тобою 
Умерли здесь, Леонид, мощной Лаконики царь! 
Множество стрел и коней быстроногих стремительный натиск 
В этом сраженье пришлось выдержать им от мидян".

    Возросшая реальность изображения на втором восточном  фронтоне вызвала некоторые изменения и в его композиции, где на таком же по размерам пространстве помещалось теперь на два воина меньше. Фигурам раннеклассическим нужно больше простора, чтобы свободнее двигаться. Скульптор освобождает здесь место для персонажей, подобно вазописцу Андокиду, создававшему краснофигурные росписи с меньшим числом действующих лиц, нежели в чернофигурной технике. Если мастер архаического западного фронтона стремился, чтобы композиция прежде всего воспринималась издали красивым декоративным узором, то для скульптора раннеклассического восточного важнее красота жизненности и естественность фигур и их движений. На смену условности пришла конкретность. В этом завоевание классики и смысл перехода к новым формам, выразившегося в эгинских скульптурах, оказавшихся на вершине водораздела, разделявшего архаическое и классическое восприятие мира.

    Во  второй четверти V века до н. э. в искусстве  Греции происходят значительные изменения. О них свидетельствуют мраморные статуи фронтонов храма Зевса в Олимпии. В торжественной и сдержанной восточной композиции изображен момент перед состязанием героя Пелопса и царя Эномая. Рядом с величавым Зевсом показаны соперники, далее - лирические женские образы. По бокам - колесницы и лошади, возничие, прорицатель, мальчик. Некоторые фигуры представлены в сложных позах, на одном колене, в неудобном, будто промежуточном положении между покоем и действием. В углах фронтона более статичные полулежащие фигуры - олицетворения олимпийских рек Кладея и Алфея, персонифицированных в изваяниях и воспринимающихся как своеобразный пейзаж в пластике.

    В композиции выступает свойственный скульптуре ранней классики красноречивый  язык жестов и поз. Поворот головы Зевса убеждает в том, что победителем  будет стоящий под его взором сосредоточенный и задумавшийся Пелопс, а не подбоченившийся и самоуверенный Эномай. В тему торжественного настроения вплетаются ноты настороженности, предчувствия неожиданной беды: Гипподамия пригорюнилась, печален жрец-прорицатель.

    В размещении фигур западного фронтона, где возле Аполлона изображены борющиеся с кентаврами греки, больше динамики, меньше торжественности. Античный поэт Овидий рассказывает о бесчинствах кентавра Эврита и других "тучеродных зверей" на свадьбе Пирифоя:

    "С  Гипподамией свой брак справлял  Пирифой Иксионов. 
Вот тучеродных зверей - лишь столы порасставлены были - 
Он приглашает возлечь в затененной дубравной пещере... 
Вдруг замешался весь пир, столы опрокинуты. Силой 
Схвачена за волоса молодая супружница. 
Эврит Гипподамию влачит, другие - которых желали 
Или могли захватить".

    Затишью восточного фронтона противостоит взволнованность  чувств западного. Все здесь в  движении и борьбе. Полный колоссального  напряжения Аполлон спокоен лишь внешне. Персонажи распределены на группы по три и две фигуры. В  одной из них женщина, которой помогает грек, борется со схватившим ее кентавром. Несмотря на заметное вблизи огромное напряжение каждого персонажа, динамичность в группах из трех фигур уравновешена и общая композиция отдельных групп и всего фронтона гармонична (илл. 48). Подлинно классические образы, внутренне эмоциональные и страстные, внешне сохраняют возвышенное спокойствие.