Экономические реформы 1987—1990 годов

Третью группу исследователей, развивающих идеи западного нео-институционализма в России, образуют преподаватели экономических высших учебных заведений, представители специализированных кафедр. Российский «кафедральный нео-институционализм» представляет собой, прежде всего, изложение его в учебных курсах и  учебниках, а также предложение в качестве  методологии для проведения конкретных экономических исследований (см. работы А. Шаститко, А. Олейника, Р.Нуреева и др.). Популяризация идей нео-институционализма в данном случае означает негласное принятие нашими учеными  адекватности традиционной микроэкономической теории для объяснения российской реальности. В данном случае акцент делается на обучении основам и понятиям нео-институциональной теории. Неоправданно мало внимания при этом уделяется методологическим вопросам о границах ее применения в современной России. Как и в первом случае, в поле зрения таких исследований попадают, прежде всего, новые явления в экономической жизни современной России. 

Это ограничение  стремятся преодолеть представители четвертой фокус-группы, которые применяют идеи нео-институционализма в прикладных исследованиях  российской экономики. Такой  подход активно разрабатывается В.Л. Тамбовцевым в ряде его работ. Плодотворным оказывается применение институционального подхода к анализу проблем трансформации крупнейших секторов народного хозяйства России, свидетельством чему являются известные работы новосибирского экономиста В.А. Крюкова о развитии нефтегазового сектора. В этих случаях применение нового подхода позволяет получать или «методологически  сопровождать» интересные результаты конкретных работ, имеющих не только теоретическое, но и прикладное значение. 

Для всех четырех  фокус-групп, адаптирующих заимствованные понятия нео-инстиционализма в своих исследованиях, можно выделить две  общие черты. Первая – методологическая. Вслед за зарубежными нео-институционалистами, отечественные исследователи рассматривают институты как внешний по отношению к экономике набор правил, выполняющих для нее функцию ограничений. Институты, реализуя свои координационные функции, рассматриваются ими как условия (или препятствия) для создания взаимовыгодного обмена, как рамки экономической деятельности.  Нео-институционализм для большинства его российских последователей не означает нового «институционального видения» устройства самой экономики.   Вторая общая черта – содержательная. Применение нового подхода позволяет изучать в основном либо адаптацию новых экономических форм, либо фиксировать отклонения, парадоксы, аномалии (с точки зрения данного подхода) в хозяйственном развитии нашей страны. Зарубежный нео-институционализм не дает достаточных средств, чтобы полно и всеобъемлюще исследовать основные «несущие» институциональные структуры российского хозяйства, обеспечивающие – вопреки внутренним сложностям и внешним воздействиям  - воспроизводство и развитие экономики. 

 Таким образом,  спроектированные на основе положений  западного нео-институционализма   исследовательские схемы не позволяют,  на наш взгляд,  в полной мере анализировать те составляющие эволюции российского общества, которые связаны с развертыванием сложившихся, исторически присущих стране институтов.  «На линии огня» отечественных нео-институционалистов оказываются «пустые города», и чем дальше они стремятся объяснять российские реалии чуждыми концепциями, тем менее они оказываются услышанными.   

Другое крыло  современного институционализма в  России представлено учеными, базирующими  свои исследования на социологическом  и историческом подходе. При этом объектом изучения выступает отечественная история, в том числе новейшая. Такого рода институционализм полагает развитие институциональных идей в обществоведении России как исторически присущий нашей науке и практике процесс, имеющий собственную основу. Эта точка зрения представлена в фундаментальном 2-хтомном труде  «Институционализм в российской экономической мысли», , подготовленном учеными Волгоградского университета О. В. Иншаковым и Д. П. Фроловым[28]. Конечно, порой представленные в книге попытки выстроить всю историю социально-экономической теории и практики российского государства под линейку институционализма представляются некоторой натяжкой. Например,  утверждение о том, что  «институциональные идеи, бесспорно… бытовали и у восточных славян, ставших прародителями русского народа»[29],  воспринимаются как смешение «истории людей и истории идей». В то же время взятая как единое целое, работа, в которой проанализировано почти  полторы тысячи работ и авторов на предмет присутствия в них хотя бы в зародышевом виде тех идей, которые в дальнейшем составили  основу или само содержание российского  институционализма, выглядит весьма убедительной. При этом выполненный анализ работ российских ученых всех поколений носит глубокий, бережный и созидательный характер.   

Например, чрезвычайно  интересной  выглядит  реконструкция  по вычленению институционального анализа  в работах советских политэкономов. Так, в работах Л. И. Абалкина, относящихся еще к советскому периоду,  авторы упомянутого труда  находят следующие признаки институционального подхода к анализу общественной практики. Они отмечают, что Л. И. Абалкин «фактически вводил в свою концепцию хозяйственного механизма некоторые институциональные элементы (например, роль конкретных форм институциональной организации, специфика принятия решений хозяйственными субъектами, правовых норм, принятых в данном обществе, менталитета и др.), отражавшие специфический характер хозяйственной системы государственно-монополистического социализма»[30]. При этом экономические институты, согласно Л.И. Абалкину, выступают интегральным звеном экономического базиса общества. В процессе их включения в предмет политэкономического анализа "происходит абстрагирование от надстроечных сторон или аспектов в их деятельности, вычленение их базисного содержания и функций". По его мнению, через использование категории "институт" возможно полное и адекватное реальности раскрытие многомерности производственных отношений. При этом учреждения (институты) предстают как некие " узлы, в которых стягиваются нити (социальных связей. - авт.) в сети производственных отношений"[31].  

Категория организационно-экономических  отношений, введенная Л. И. Абалкиным  в его работе «Диалектика социалистической экономики»[32], и ее анализ представляют собой одну из первых попыток встроить в понятийный аппарат  политической экономии социализма  институциональные отношения. Фиксируя их «положение» на стыке известных категорий производительных сил и производственных отношений, автор тем самым «эзоповым языком» подчеркивал недостаточность существующих методологических рамок для анализа реально происходящих в советской экономике процессов. Сложная внутренняя структура этих отношений была автором лишь намечена в тот период, но уже в этой классификации «первого приближения», как она названа в работе,  разделены социальные и хозяйственные отношения, с одной стороны, и организации - с другой. Много лет спустя такое разделение,  предложенное и тщательно рассмотренное нобелевским лауреатом по экономике Д. Нортом, было воспринято в мировой науке как революционный прорыв в понимании институциональной структуры.  
 

Наряду с политической экономией, с 1980 х гг. институциональный  подход становится представленным у  нас в стране и в  рамках марксистской социологии. Его образцом можно считать социологический институционализм Новосибирской экономико-социологической школы (НЭСШ), возглавляемой академиком Татьяной Ивановной Заславской[33]. Если для многих  эконом-социологов, как отмечалось ранее,  характерен отказ от структуралистских аналитических схем, то в НЭСШ именно этот структуралистский подход  получил свое развитие. Он выражается в анализе общества как социальной системы, изучении регулирующих  его развитие институциональных механизмов, исследование специфики российского общества на основе категориального аппарата общих институциональных теорий. В то время как некоторые  зарубежные ученые полагают, например, что «экономическая теория – это универсальная грамматика общественной науки»[34], социологический институционализм Новосибирской школы, наоборот, выводит законы экономики из законов общественного целого. Методологически социологический институционализм Новосибирской школы тяготеет  скорее к старым институционалистам (Т. Веблен,  К. Менгер и др.), хотя и произрастает из собственных корней. Нынешние концептуальные и теоретические  схемы институционального анализа макро-уровня  - естественное  развитие известных работ Т.И. Заславской по методологии системного исследования социальных объектов  и  содержащихся в трудах  Т. И. Заславской и Р. В. Рывкиной положений о сущности социальных механизмов развития экономики и общества, внутренним, глубинным элементом которых являются институты[35]. 

Особенностью  социологического институционализма, как и понимания институтов в  традиции политической экономии социализма (см. приведенные выше определения институтов Л. И. Абалкина)  является также то, что он означает новое видение общества через призму его институционального устройства. Институты выступают не внешними условиями экономической деятельности, как это полагает микроэкономика, в т.ч. и институциональная, – они образуют самую ее сущность. Экономика рассматривается как система взаимосвязанных хозяйственных институтов, их функционирование и есть функционирование самой экономики[36].  

Таким образом, собственно российский институционализм представляет собой попытку выявления исторически устойчивых присущих России экономических институтов. Здесь рыночные  экономики не рассматриваются как неизбежная альтернатива для всех стран. Стоит задача формулировки таких исследовательских теорий, в которых могут быть представлены и корректно сопоставлены разные типы экономических отношений, имеющие устойчивый характер  и дополняющие друг друга. При этом тип экономики является одновременно и исходным, и производным  для типа общества, в котором эти экономические отношения осуществляются.  

Поэтому нельзя не согласиться с авторами упомянутого  труда Иншакова и Фролова в  том, что «неправомерно отвергать  отечественный институционализм в  его становящемся состоянии к  началу ХХI  века. Равно как едва ли будет правильным некритически перенимать все уже сложившиеся за рубежом теоретические конструкции, полагая их за завершенную истину. Нужно развивать новые оригинальные созидающие идеи, тем более что организационные и информационные основы в экономической науке современной России для этого имеются[37].  

Возвращаясь к  юбилею 

В заключение приведем понимание юбилеев, которое обусловило жанр и содержание данной статьи. На наш взгляд, исконный смысл дошедшего  до наших дней  обычая праздновать юбилеи – отнюдь и даже не столько в том, чтобы чествовать то или иное лицо. У древних евреев, согласно данным Моисею на горе Синае заповедям, юбилейные годы повторялись  каждые 50 лет. В освящаемый год юбилея  для каждого из членов рода восстанавливались утраченные почему-либо ранее права на наследство в родовой собственности или гражданские личные права. Древние римляне, восстановившие столетние юбилеи с 1300 года, придали им смысл поклонения святым мощам первоверховных апостолов, через которое верующие получают «весьма благотворные последствия для своей духовной жизни». Этот исконный смысл юбилейных дат, а именно  – восстановление, своеобразный контроль исполнения традиции и получение новых духовных импульсов от наследия тех, кому посвящен юбилей, – ярко  проявляется в череде юбилеев российских экономистов, пришедшихся на последние годы.  

Эти юбилеи оказываются  весьма актуальными. Благодаря актуальным юбилеям мы сохраняем и обновляем  традицию, соотносим полученные разными  способами научные результаты и получаем «благотворные последствия для своей духовной жизни», что и было одной из задач юбилеев, придуманных и установленных задолго до нас.  

И еще: когда-то Конфуций сказал: «Кто постигает новое, лелея старое, тот может быть учителем». И он же сказал  о своем ученике, что он  «не помогает мне:  в моих речах он всем доволен»[38]. Относясь к ученым старшего поколения как к своим учителям, мы, представители следующего поколения, своим неудовлетворением и попытками самостоятельно развивать полученные от них знания, надеюсь, помогаем своим предшественникам.  
 

ВВЕДЕНИЕ 

Актуальность  проблемы. За истекшее десятилетие  реформирования экономики,в стране произошли радикальные изменения, которые наряду с положительными явлениями (ликвидация товарного дефицита, становление рыночных институтов, развитие предпринимательства) привели к отрицательным явлениям: кризисному состоянию экономики, из которого страна постепенно выходит, разрушению научно-технического потенциала, а также к катастрофическому состоянию социальной сферы. В кризисном состоянии оказалась и отечественная наука, которая после отказа от марксизма все еще находится в состоянии поиска новой парадигмы, путей развития и модели экономической системы.

В последние  два года в стране наметились важнейшие перемены: политическая стабильность сопровождается ростом производства, стало больше уделяться внимания социальной сфере. Это означает, что в стране имеются возможности выхода из затянувшегося кризиса, поставившего экономику на грань катастрофы, перехода от стабилизации к росту, а затем и к возрождению России, которая должна занять соответствующее ей место в мировой экономике. В отечественной истории были примеры, когда радикальные реформы, в относительно короткое время, приводили к экономическому росту, являли миру силу и мощь России (реформы Александра Ш, Витте, Столыпина, НЭП).

Сложность проблемы заключается в том, что в переходный период сложились различные политические партии и научные школы, противоречия между которыми мешают определению  курса реформ, метода их проведения, выбору модели экономического развития, а главное, сводят цель -формирование новой экономической системы средствами - к становлению

4

механизма. Наиболее четко проявляются два направления: за одним стоят представители  научной школы, ориентирующейся на монетаризм, на рекомендации экспертов МВФ, проповедующие переход к капитализму; другая группа ученых (ИЭ РАН, ЦЭМИ РАН и др.) призывают на путь демократического государства с социально-ориентированной экономикой и социальным государством, оговаривая свою позицию необходимостью учета российской специфики, евроазиатское положение страны, состава населения, национальных традиции и пр. В последние годы сформировалось еще одно направление - "нового социализма".