Военно-политические отношения Германии и СССР в 1922-1933 годах и их изучение в школе

10 апреля 1922 года состоялось торжественное открытие Генуэзской конференции. В процессе переговоров выяснилось, что позиция стран Антанты фактически не изменилась со времени брюссельской декларации: все переговоры, их состав и протокол были ориентированы на одну цель - разделить Германию и Советскую Россию, «привязав» последнюю к своему внешнеполитическому курсу. Для этого советской делегации был вручен заранее подготовленный Лондонский меморандум, в котором содержались требования выплаты долгов прежних правительств, выплаты компенсаций за национализированную иностранную собственность и отмены правительственной монополии на внешнюю торговлю, при этом гарантировалось возмещение военного ущерба за счет Германии77. Генуэзская конференция была плодом смелой политики Ллойд Джорджа направленной на возобновление связей с Германией и Советской Россией, «изгоями» в европейском сообществе. Советскую делегацию представляли народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин, руководитель народного комиссариата внешней торговли Л.Б. Красин и заместитель народного комиссара по иностранным делам М.М. Литвинов. Однако конференция не оправдала надежд частично из-за твердой оппозиции Франции идеям Ллойд Джорджа, частично из-за того, что Великобритания и Советская Россия не смогли договориться относительно долгов и обязательств. Позиции сторон невозможно было сблизить никакими ухищрениями78.

В итоге единственно возможным выходом для обеих стран явилось подписание 16 апреля 1922 г. договора в Рапалло. Договор предусматривал отказ обеих сторон от любых связанных с войной взаимных претензий (для РСФСР это означало в том числе и отказ от возможности претендовать на репарации, Германия в свою очередь отказалась от возмещений за национализированную собственность), «регулярные дипломатические отношения восстанавливались, а для экономического сотрудничества гарантировался режим наибольшего благоприятствования»79.

Для темы нашей дипломной работы наибольший интерес представляет пятая статья Рапалльского договора: «Оба Правительства будут в доброжелательном духе взаимно идти навстречу хозяйственным потребностям обеих стран /.../ Германское Правительство объявляет о своей готовности оказать возможную поддержку сообщенным ему в последнее время проектируемым частными фирмами соглашениям и облегчить проведение их в жизнь»80. За такой фактической формулировкой статьи скрывается вполне конкретное содержание - правительство Веймарской Германии не только не намерено в дальнейшем совершать препятствия немецким фирмам в деле сотрудничества с Советской Республикой, но и предполагает создать для такого рода контактов режим «наибольшего благоприятствования».

По этому договору стороны взаимно отказались от всяких финансовых претензий друг к другу (возмещение военных расходов и убытков, включая реквизиции, расходы на военнопленных). Для Советской России это означало отказ от претензий на репарации с Германии, для Германии - отказ от претензий на возмещение за национализированную частную и государственную собственность при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств. Договор предусматривал восстановление дипломатических и консульских отношений между двумя странами, развитие экономического сотрудничества и торговли на основе принципа наибольшего благоприятствования, также была зафиксирована готовность германского правительства оказать возможную поддержку соглашениям и облегчить их проведение в жизнь. Эти постановления договора безотложно вступали в силу.

24 апреля 1926 года между  Веймарской республикой и СССР  был заключён Берлинский договор  о ненападении и нейтралитете. В 1 статье этого договора говорилось: «Основой взаимоотношений между  Германией и СССР остается  рапалльский договор»81, т.е. была подтверждена незыблемость его положений.

Как отмечает А.Ю. Ватлин, «подписание Рапалльского договора стало настоящей сенсацией для прессы и горькой пилюлей для остальных участников Генуэзского «саммита» – общеевропейская, а фактически англо-французская концепция послевоенной системы экономических отношений потеряла почву под ногами»82. Сразу же после подписания договора появлялись предположения о наличии в договоре антипольских статей, а также разворачивания на его основе военно-технического сотрудничества.

Британский историк Норман Дэвис отмечает: «Сам по себе инцидент в Рапалло не имел большого значения; но обнаружилась главная слабость победы союзников: этот инцидент показал, что Москва и Берлин вместе могут безнаказанно игнорировать Запад. И хотя об этом мало говорили, инцидент этот лежал в основе всех европейских рассуждений в мирный период, пока рожденный в воображении политиков кошмар не стал реальностью»83.

Документ дополняли письма, не подлежавшие опубликованию. В них говорилось, что в случае признания Россией претензий в отношении какого-либо третьего государства, урегулирование этого вопроса станет предметом специальных переговоров, причем с бывшими немецкими предприятиями должны будут поступать так же, как и с однотипными предприятиями этого третьего государства. Кроме того, германское правительство обязалось не участвовать в сделках международного экономического консорциума в России, предварительно не договорившись с правительством РСФСР84.

17 апреля 1922 года М.М. Литвинов написал телеграмму в НКИД РСФСР, где сообщил о подписании договора с Германией и кратко изложил его положения85. Официально сообщение о подписании Рапалльского договора было опубликовано в «Известиях ВЦИК» 19 апреля 1922 г.

Постановлением Политбюро ЦК РКП(б) «О распространении Рапалльского договора на союзные советские республики» от 15 июня 1922 г. было поручено НКИД приложить усилия к тому, чтобы договор был распространен на все союзные советские республики86. Он вступил в силу 26 октября 1923 года.

Два месяца спустя после подписания договора, в июне 1922 г. Чичерин, негодуя по поводу беспардонной деятельности чекистов в отношении немецких партнеров по военным переговорам в Москве, писал своему заместителю Л.М. Карахану: «Наиболее важным я считаю дело «Вогру». Тут мы наглупили больше, чем в чем-либо другом. Идиотское вмешательство Уншлихта грозит уничтожением одному из главнейших факторов нашей внешней политики»87. Поэтому можно сказать, что Советское руководство действительно считало сотрудничество между РККА и рейхсвером «одним из главнейших факторов», несмотря на низкий товарный и финансовый оборот.

Подводя итоги, следует отметить, что события 1917-1922 гг. во многом определили важнейшие направления внешней политики Германии и Советской России, превратив недавних еще врагов в потенциальных союзников. Германия во всех отношениях стала объектом наиболее пристального внимания со стороны правительства Ленина — как своего рода «ворота» для экспорта революции в Европу и как важнейший партнер в деле послевоенного восстановления экономики и перевооружения РККА. Это стало особенно актуально после поражения в советско-польской войне 1920 года. В то же время Ноябрьская революция и Версальский мирный договор буквально заставили Германию повернуться лицом к своему недавнему противнику.

Союз с Россией был, пожалуй, единственным средством, с помощью которого Германия могла отплатить за унижение Версальским договором. Рапалльский договор, каким бы внезапным и поспешным он не был, оказался достаточно долговечным. Формально он оставался в силе почти 20 лет – до нападения нацистской Германией на СССР. Георгий Чичерин, заключивший договор, назвал его символом вынужденного сотрудничества обоих международных «козлов отпущения» - Германии и России88. Демонстрация солидарности против союзных держав на Генуэзской конференции была сокрушительным ударом по западным союзникам, и это оказало большое влияние на дальнейший ход международных событий. Таким образом, была заложена основа для дальнейшего долговременного сотрудничества между РККА и рейхсвером.

2. СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1922-1933 ГГ. РАПАЛЛЬСКИЙ ДОГОВОР И СОТРУДНИЧЕСТВО ГЕРМАНИИ И СССР В ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОЙ ОБЛАСТИ

1. Военно-промышленное сотрудничество РККА и Рейхсвера в «рапалльское десятилетие»

Несмотря на то, что Версальским договором Германии было запрещено производство средств вооружения и развитие военной промышленности, немецкий Генштаб был ликвидирован только формально - фактически все его службы были сохранены и проводили свою работу тайно от союзников.

Основными задачами, которые стояли тогда перед германским Генштабом, были:

1. Сохранить оставшиеся  и подготовить новые военные  кадры.

2. Сохранить хорошо развитую  военную промышленность Германии  и основные кадры ее работников.

3. Разработать и освоить  новые виды вооружения89.

Но эти задачи в Германии было невозможно решить, поскольку имел место строгий контроль со стороны союзников. В результате переговоров представителей Генштаба с Испанией, Венгрией, Финляндией и СССР по поводу германского производство было решено, что в Испании и Финляндии будет строительство подводных лодок, в Венгрии – развитие химической промышленности, в СССР – производство авиации и артиллерийского вооружения. С этой же целью были установлены деловые отношения со шведской фирмой «Буффорс», производившей орудия и автоматическое оружие, с швейцарской фирмой «Эрликон», производившей автоматическое оружие, и голландской самолетостроительной фирмой «Фоккер»90.

В 1921 году в составе германского военного министерства была образована «Зондергруппа Р» т.е. «Особая группа», где R означало Russland, в советской терминологии – «Вогру» – т.е. «военная группа». Это организация и осуществляемая ей деятельность получили дополнительное название – «Проект Купферберг-Гольд». Это означает, что контакты между СССР и Германией осуществлялись минуя МИД в Берлине и германское посольство в Москве, а именно через «Зондергруппу Р» («Вогру»).

Изначально военные контакты со стороны СССР шли в основном через заместителя Троцкого по РВС и – Е. М. Склянского, затем с конца 1922 года – через А. П. Розенгольца. С конца 1923 г. по 1930 г. ответственным по вопросам военного сотрудничества и связь с представителями рейхсвера стал И.С. Уншлихт – заместитель Председателя РВС СССР а позднее – Я.К. Березин, начальник Разведупра РККА. В августе 1925 года Фрунзе принял решение об объединении в руках Разведупра всех контактов с Германией91.

Советское военно-политическое руководство было заинтересовано в детальном знании положения дел в германской армии. Сотрудничество двух стран должно было иметь четкую социально-идеологическую и материальную подоснову. Положение немецкой армии, ее авторитет в обществе (в разных ее слоях - от рабочих до крупных предпринимателей), перспективы возрождения Германской империи, - все эти вопросы закономерно исследовались советской стороной. Поэтому необходимым здесь являлось задание которое получали руководители групп командиров, направлявшихся на стажировки или учения в Берлин. В этом отношении показательным является доклад заместителя начальника Штаба РККА М. Н. Тухачевского в Реввоенсовет СССР о результатах изучения Рейхсвера во время осенних маневров 1925 г.:

«В общем положение германской армии чрезвычайно тяжелое в силу ограничений Версальского мира. Это положение отягощается упадком духа германского офицерства и падением интереса в его среде к военному делу. Отдельные роды войск германской армии стоят на достаточной высоте, но редко превышают средний уровень. Только в деле дисциплины, твердости и настойчивости в стремлении к наступательности и четкости немцы имеют безусловно большое превосходство и над Красной Армией и вероятно, над прочими»92.

Еще одним наглядным примером служит отчет о поездке в Германию командира и военного комиссара 5-го стрелкового корпуса А. И. Тодорского от 5 октября 1928 г.:

«Армия привлекает добровольцев как обеспеченностью самой службы (на 30.08 в Германии было 648 600 безработных), так главное, возможностью получить школу и занять крепкое место в обществе быть служащим, торговцем, офицером). Большой выбор (из 10 – одного дает возможность командованию укомплектовать Рейхсвер специально желательным и военногодным людским материалом. Прием коммунистов запрещен специальным циркуляром. Социал-демократы принимаются причем, по словам офицера-переводчика, пацифистские убеждения их быстро выветриваются»93.

Что касается предложений сделанных советской стороне при посредничестве «Зондергруппы Р» и германского канцлера то их было немного. На это имелось несколько причин. Во-первых, отсутствие материальной базы и средств у советской стороны для скорого налаживания технологического процесса. Во-вторых, отсутствие у военного министерства Германии партнера – организации для финансирования дорогостоящих проектов. Утверждение госбюджета а таким образом и военного бюджета, проходило через обсуждение в немецком парламенте. Потому легальное выделение государственных ассигнований на нужды военного министерства с учетом ограничительных статей Версальского договора было невозможным94.