Допрос свидетеля и потерпевшего

      Если  при анализе вербальной и невербальной информации следователь пришел к выводу, что лицо дает ложные показания, тогда перед ним возникает вполне естественный и закономерный вопрос: как разоблачить лицо, дающее ложные показания?

      В обширной литературе по юридической  психологии, криминалистике описано  достаточно большое количество разнообразных  психологических приёмов, используемых при разоблачении лжесвидетелей.

      Правомерен  любой тактический приём психического воздействия, если он не направлен на вымогательство признания, не связан с нарушением норм нравственности, прямой ложью, подавлением воли подследственного лица. Кратко остановимся на некоторых приёмах и методах разоблачения лжесвидетельства¹⁴³.

      Метод повторного допроса или повторной постановки вопросов, но уже в несколько ином контексте, по сравнению с теми, которые уже ставились, рассчитан на не очень прочную память допрашиваемого, который, дав однажды ложные показания, стремится придерживаться их и в дальнейшем. Однако, запамятовав отдельные детали из своего вымысла, допускает противоречия с раннее сообщёнными сведениями. Нельзя судить о правдивости или о неправдивости лишь по эмоциональным проявлениям допрашиваемого – заиканию, покраснению, дрожанию конечностей. Не являются индикатором противодействия и различные колебания, сомнения «лжец всегда стоит на своём, а правдивец под конец начинает обыкновенно путаться, смущённый возникшими сомнениями в правде своих слов». И тем не менее полученные в ходе повторного допроса расхождения в показаниях допрошенного лица позволяют обратить на него более пристальное внимание следователя, побуждая последнего активнее заняться поиском ответа: почему данный субъект даёт противоречивые показания, тем более в каких – то даже и не столь существенных деталях? Давно подмечено (и не без оснований), что маленькая ложь всегда рождает большие подозрения¹⁴⁴.

      Группа  методов, создающих искаженное представление  об осведомлённости следователя  объединяет большое количество разнообразных  приёмов, с помощью которых демонстрируется повышенная осведомлённость, профессиональная уверенность следователя в раскрытии преступления, доскональное изучение им обстоятельств дела. К ним можно отнести прежде всего приёмы чисто поведенческого характера (уверенная манера держать себя и задавать вопросы, тон, которым ставятся эти вопросы, выжидательные, многозначительные паузы, перемежающие речь, улыбки, выражающие сомнения относительно того, о чём говорит лжесвидетель, прямоё, открытый взгляд, соответствующие мимические реакции, уместная жестикуляция и пр.). Следователь может использовать данные о личности обвиняемого (подозреваемого), деталях его поведения накануне совершения преступления, его связях, демонстрацию предметов, ассоциирующихся у обвиняемого (подозреваемого) с совершённым преступлением. Последовательность предъявления доказательств должна демонстрировать осведомлённость следователя о последовательности преступных действий обвиняемого (подозреваемого).

      Однако, как совершённо справедливо подчёркивает Г. Г. Доспулов, используемая следователем информация должна быть абсолютно точной. Иначе, сообщив допрашиваемому неверные сведения, следователь рискует показать свою неосведомлённость и только лишь укрепит решимость допрашиваемого продолжать давать ложные показания¹⁴⁵.

      В качестве приёма, создающего преувеличенное представление об осведомлённости следователя, может быть использованное и заранее продуманное размещение на его рабочем столе, в других местах служебного кабинета (в зоне видимости) различного рода документов, таблиц, вещественных доказательств, изъятых с места происшествия, во время обыска и т.д.

      Суть  метода постановки косвенных вопросов, именуемого некоторыми авторами методом  «косвенного допроса», состоит в  том, что допрашиваемому ставятся вопросы, имеющие второстепенное для него значение, но, отвечая на них, он вынужден сообщить именно те сведения, ради которых и были поставлены эти «второстепенные» вопросы.

      Как пишет А. Р. Ратинов, «интересующие  следователя вопросы задаются без  всяких акцентов, в будничном, даже небрежном тоне, чтобы не подчёркивать их особого значения. При этом используются различные отвлекающие приёмы, при помощи которых переключается внимание допрашиваемого с тех обстоятельств, которые подлежат выяснению, нарочито выделяются несущественные моменты, создаётся видимость того, что в них и заключён весь смысл допроса»¹⁴⁶.

      Использование тактических возможностей процессуального  правила "свободного рассказа"¹⁴⁷.

      В соответствии с ч.5 ст.158 УПК РФ допрос по существу дела начинается предложением свидетелю рассказать все ему известное об обстоятельствах, в связи с которыми он вызван на допрос. Не следует идти на поводу у некоторых допрашиваемых, которые нередко просят следователя задавать им вопросы, так как не знают, о чем говорить.

      Выслушивая  свободный рассказ, можно составить более полное представление о психологическом складе допрашиваемого, а также о том, намерен ли он показывать правду или предпочитает уклоняться от нее. При этом нужно учитывать и такое немаловажное обстоятельство: допрашиваемый, свободно рассказывая все, что ему известно по делу, иногда по своей инициативе может изложить обстоятельства, о которых следователь не спросил бы его, не предполагая, что оно известно допрашиваемому, а последний предпочел бы умолчать о них. Опыт подсказывает, что если допрашиваемый хотя и решил лгать, то в свободном рассказе он все-таки реже уклоняется от правды, чем в ответах на вопросы, где все его внимание мобилизуется на заданном вопросе.¹⁴⁸

      При производстве допроса по нескольким эпизодам можно выслушать свободный рассказ по всему делу, а затем продолжить допрос по каждому эпизоду в отдельности. Во время свободного рассказа не следует перебивать допрашиваемого без особой нужды или торопить его, а необходимо вникать в показания, делать заметки для последующих вопросов и для протокола.

      Некоторые юристы считают, что свидетель и  потерпевший могут показывать только об известных им фактах, а не о  своих выводах и суждениях. С  этим нельзя согласиться, не говоря уже  о том, что иногда трудно отделить сведения о фактах от выводов и суждений. Нужно следить только за тем, чтобы допрашиваемый, высказывая свой взгляд, суждение, указывал, на чем они основаны, и последнее оказывается особо ценным¹⁴⁹.

      Предъявление  изобличающих доказательств допрашиваемому широко применяется в: допущение легенды; немедленном пресечение лжи; отвлечение внимания для получения правдивых показаний об отдельных обстоятельствах расследуемого события следователь усыпляет «бдительность» допрашиваемого; внезапной постановке вопросов; приеме прерывания допроса; смене при повторных допросах последовательности задаваемых вопросов, выяснение их вразбивку; предложение допрашиваемому повторить рассказ в иной последовательности, если возникло предположение, что показания предварительно заучены; при расследовании многоэпизодного уголовного дела начать допрос с эпизода, участие допрашиваемого в совершении которого подтверждается максимальным количеством доказательств; использование противоречий между различными фактами, сообщаемыми допрашиваемым, или между его показаниями и установленными следствием фактами; выяснение контрольных данных, позволяющих проверить сообщаемые сведения; применение звукозаписи и видеосъемки, помогающих не только опровергнуть возможное последующее заявление о неправильности протоколирования показаний, но и оказывающие сдерживающее влияние при появлении установки на отказ от правдивых показаний или на их изменение; постановка вопросов от общего к частному, что затрудняет допрашиваемому возможность воспроизводить заранее подготовленные ложные показания; использование смены темпа допроса; использование разного рода негативных обстоятельств, выявленных в процессе предшествующих следственных действий или данного допроса (сообщение допрашиваемым сведений, явно противоречащих известным фактам или возможностям человека, и т.д.)¹⁵⁰.

      Довольно действенным приемом является метод устранение мотивов неправдивых показаний.

      Иногда  используется и прием стимулирование положительных качеств допрашиваемого свидетеля и потерпевшего¹⁵¹. Так, дача свидетелем и потерпевшим показаний является его гражданским долгом. Поэтому, если в его показаниях обнаружены неискренность, желание утаить или извратить те или иные обстоятельства, то, зная положительные качества допрашиваемого и стремясь получить от него правдивые показания, целесообразно делать упор не на его ответственность за уклонение от дачи показаний и за ложные показания, а на стимулирование этих положительных качеств.

      Отдельно  хотелось бы сказать о допустимости тех или иных приемов при допросе, поскольку  в литературе нет более или менее исчерпывающего разграничения тех психических свойств (качеств) и состояний, использование которых, с одной стороны, допустимо при допросе, а с другой, противоречит нравственным требованиям. Необходим четкий критерий допустимости использования при допросе тех ми иных психических свойств (качеств) и состояний допрашиваемого.

      Однако  нельзя однозначно решать, что использование  таких-то психических свойств (качеств) и состояний допрашиваемого допустимо при допросе, а таких-то – нет¹⁵². Например, не вызывает сомнений недопустимость использования при допросе низменных побуждений (чувств, качеств) допрашиваемого, таких, как месть и стяжательство, жадность и корыстолюбие, эгоизм и зависть и т. п. В то же время указанные нежелательные свойства (качества) допрашиваемого (равно как и месть с его стороны) нельзя рассматривать лишь в плане низменных побуждений.

      Так, слово «месть» означает «намеренное причинение зла, неприятностей с целью отплатить за оскорбление, обиду или страдания».¹⁵³ Значит, месть не всегда аморальна. Например, вполне естественно, что одним из мотивов (возможно и решающим), побудивших потерпевшую от изнасилования обратиться в правоохранительные органы, будет стремление отомстить своему обидчику за те страдания, которые она испытала в результате надругательства над ее честью и достоинством. По делам о преступлениях против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности потерпевшие при даче показании зачастую руководствуются именно таким чувством мести. Однако при оценке показаний потерпевшего следователь должен учитывать, что они могут быть тенденциозными и необъективными.

      Следователь нередко сталкивается с проявлением  подобной мести также со стороны  родных и близких обвиняемого, допрашиваемых  в качестве свидетелей. Например, при расследовании уголовного дела о крупном хищении государственного имущества следователь установил, что организатор преступной группы — директор ресторана П. вел аморальный образ жизни, сожительствовал одновременно с несколькими женщинами, в том числе и с буфетчицей ресторана Марией К. В деле имелись изъятые при обыске на работе фотографии П. в обществе Марии К. и других женщин. Следователь, зная, что жена П. ревновала мужа к К. и подозревала его в неверности, решил использовать это обстоятельство при определении тактики ее допроса. Перед тем, как вызвать жену П. на допрос (ранее она отрицала свою осведомленность о преступной деятельности мужа), следователь разложил па письменном столе изъятые у П. фотографии. Увидев их, жена П. действительно сообщила о фактах хищений, известных ей¹⁵⁴.

      Видимо, применяя этот прием, следователь прежде всего рассчитывал на пробуждение у свидетельницы чувства женской гордости, самосознания и человеческого достоинства, попранных неверным мужем и отцом ее детей. Однако не следует исключать и то, что одним из решающих мотивов, побудивших женщину дать правдивые показания, было именно чувство мести по отношению к мужу.

      В завершении рассмотрения тактических  приемов допроса свидетеля и  потерпевшего хотелось бы отметить, что применяя те или иные тактические приемы допроса, следователю необходимо быть очень осторожным, так как при неумелом их применении можно незаметно перейти черту, за которой оканчивается помощь допрашиваемому в восстановлении действительной картины расследуемого события и было обозначено основной задачей следователя при допросе свидетелей и потерпевших, и начинается внушение, «подсказки», наводящие вопросы, что абсолютно недопустимо. Заслуга следователя и его мастерство заключаются не в том, чтобы используя недопустимые приемы, вытащить из свидетеля или потерпевшего нужные сведения, а том, чтобы преодолеть установку на ложь и добиться правдивых показаний. Разумеется, если допрашиваемый свидетель или потерпевший упорно продолжает давать ложные показания, то не только можно, но и нужно привлечь его в установленном порядке к уголовной ответственности. 

   2.3. Тактические особенности  допроса несовершеннолетних  свидетелей и потерпевших

      Тактика допроса  несовершеннолетних свидетелей и потерпевших  в значительной степени обусловлена  особенностями их психики (повышенной внушаемостью и самовнушаемостью, склонностью к фантазированию, высокой эмоциональностью, неустойчивостью поведения и т. п.), незначительным или совсем отсутствующим жизненным опытом, что нередко приводит к неправильной оценке ими расследуемого события в целом или отдельных его элементов¹⁵⁵.

      В зависимости от принадлежности к  той или иной возрастной группе несовершеннолетние по характеру и степени выраженности психических процессов значительно отличаются друг от друга. Несовершеннолетие охватывает достаточно большой временной промежуток, внутри которого можно выделить различные периоды развития детей и подростков, характеризующиеся «неодинаковой степенью доступности явлений внешнего мира для их восприятия, различной степенью сознательности и различными особенностями протекающих у них психических процессов»¹⁵⁶.

      От  этого, в свою очередь, зависит способность воспроизводить в процессе допроса воспринятое ранее. Не вызывает сомнений, что эта способность будет различной у пятилетнего ребёнка и у пятнадцатилетнего подростка. Однако чёткого, детально разработанного и принятого всеми криминалистами деления рассматриваемой категории лиц на возрастные группы до сих пор нет. Соответственно, не только в теории, но и на практике зачастую не проводится какого-либо разграничения тактических приёмов, применяемых к несовершеннолетним свидетелям и потерпевшим разного возраста (об этом заявили 12,7 % опрошенных в ходе проведённого автором анкетирования; ещё 42 % затруднились ответить на поставленный вопрос). Получается, что из-за недостаточного освещения означенной проблемы в специальной литературе практическим работникам подчас не остаётся ничего иного, как использовать рекомендации, справедливые в отношении одной возрастной группы, при допросе представителей других возрастных групп, для которых они во многом непригодны.