Автор работы: Пользователь скрыл имя, 21 Ноября 2017 в 01:28, дипломная работа
Актуальность темы исследования. Изучение истории международных отношений и внешней политики СССР является одной из наиболее актуальных проблем исторической науки. Германо-советские отношения 1922 - 1933-х гг. занимают особое место в политической истории ХХ века. После мировой войны Веймарская республика и Советская Россия оказались в сходных условиях. Путь интенсивного сотрудничества, открытый Рапалльским соглашением, способствовал росту авторитета сторон на мировой арене, экономическим успехам. Впоследствии СССР и Германия становятся одними из главнейших участников мировых событий.
Те проекты которые стали результатом переговоров и заключения договоров между Германией и СССР являлись наиболее важными и перспективными в развитии военной техники. Они касались производства самолетов, боеприпасов для артиллерии и отравляющих веществ.
Первым германским авиапромышленником, решившимся перевести сотрудничество с советской стороной из области переговоров в область практической реализации, стал Хуго Юнкерс. На тот момент фирме Юнкерса принадлежал безусловный приоритет в создании цельнометаллических самолетов и именно поэтому советские представители так заинтересовались его продукцией, С 25 января по 17 февраля 1922 года переговоры с представителями фирмы велись в Берлине, при непосредственном участии К.Б. Радека и H.H. Крестинского. Практически сразу после подписания Рапалльского договора, в мае 1922 года, в Москве был продемонстрирован прилетевший из Германии пассажирский самолет Юнкерса F-13. Самолет F-13 практически сразу же был закуплен в количестве 44 машин, впоследствии к ним добавились еще пять, собранных в СССР из немецких частей с обшивкой из кольчугалюминия, изготовленной обществом «Добролет». F-13 долгое время использовались на пассажирских линиях, в почтовой и сельскохозяйственной авиации; также несколько экземпляров попали в ВВС РККА95.
20 ноября 1922 г. в Москве между Председателем ВСНХ П. А. Богдановым, заместителем наркома иностранных дел М. М. Литвиновым и директором «Акционерного Общества по самолетостроению «Юнкере» в Дессау» Готардом Заксенбергом был подписан пакет концессионных соглашений, состоявший из трех договоров: об организации металлического самолетостроения и моторостроения в РСФСР, о создании линии воздушных сообщений «Швеция-Персия» и о проведении силами концессионера аэрофотосъемки территории РСФСР и союзных республик96.
«Концессионный договор № 1» заключался сроком на 30 лет с образованием совместного акционерного общества. «Юнкерсу» передавался завод бывшего «Общества Руссо-Балт» в Филях Москва с землей и постройками, а также завод «Руссо-Балта» в Петрограде или любой другой завод в том же городе или на Волге, расположенный у воды (на случай если концессионер решит разворачивать производство гидросамолетов), и здание в пригороде Москвы под административные нужды, пригодное для размещения не менее чем 150 служащих. Серийный выпуск самолетов должен был начаться не позднее 1 октября 1923 г. а серийный выпуск моторов – через год после подтверждения договора. К 29 января 1924 г. концессионер обязался выпустить 75 самолетов и 112 моторов, а к 29 января 1925 г. уже выйти на проектную мощность (производство 300 самолетов и 450 моторов в год). Советская сторона обязалась закупать ежегодно по 60 самолетов. Договором предусматривалось что «первоначально концессионер принимает и оборудует завод в Москве» (Фили). О втором заводе говорилось, что он предназначался «для производства только гидросамолетов»97.
Можно сказать, что обе стороны видели в этой сделке политическую выгоду. Представители «Зондергруппы Р» считали, что этот договор имеет чисто военно-политический характер для Германии, а не экономический. В этом заблуждении заключалась причина экономической неэффективности части германо-советских военно-промышленных проектов.
В свою очередь, СССР предполагал добиться экономической выгоды от сотрудничества. «Юнкере» обязан был поставить для предприятия в Филях количество дюралюминия, необходимое для производства 750 самолетов и 1125 моторов. Правительство обязывалось также предоставлять «Юнкерсу» ежегодный заказ на самолеты и моторы в размере не менее чем 20% от общей производственной программы, а также заказы от иностранных государств и русских учреждений за рубежом в таком объеме, чтобы вместе с гарантированным госзаказом общее количество составляло не менее 60 самолетов98. Всей остальной продукцией предприятия «Юнкерс» могли распоряжаться вполне свободно в том числе и продавать ее заграницу. От реализации экспортной продукции советская сторона должна была получать от 5 до 8% прибыли.
В июле 1925 года фирме «Юнкерс» был дан первый заказ на 23 самолета типа «ЮГ-1». Этот заказ привел к оживлению переговоров вокруг концессионного договора. Всего за время работы предприятия к концу 1925 г. было изготовлено 170 самолетов, 120 из них приобрела советская сторона. Если учесть что в 1924–1925 хозяйственном году в СССР было изготовлено всего 264 самолета, то нужно сказать, что производство на «Юнкере» было продуктивным.
По вопросам сотрудничества с фирмой «Юнкере» существует масса документов отражающая положение дел между двумя странами. Так, одним из важных документов завершающим сотрудничество, является Заключение Зам. Председателя Правления Главметалла В.И. Межлаука «Председателю ВСНХ СССР тов. Дзержинскому: между фирмой Юнкерса и ответственными лицами в УВВС имелась связь, построенная на взяточничестве» от 1926 г.:
«Вопрос, поднятый тов. Онуфриевым в его докладах на имя т. Сталину, с нашей точки зрения, нуждается во всестороннем его не только обследовании но и изучении. Дело в том что по материалам ГПУ установлено, что между заграничными фирмами и в частности, между фирмой Юнкерса и ответственными лицами в УВВС имелась связь построенная на взяточничестве. Поэтому вполне допустимо, что эти лица, играющие не последнюю роль в УВВС влияли не только на закупку, быть может не вполне соответствующих своему назначению типов самолетов и моторов у фирм, в коих они являлись заинтересованными, но могли влиять и на самую приемку, принимая неисправную, а вернее, плохого качества продукцию заграничных фирм.
В числе лиц арестованных за последнее время по делу срыва работы на авиазаводах, находится инженер Лино — главарь и вдохновитель всяких взяточнических авантюр в УВВС и в Авиатресте. «По заявлению тов. Ольского, этот «рыцарь» сознался в том что он получал взятки от заграничных фирм»99.
Формальным поводом для начала процесса расторжения договора с «Юнкерсом» стала докладная записка директора ГАЗ №1 Онуфриева от 11 марта 1926 года адресованная И.В. Сталину, В.В. Куйбышеву и К.Е. Ворошилову:
«Заказ концессионеру 100 металлических самолетов приемка которых проводилась без предварительных испытаний в Научно-Опытном Аэродроме, и лишь после окончания всего заказа было передано 2 самолета на испытание которые были признаны: несоответствующими договорным условиям в силу чего ни в какой мере не отвечающими требованиям, предъявленным к ним, как к военным самолетам. Несмотря на такие отзывы компетентного органа как Научно-Опытный аэродром, самолеты все же были приняты на вооружение отрядов. В результате чего эксплуатация этих самолетов подтвердила недостатки выявленные испытанием»100.
И.В. Сталин лично указал о подключении к расследованию обстоятельств «дела Юнкерса» ОГПУ. Вскоре были выявлены случаи коррупции в том числе и среди высших чинов УВВС РККА. Следствием было установлено, что начальник концессионного отдела УВВС инженер Г.К. Линно и его сообщники закупали за границей бракованное авиационное имущество, переплачивая за него при этом от 30 до 50% сверх стоимости за что получали от «Юнкерса» и других иностранных фирм взятки. Составляя проект второго концессдоговора, Линно формулировал пункты таким образом, чтобы предоставить фирме как можно более широкие возможности для истолкования их в свою пользу.
9 мая 1927 г. судебное разбирательство по «делу Юнкерса» было завершено — решением Коллегии ОГПУ Г.К. Линно и группа его сообщников были приговорены к расстрелу101.
4 марта 1926 года Политбюро дало указание Главному Комитету по концессиям начать процесс расторжения договора с фирмой «Заводы Юнкерса в Дессау». Уже к лету 1926 года всякая созидательная деятельность «Юнкерса» в Филях окончательно прекратилась102.
Таким образом, можно сказать, что концессия «Юнкерса» в РСФСР задумывалась не только как совместное советско-германское предприятие по производству самолетов и моторов, но и как основа для реконструкции и развития всей отечественной авиапромышленности. Однако весь проект в целом окончился провалом, и ни одно из условий «Концессионного договора №1» так и не было выполнено до конца. Поставленные задачи оказались явно за пределами возможностей участвовавших в деле сторон.
Еще одним неудачным опытом концессионирования советской военной промышленности немцами стала попытка наладить производство химических вооружений. Во время визита германской военной делегации во главе с подполковником Менцелем в Москву 14 мая 1923 г. был подготовлен договор о реконструкции химического завода по производству отравляющих веществ «Бертолетовая Соль» в Самаре. На его создание немецкая сторона выделила 35 млн марок103. В договоре заранее были обозначены требования к производительности предприятия после завершения его реконструкции:
«Бертолетовая соль - 28 000 пуд. Хлорная известь – 75 000 пуд. Каустическая сода – 165 000 пуд. Олеум - 250 000 пуд. Суперфосфат – 400 000 пуд. Фосген - 60 000 пуд. Хлор-бензол - 75 000 пуд. Иприт - 75 000 пуд»104.
Стоит отметить что производство химических снарядов было основной целью, а производство мирной химической продукции – попутно для «маскировки».
Сразу же после заключения этого соглашения, «Берсоль» была ликвидирована постановлением Президиума ВСНХ от 17 октября 1923 года а ее имущество полностью отходило акционерному обществу «Метахим», являвшемуся уже совместным советско-германским предприятием.
В июле 1923 г. в Берлине было подписано предварительное соглашение. 30 сентября 1923 г. ГЕФУ и его советский партнер «Метахим» заключили между собой договор (сроком действия 20 лет) по организации смешанного акционерного общества «Берсоль» для его реализации. Германская сторона обязалась уже в 1924 году наладить производство серной кислоты, каустической соды, суперфосфата и др. а также отравляющих веществ. Однако, к концу 1925 г. было налажено производство лишь серной кислоты. Представители «Метахима» обвиняли руководство рейхсвера и «Зондергруппу Р» в слабой подготовке немецких специалистов и на то, что «Штольценбергом» не выдерживаются сроки. И на это были причины: непредвиденные задержки в поставках из Германии в Россию, различные проблемы технического характера. «Метахим» нашел сведения о том, что специалисты «Штольценберга» обанкротились.
В 1924 году появился секретный проект о ликвидации «Метахима» предложенный А. П. Розенгольцем. В нём признаётся целесообразность ликвидации «Метахима» с передачей его функций и дел реорганизованному «Москусту». Также говорится об объединении «Москуста» и «Метахима», но лишь формальном: после реорганизации «Москуста» произвести ликвидацию «Метахима», но не ранее, чем через 3 месяца105.
После предварительного подписания в июле 1923 г. договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу фирма «Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов гранат и снарядов). Заказ выполнялся Главвоенпромом на заводах: Тульском патронном гильзы Златоустовском сталелитейном стаканы Казанском пороховом порох Ленинградском трубочном им. т. Калинина трубки Богородском взрывном заводе (снаряжение стаканов), Охтинском пороховом (сборка трубки и ее снаряжение)». По договору ГЕФУ передало 600 тыс. американских долларов на налаживание производства и 2 млн долларов – как аванс под заказ106.
В то же время шел поиск подходящих организаций для налаживания производства средств защиты от отравляющих веществ. 2 апреля 1925 г. советский военный агент Я. М. Фишман посетил фирму «Ауэр» в Берлине производившую противогазы. «Ауэр» снабжал рейхсвер противогазами образца 1918 г107, а в конце 1925 года он приступил к снабжению рейхсвера противогазами новой модели. Была достигнута предварительная договоренность о немецкой помощи в организации в СССР производства противогазов. Однако в условиях начинавшегося отхода от НЭПа и укрепления линии на окончательную ликвидацию частной собственности на средства производства началось вытеснение из СССР иностранных партнеров-концессионеров и иных инвесторов108. В итоге концессионные договоры, заключавшиеся, как правило, на длительный срок (20-30 лет и более), расторгались, ввезенное оборудование «выкупалось» по относительно низким ценам советской стороной.
В записке председателя Комиссии по особым заказам Политбюро ЦК РКП(б) И. С. Уншлихта о ходе переговоров по производству вооружения с зарубежными фирмами от 10 ноября 1925 года содержатся положения об организации производства противогазовых масок: «…мощность завода должна быть 100 тыс. масок в месяц т.е. 1200000 шт. в год <…> ГЕФУ обязуется предоставить новому обществу средства в сумме до 2,5 золотых млн марок напокрытие расходов»109. Фирма «Ауэр», которой предоставляются до 25 млн марок, должна предоставить в распоряжение нового общества все свои достижения и известные ему патенты, описания производств и секретные способы производства а также допускать на свой завод и в свои лаборатории советских специалистов для обучения и ознакомления с работой, а также обмениваться научным опытом с советскими аналогичными исследовательскими учреждениями.
В записке также содержится пункт о переговорах с австрийской фирмой «Хиртенбергская патронная фабрика» о производстве патронов. Было достигнуто предварительное соглашение об организации смешанного общества. Общий капитал общества составил около 5 млн рублей.
Ещё один пункт записки И.С. Уншлихта – переговоры с ГЕФУ о производстве пулеметов «Дрейзе», где так же было достигнуто соглашение об организации смешанного производства. В ходе переговоров было установлено требуемое количество производства кавалерийского и пехотного станкового пулеметов – до 9 тыс. шт. в год на Бачмановском заводе. Пулемет-пистолет той же системы предполагалось производить количеством до 45 тыс. в год на Тульском оружейном заводе110.
И.С.Уншлихт в своей записке И.В.Сталину и Политбюро ЦК ВКП б от 31 декабря 1926 года подвел итоги концессионного военно-технического сотрудничества: