Идеи конкурентной борьбы в трудах западных и российских экономистов

     С этой целью отбор приоритетных направлений для государственного вмешательства должен регулироваться рекомендациями научно-технической и структурной политики. 

     Быстрота  проведения экономических реформ: шоковая  терапия или постепенность?

     До  сих пор идет спор среди исследователей по двум фундаментальным вопросам, возникшим в процессе проведения реформ переходного периода:

     — Что лучше и более доступно было для Восточной Европы — стратегия  высоких или низких темпов проведения реформ?

     — Какие существуют объяснения и компенсации  потерь в результате спада производства, поразившего все страны в начале осуществления реформ?

     Практика  всех стран не дает однозначного ответа. Венгрия, Вьетнам, Словения выбрали  поэтапное и более или менее  постепенное введение рыночных механизмов и отношений, в остальных же посткоммунистических странах, особенно на первых порах, преобладали шоковые методы. Выбор той или иной стратегии определяется политической обстановкой и структурой экономики.

     Однако  для экономик всех стран Восточной  Европы обвальное крушение коммунизма в 1989 г. исключило какую-либо возможность постепенной либерализации цен и торговли в течение ближайших двадцати лет, поскольку было развалено политическое руководство, способное реализовать такой план.

     Следует подчеркнуть, что страны, преуспевшие в проведении замедленных реформ, имеют много общего в своей экономической структуре. Так, в Китае и Вьетнаме двигателем экономического роста является малое предпринимательство, часто на семейной или коллективной основе в сельском хозяйстве и в сфере услуг. Реформирование этого сектора, что обычно является первым шагом в стратегии постепенности, относится к легкой части переходного процесса. После легализации частной экономической деятельности быстро увеличивается предложение со стороны этого сектора экономики, и если его размеры достаточно велики, то он может помочь самортизировать удары в результате дальнейшего реформирования. Даже в странах Восточной Европы сектор малого предпринимательства быстро и позитивно реагировал на его легализацию. Однако на него приходилась значительно меньшая часть хозяйства, чем в Китае и Вьетнаме.

     Скорее  всего выбор вариантов должен подчиняться не столько идеологическим предпочтениям, сколько прагматическим, вытекающим из национальной специфики  той или иной страны. Касаясь преобразований в Польше, директор научно-исследовательского института финансов Т. Колодко анализирует результаты стабилизационных мероприятий в Польше и обращает внимание на их значительные расхождения с целями, намеченными ранее правительством. Речь идет о темпах роста инфляции: намечено 20, в результате — 90%; падение промышленного производства: соответственно — 5 и 23%; снижение валового национального продукта: 3,1 и 18%; уровень безработицы: 2 и 6,1%.

     Иными словами, не только не были решены поставленные задачи, но и то, чего удалось добиться, было достигнуто гораздо большей ценой, чем предполагалось. Падение жизненного уровня и реальной заработной платы также оказалось более резким, чем предполагалось правительством.

     Т. Колодко приходит к выводу, что переход к рыночному хозяйству в определенной степени усиливает дестабилизацию, что хорошо видно по посткоммунистическим странам Центральной и Восточной Европы.

     Колодко задается вопросом: неужели переход  к рыночной экономике неизбежно  требует столь больших затрат, выражающихся в разрушительных процессах в сфере производства и в снижении жизненного уровня населения? Детальный анализ свидетельствует о том, что такие огромные затраты на переход к рыночным институтам и на политику стабилизации не являются неизбежными. Их размеры могут быть значительно меньшими, а достижения значительно большими, если удастся избежать многочисленных ошибок, заключенных в пакете мероприятий по стабилизации, а также явно лишних положений в этом пакете.

     Выполнив  основную задачу достижения текущей стабилизации в денежно-финансововй сфере, "шоковая терапия" исчерпала свое назначение. Конкретный ее результат в восточноевропейских странах выразился в быстром срезании верхнего витка гиперинфляции и вхождении экономики в режим меньшей амплитуды колебаний цен и зарплаты. Опыт стран Восточной Европы говорит о том, что если немедленно не использовать эту завоеванную стартовую позицию для закрепления всех главных компонентов создаваемой, еще очень хрупкой, рыночной инфраструктуры для запуска всех механизмов нормального рыночного хозяйства, то после резкого замедления вновь начинает раскручиваться инфляционная спираль, а выдержать серию шоков уже гораздо труднее, чем один. Поэтому так важно закрепить первые результаты и сделать их необратимыми. Поэтому руководители восточноевропейских стран и оказались перед дилеммой: либо продолжать во "втором раунде" форсировать далее шоковую терапию, срезая безжалостно бюджетные дефициты, закрывая подряд все нерентабельные производства, либо, ужесточая финансовые условия деятельности таких предприятий, постепенно и поэтапно приватизируя их, в большей степени учитывать социальные аспекты. По мнению того же Т. Колодко, проблема "шоковой терапии" или постепенности имеет смысл только в отношении стабилизации и совершенно бессмысленна в отношении системных изменений.

     Но  существует целый ряд других теоретиков, утверждающих, что форсированно-шоковая  либерализация хозяйственной деятельности — это системная, а не стабилизационная мера.

     С точки зрения монетаристов, переход от системы, основанной на командных методах, к косвенной системе управления не может быть проведен путем малых шагов, поскольку социальные силы старой системы достаточно влиятельны и их механизм достаточно эффективен, чтобы абсорбировать эти изменения, свести на нет их результаты и направить хозяйство вспять по старому пути. Иными словами, при быстрых темпах старые экономические структуры не смогут приспособиться и их легче "сломать". По мнению западных специалистов существуют и другие доводы в пользу быстрых перемен: быстрое проведение реформ дешевле обходится обществу, западный капитал, без помощи которого не обойтись, при высоких темпах проведения реформ проникается большим доверием, скорее решается на прямые капиталовложения. Изменение системы предполагает, понятно, синхронизацию во времени элементов старого и нового. К сторонникам последней точки зрения относятся такие эксперты как Ослунд, Буш, Фишер и др., не видевшие необходимости соблюдать какую-либо последовательность в рыночных преобразованиях и призывавшие делать все как можно быстрее, чтобы набрать критическую массу изменений и достичь точки невозврата.

     "Шоковая  терапия" принесла относительный  успех в странах, имевших до  начала реформ достаточно большой  частный сектор в производстве  и торговле. В Польше шоковая терапия довольно быстро подавила (и то не совсем) государственный сектор экономики, но стимулировала частный в промышленности (прежде всего в мелкой и средней), торговле и сельском хозяйстве. В России стимулировать просто нечего, а рыночную экономическую среду и соответствующие формы хозяйственной деятельности нельзя создать за один день на пустом месте. Они должны возникнуть в процессе преобразования прежних структур и институтов народного хозяйства. И если пять стран (Чехия, Словакия, Польша, Эстония и Латвия) продемонстрировали некоторые успехи, достигнутые при помощи шоковой терапии, то их размеры, структура экономики не идут ни в какое сравнение с многонациональной, сверхиндустриальной Россией.

     Посткоммунистическая  экономика уже не плановое хозяйство, но еще не рыночная экономика. Она по сути дела является плодом "системного вакуума", в котором известные инструменты финансовой и денежной политики функционируют иначе, чем в развитом рыночном хозяйстве. При этом проблема заключается не только в правильном использовании соответствующего набора инструментов политики, но и в проведении их в подходящее время.

     Однако  не только на Востоке, но и на Западе все большему числу специалистов становится ясно, что не все рекомендации Международного валютного фонда, Всемирного банка, Европейского банка реконструкции и развития и т. д. по стабилизации экономики годятся для бывших коммунистических стран, где решены далеко не все вопросы рыночных отношений.

     Показательно, что Румыния, Словения, Словакия и  даже Чехия, приступив в значительной степени под влиянием господствующей на Западе либеральной идеологии к форсированной либерализации цен и внешнеэкономических связей, очень скоро вынуждены были перейти к более постепенному и осторожному подходу. В особенности это касается приватизации.

     Сегодня для большинства стран ЦВЕ  дилемма "шоковая терапия" или  постепенность во многом утратила актуальность, так как преобразования вошли  в постепенное и нормальное русло. Созрело понимание длительности процесса становления социально-ориентированной рыночной экономики.

     Что касается России, то на протяжении всех пяти лет российских преобразований "шоковая терапия" подвергалась планомерной осаде "государственно-социальных" экономистов. Аргументы зарубежных и отечественных исследователей этого направления к 1996 г. стали настолько убедительными, что по существу не вызывают уже возражений со стороны большинства отечественных либералов.

     "Шоковую  терапию" Гайдара, пишет М. Интрилигейтор, можно сокращенно обозначить как "подход СЛП" к переходному периоду, поскольку тремя ее основными элементами являлись стабилизация, либерализация и приватизация. Каждый из этих элементов дал результаты, сильно отличающиеся от тех, на которые рассчитывали инициаторы "шоковой терапии", и каждый внес значительный "вклад" в бедствия, выпавшие на долю российской экономики.

     Первая  составляющая — макроэкономическая стабилизация. "Шоковая терапия" в России не только не стабилизировала  экономику, а привела к сочетанию  спада и инфляции, по своим негативным параметрам выходящим далеко за рамки "стагфляции", как ее трактуют на Западе. Российская депрессия значительно глубже американской 30-х годов (там 35% спада промышленного производства, у нас в 1992-1996 гг. — 55%). До шока российская экономика была второй в мире, опережая Японию и ФРГ. Сейчас 11-12 место в мире — на одном уровне с Бразилией.

     Другой  аспект — инфляция. Хотя уровень  гиперинфляции (50% в месяц) и не достигнут, рост цен длится очень долго, рубль  падает, происходит беспрецедентная  долларизация экономики.

     Продолжается  истощение инвестиций, рост безработицы.

     Вторая  составляющая — либерализация цен. Согласно теории, если цены формируются  рыночным способом, они отражают условия  спроса и предложения. В российской же действительности цены устанавливаются не столько рынком, сколько монополиями, укрепившимися в результате приватизации, мафиозными группировками, контролирующими важнейшие сектора экономики, а также коррумпированными чиновниками. Вывод — либерализация цен до проведения приватизации дает не эффективное производство, а выгоду тем, кто находится у власти. Такова точка зрения                       М. Интрилигейтора.

     Третья  составляющая — российская приватизация предприятий — одна из наиболее всеобъемлющих перестроек экономики. "Приватизация для своих" не создала стимулов для роста инвестиций, производства, экспорта, повышения производительности труда. Новые приватизированные предприятия в России — одновременно объект вымогательства и объект чрезмерного налогообложения, что обусловило массовую коррупцию среди правительственных чиновников. Проведение приватизации без должного правового регулирования и действенной юридической системы создает стимулы не к росту эффективности, а к криминализации экономики.

     Новый подход, считает М. Интрилигейтор — создание институтов рыночной экономики: правовая структура с соответствующими законами, кодифицированные права собственности, торговый, гражданский и налоговый кодексы; банковская система; бухгалтерские, финансовые, страховые и рекламные фирмы; структуры государственного регулирования; жизнеспособная валюта как средство обращения, сохранения стоимости и как расчетная единица; сеть социальной безопасности в качестве составляющей нового "социального контракта". "Шоковая терапия" разрушила институты социалистической экономики, но не создала институтов экономики рыночной.

     Создание  конкуренции — основное таинство рыночной экономики. Приватизированные  монополии хуже монополий в собственности  государства, ибо не подразумевают  эффективного государственного регулирования, способного ограничить монополитическое ценообразование и разбазаривание активов.

     Прецедент альтернативного подхода дает Китай. Китайцы пытались не столько приватизировать  государственные предприятия, сколько  всячески поощряли создание новых частных  предприятий местного значения, городских и сельских. Китай также успешно использует стратегию роста, основанную на развитии экспорта, опираясь на иностранные рынки и зарубежные капиталы, которые хлынули в эту страну в связи с наличием там стабильной "окружающей среды" для предпринимательской деятельности.

     Китайский опыт подтверждает преимущество подхода, в основе которого создание рыночной инфраструктуры, здоровой конкуренции  и деятельность компетентного правительства, перед подходом гайдаровского типа, основанном на макроэкономической стабилизации в "чистом виде", либерализации цен и бездумной приватизации.

6. Инфляция и антиинфляционная политика.