Автор работы: Пользователь скрыл имя, 21 Ноября 2017 в 01:28, дипломная работа
Актуальность темы исследования. Изучение истории международных отношений и внешней политики СССР является одной из наиболее актуальных проблем исторической науки. Германо-советские отношения 1922 - 1933-х гг. занимают особое место в политической истории ХХ века. После мировой войны Веймарская республика и Советская Россия оказались в сходных условиях. Путь интенсивного сотрудничества, открытый Рапалльским соглашением, способствовал росту авторитета сторон на мировой арене, экономическим успехам. Впоследствии СССР и Германия становятся одними из главнейших участников мировых событий.
На Германию были наложены жесткие военные ограничения. Так, уже к 31 марта 1920 г. германская армия не должна была превышать 100 тыс. человек, а ее офицерский корпус — насчитывать более 4 тыс. офицеров. Германский генеральный штаб ликвидировался, и его восстановление запрещалось. Воинская повинность отменялась. Германии запрещалось проводить какую бы то ни было военную подготовку в учебных заведениях, стрелковых, спортивных и туристских организациях. Она лишалась права аккредитовывать в других странах свои военные миссии. Германии запрещалось иметь тяжелую артиллерию танки, подводные лодки дирижабли, военную авиацию а в будущем силы ВМФ не должны были превышать 15 тыс. человек, 6 броненосцев 6 легких крейсеров и 12 контрминоносцев. Контроль за выполнением военных постановлений Версальского договора возлагался на особые межсоюзнические комиссии: военную, морскую и воздушную56.
М.Н. Тухачевский писал в Реввоенсовет СССР о результатах изучения рейхсвера во время осенних маневров 1925 г.: «В общем положение германской армии чрезвычайно тяжелое в силу ограничений Версальского мира. Это положение отягощается упадком духа германского офицерства и падением интереса в его среде к военному делу. Отдельные роды войск германской армии стоят на достаточной высоте, но редко превышают средний уровень»57.
Таким образом, военные положения Версальского договора оставляли Германию практически беззащитной перед лицом любой внешней агрессии. В плане развития вооружений и военной техники страна оказалась отброшенной на полвека назад.
Год спустя на VIII Всероссийском съезде Советов в декабре 1920 года В.И. Ленин, оценивая внешнеполитическое положение Германии после Версаля, сказал что Германия была поставлена в условия невозможные для существования. «И при таком положении Германия естественно, толкается на союз с Россией. <…> Единственное для нее средство спасти себя — только в союзе с Советской Россией куда она и направляет свой взгляд»58. Также Ленин отмечал, что «немецкое буржуазное правительство бешено ненавидит большевиков, но интересы международного положения толкают его к миру с Советской Россией против его собственного желания»59. И, действительно, у обеих стран не оставалось больше выбора, как наладить отношения друг с другом.
Во время гражданской войны и интервенции в России положение Советской власти было крайне неустойчивым. Этим положением воспользовалась Польша во главе с Ю. Пилсудским. Тем более, что еще в конце 1918 г. — начале 1919 г. Польше совершенно безнаказанно удалось захватить некоторые украинские, белорусские и литовские земли. Ленин же как показали еще мирные переговоры с немцами в Брест-Литовске, ради сохранения Советской власти был готов идти на значительные территориальные уступки. Советско-польские отношения предельно обострились, когда Польша, поддерживаемая державами Антанты, готовила военный поход с целью отколоть от Советской России Украину и заключить затем польско-украинский союз против большевистской России60. Своей целью руководитель Польши Ю. Пилсудский ставил создание своего рода Лиги Наций на востоке Европы для борьбы с большевизмом. Вместе с тем еще с октября 1918 г. обеими сторонами неоднократно предпринимались попытки провести переговоры по спорным двусторонним вопросам однако все они были безрезультатны. В конце концов Пилсудский 17 апреля 1920 г. отдал приказ о переходе польских войск в наступление, и 25 апреля 1920 г. польские войска без объявления войны двинулись на Восток.
20 июля 1920 г. германское правительство объявило о своем полном нейтралитете в польско-советской войне. Это было обусловлено как успешным наступлением Красной Армии быстро продвигавшейся к Варшаве так и тем, что на конференции в Спа (Бельгия) с 5 по 16 июля 1920 г. германскому канцлеру К. Ференбаху не удалось убедить премьеров стран Антанты в целесообразности («борьба против большевизма» наличия у Германии рейхсвера численностью в 200 тыс. человек, а не в 100 тыс., как предписывалось Версальским договором61.
10 августа 1920 г. Политбюро в заседании участвовали В.И Ленин, Г.Е. Зиновьев, Н.Н. Крестинский, Е.А. Преображенский, Н.И. Бухарин, К.Б. Радек) приняло предложение Троцкого о направлении на западный фронт на немецкую границу «около ста немецких коммунистов, годных к советской и пропагандистской работе» во главе с Булихом. Исполнение было поручено Г.Е. Зиновьеву и Е.А. Преображенскому. Именно в это время в Германии и особенно в националистически настроенном руководстве германского рейхсвера (главнокомандующий рейхсвером генерал-полковник X. фон Сект начальник генерального штаба генерал В. Хайе, начальник оперативного отдела генштаба полковник О. Хассе) усилились настроения в пользу «восточной ориентации» и военного союза с «советским большевизмом». В случае победы России над Польшей (но не ранее) Сект призывал объединиться с Советской Россией с целью ликвидации позорных для Германии условий Версальского договора и восстановления общей границы между Германией и Россией на возможно более длинном протяжении. Таким образом советско-польское противостояние создало у руководства рейхсвера и прежде всего, у генерала Ханса фон Секта убеждение в общности геополитических и стратегических интересов Германии и Советской России.
Первые контакты с целью налаживания сотрудничества между РККА и рейхсвером имели место начиная со второй половины 1919 г. и шли они по нескольким каналам: через Радека в Берлине февраль-декабрь 1919 г.), а после его возвращения в Москву — по линии миссий по делам военнопленных (В.Л. Копп и Г. Хильгер).
После подавления революции в Баварии 3 мая 1919 года в берлинской тюрьме (Моабите) оказался Карл Радек, участвовавший в организации этих выступлений. Послан он был в Германию с вполне конкретными целями – для помощи немецкому пролетариату в деле организации социалистической революции.
По свидетельству очевидцев и самого Радека военное министерство Германии почти сразу же взяло его под свою опеку, были существенно улучшены условия его содержания в тюрьме а затем его навещали визитеры: члены социал-демократического правительства Германии, коммунисты промышленники (в том числе В. Ратенау— президент АЭГ), журналисты высшие офицеры рейхсвера (в том числе О. Хассе — позднее начальник штаба рейхсвера). Радек был тем звеном, через которое стало возможным (вновь) наладить отношения между Германией и Россией а его тюремная камера превратилась в своеобразный «политический салон»62.
К. Радек как до ареста, так и во время содержания под стражей развил бурную публицистическую деятельность и опубликовал при содействии своих друзей из КПГ (Союз Спартака большое число брошюр. Помимо них имеется также целый ряд документов, которые дали основание еще во время Веймарской республики получить объективное представление о деятельности Радека в Германии в 1918-1919 гг. Так, в письме министру иностранных дел Германии Герману Мюллеру от 1 июля 1919 г. К. Радек называет свой арест безосновательным «актом политической борьбы против коммунизма». Он настаивает на конкретизации доказательств собранных против него во время пятимесячного следствия от министерства юстиции и ставит своей целью «установить эту ответственность и лишить министерство иностранных дел возможности утверждать, что оно было не информировано и что к нему никто не обращался»63.
Что касается Коппа, то он появился в Германии где-то в середине 1919 г. Официально считалось что он прибыл в Берлин для решения вопроса о репатриации и обмене военнопленных. В 1920–1921 гг. он подписал там ряд соответствующих советско-германских соглашений, первое — 19 апреля 1920 г., согласно которому он получил статус руководителя Советской миссии по делам военнопленных в Германии. Однако неофициально — и это понимали все — он являлся представителем Советской России в Берлине.
Взгляды фон Секта, письменно изложенные им в различной связи в 1920–1921 гг., весьма интересны. Свою позицию в отношении России он кратко сформулировал в письме генералу Э. фон Массову от 31 января 1920 г., в которой он отклоняет поддержку Польши даже в случае опасности поглощения её (Россией) и, наоборот рассчитывает на это. «Если мы в настоящее время не можем помочь России в восстановлении ее старых имперских границ то мы не должны ей во всяком случае мешать...Сказанное относится также к Литве и Латвии. Если же большевизм не откажется от мировой революции то ему следует дать отпор на наших собственных границах»64.
В своем меморандуме от 4 февраля 1920 года направленном на имя германского правительства генерал писал о том что только в сильном союзе с Великороссией у Германии есть перспектива обрести положение великой державы. «Англия и Франция боятся союза обеих континентальных держав и пытаются предотвратить его всеми средствами — т. о. мы должны стремиться к нему всеми силами...Наша политика как по отношению к царской России, так по отношению к государству во главе с Колчаком и Деникиным была бы неизменной. Теперь придется мириться с Советской Россией - иного выхода у нас нет»65.
26 июля того же года фон Сектом была составлена еще одна памятная записка правительству Веймарской республики, в которой дальнейшее развитие советско-германских отношений тесно увязывалось с казавшейся тогда неизбежной победой Советского государства в польской войне: «В полной победе России над Польшей вряд ли можно больше сомневаться. Россия отклонила посредничество Англии, отвергла всякое вмешательство Лиги Наций и вынудила Польшу непосредственно просить о перемирии и заключении мира. /.../ Приведут ли начавшиеся переговоры действительно к окончательному прекращению военных действий, определенно сказать нельзя. Вполне вероятно что большевистские армии продвинутся за Вислу к границам Германии. В таком случае в Европе сложилась бы совершенно новая политическая ситуация. Германия и Россия пришли бы в непосредственное соприкосновение. Одна из важнейших целей версальской политики — разделение Германии и России сильной Польшей — была бы перечеркнута. /.../ Если Германия примет сторону России, то она сама станет непобедимой ибо остальные державы будут вынуждены тогда считаться с Германией, потому что они не смогут не принимать в расчет Россию»66.
Сект призывал «совершенно открыто заверить русских» в миролюбии Германии и заявить о ее желании «жить с Россией в дружбе и поддерживать двусторонний экономический обмен на основе полнейшей взаимности. И при этом следовало бы выразить надежду, что Россия будет полностью уважать границы империи 1914 г., так как мы чувствуем себя обязанными уберечь от ужасов войны те области, которые принадлежали Германии до вступления, в силу мирного договора»67.
Фактически, в самом начале сотрудничества, германская сторона всерьез рассматривала перспективу создания российско-германского военного и политического альянса направленного против Версаля и франко-польского союза, то есть создания советско-германского блока против Антанты.
С.А. Горлов, ссылаясь на немецкие монографические источники пишет следующее: «....В Берлине /.../ Копп по поручению Троцкого сообщил представителям германского правительства, что Москва готова признать границы 1914 г. В случае если «в Варшаве будет образовано польское большевистское правительство, то это «польское правительство добровольно передаст Германии прежние немецкие территории если они этнографически являются немецкими»68.
Таким образом важнейшим шагом к такому варианту развития событий должна была стать победа Красной Армии в советско-польской войне, однако конфликт завершился её поражением и Рижским миром, заключенным 18 марта 1921, что значительно ослабило позиции фон Секта и его союзников. Договор был подписан между Россией и Украиной с одной стороны, и Польшей — с другой. Он закреплял положение предварительного Рижского мирного договора от 12 октября 1920 г. К Польше, таким образом, отошли части украинских и белорусских территорий.
Возможно, что в результате поражения Красной Армии в советско-польской войне «курс фон Секта» оказался бы обреченным на неудачу и идея советско-германского сотрудничества не смогла бы найти достаточного количества сторонников, если бы не событие, произошедшее в результате подавления революции в Германии, тогда казавшееся малозначительным на фоне стремительного распространения социализма на послевоенную Европу.
Новая политика по отношению к России определялась следующим образом: «не вступать ни в какие противоречия с Советской Россией и не участвовать ни в каких акциях против нее направленных хотя представители Антанты и обещали за последнее немалые внешнеполитические дивиденды в отдаленном будущем»69. Так, еще в начале января 1919 года СДПГ создала комиссию по делам военнопленных, которая способствовала скорейшей отправке всех находившихся в Германии русских солдат и офицеров обратно на Родину, чем вызвала немалое раздражение держав, планировавших использовать их для формирования новых белых армий. Когда Антанта предложила немцам участие в интервенции и активной блокаде Советской Республики, а народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин направил в СНУ ноту протеста заявив в ней, что любые действия Германии в этом ключе будут рассматриваться как враждебные состоялось экстренное заседание Национального собрания, на котором депутаты от трех наиболее популярных партий «приглашение» отклонили вежливо, но жестко и со всей решительностью70.
Началом для сотрудничества между Советской Россией и Германией должно было стать урегулирование дипломатических отношений между двумя государствами. Между тем в самой Германии стали заметны колебания между «курсом фон Секта» и ориентацией на Антанту. Особенно заметными они стали в ходе Брюссельской конференции 1921 г.), на которой представители Веймарской республики присоединились к предложению делегаций Англии, Франции, Бельгии Японии, Италии и других стран, обещавших дипломатическое признание Советского государства и материальную помощь голодающим Поволжья в обмен на признание Россией всех военных и довоенных долгов. Москва ответила отказом, причем в самой резкой форме. Особенно «досталось» Германии — за поддержку антисоветской политики Антанты71. 15 октября 1921 года в газете «Правда» появилась статья К.Б. Радека «Германо-советские отношения». В ней Радек резко отзывался о внешнеполитической позиции немецких представителей на конференции: «Узнав о голоде в России, белогвардейцы и сторонники интервенции во всех странах, как известно, воспрянули духом. Розен стал рассчитывать на новую интервенцию против Советской России. ... Ратенау ... дал деликатно понять г-ну Лушеру что Германия охотно координирует свою политику по отношению к России с французской политикой»72.
«Герой войны Людендорф, который как навязчивый нищий, все набивается на службу союзным державам в качестве наемного солдата против России, снова предлагает свои услуги...союзным правительствам»73.
В той же статье Радек напомнил о французской ноте от 25 ноября 1920 г. в которой говорилось, что в случае признания Москвой русских долгов, Париж будет настаивать на том, что «параграфы Версальского договора в пользу России должны быть точно соблюдены»74, т. е. что Россия получит свою долю репараций с Германии.
В ноте правительствам держав Антанты от 28 октября 1921 г. правительство согласилось на скорейший созыв международной конференции для рассмотрения взаимных претензий и заключения всеобщего мира. СНК выразил готовность вести переговоры об уплате части военных долгов при условии предоставления ему кредитов и признания легитимности советского правительства.
6 января 1922 года на совещании стран Антанты в Канне было принято решение о созыве международной экономической конференции в Генуе при участии, в том числе, Германии и Советской России. Уже 7 января 1922 г. МИД Италии передал приглашение для советской делегации предполагалось что ее будет возглавлять лично В.И. Ленин). На другой же день СНК и ВЦИК это приглашение приняли. Прения на Генуэзской конференции должны были происходить на основе так называемой «каннской резолюции», в которой помимо пунктов о «необходимости мирного сосуществования двух различных систем» содержались в отношении Советской России условия, аналогичные брюссельским — требование признания неприкосновенности иностранного капитала и приоритетного обеспечения за ним прибылей, признания долгов и обязательств, возмещения причиненного «иностранным интересам» ущерба75. Советская сторона усиленно готовилась к участию в конференции; одновременно с этим действовавшим в Берлине К.Б. Радеку и Н.Н. Крестинскому было дано указание форсировать ведение переговоров по вопросам об установлении регулярных дипломатических отношений и предоставлении займа, а также - о расширении военно-промышленного сотрудничества76. В частности, здесь обсуждались вопросы, связанные с будущей концессией фирмы «Юнкер». Эти переговоры происходили с 25 января по 17 февраля 1922 г. Затем они были продолжены серией переговоров советской делегации во главе с Г.В. Чичериным в Берлине в начале апреля. Советская дипломатия поставила своей целью нормализацию отношений с Германией еще до начала конференции, но эта попытка провалилась - стороны не сошлись в вопросе о дальнейшей судьбе национализированной в ходе революции немецкой собственности.