Образ жизни крестьян

Обобщив материалы, собранные Вольным  экономическим обществом, С.Н. Прокопович пришел к выводу о высоком уровне сознательности и организованности крестьян в революции и ясном  осознании целей своей борьбы⁵². Исследователь писал о самоорганизации крестьянства, роли в аграрном движении сельской общины. Большинство исследователей отрицало управляемость крестьянского движения со стороны «третьих сил». «Аграрное движение началось в местах, где крестьянам, в буквальном смысле, «житья не было», – делает вывод П. Маслов, – «В этих районах не было никакой крестьянской организации. Никакой агитации и пропаганды, и движение вылилось в стихийные формы»⁵³.

В советской историографии трактовка  крестьянского движения в начале ХХ в. давалась на основе теории классовой  борьбы⁵⁴. В этих работах аграрное движение рассматривалось как составная часть революционного процесса, преувеличивалось влияние на крестьянство политических партий.

Природу сельского бунта и роль в нем общины определил историк  М.А. Рахматуллин. В моногра фии  он пишет: «Бунт всегда представлял  собой мирское действия. Бунтовал «мир» в полном составе, и главным  объяснительным мотивом крестьян было: куда «мир», туда и я, мне от «мира» нельзя»⁵⁵. Дере венские бунты, по мнению Б.Н. Миронова, служили для крестьянства «каналом для выражения своего негативного отношения к официальной политике, которую народ ассоциировал не с государем, а с административным аппаратом»⁵⁶. Удачная попытка изучения социального поведения крестьянства на основе привлечения массовых источников была реализована О.Г. Буховцом⁵⁷.

Приговоры и наказы российской деревни  периода первой русской революции  проанализированы в работе Л.Т. Сенчаковой. На обширном фактическом материале  автор выяснил содержание политиче ских настроений и общественных взглядов жителей деревни⁵⁸. Эволюция аграрного движения начала ХХ в. дана в книге В.Г. Тюкавкина, Э.М. Щагина. На основе широкого круга источников авторы уста новили причины, масштабы и формы крестьянского движения⁵⁹. В историографической работе Н.М. Ушакова сделан вывод о том, что в конце XIX – начале XX вв. крестьянское движение стало совершен но отчетливо приобретать качественно новые черты: от борьбы за отрезки и спорные земли, от спон танного взрыва возмущения и негодования действиями местной администрации оно стало переходить на этап сознательной и самоорганизованной борьбы за изъятие помещичьих земель в пользу общинного владения⁶⁰. Анализу аграрного движения в губерниях Центрального Черноземья посвящена работа во ронежского историка В.А. Степынина⁶¹. На основе материалов центральных и местных архивов иссле дователь выясняет динамику и соотношения форм крестьянского протеста, устанавливает периодиза цию аграрного движения времени первой русской революции.

Интерес представляет концепция «крестьянской  революции 1902 – 1922 гг.», предложенная извест ным аграрником В.П. Даниловым. Он рассматривает  аграрную революцию как непрерывный  процесс, вызванный индустриально-рыночной модернизацией и имевший ярко выраженную антикапиталистиче скую направленность⁶².

Проблема отношение крестьянства к верховной власти нашла свое отражение в ряде работ совре  менных историков. Образ царя в массовом сознании исследуется в работе Г.В. Лобачевой⁶³. О монархизме как черте российской ментальности размышляет в своей работе В.П. Кожевников⁶⁴. На основе широкого круга источников рассматривает проявления монархизма в крестьянской среде в конце XIX – начале ХХ в. известный специалист в этом вопросе А.В. Буганов⁶⁵. Оригинальный подход продемонст рировал питерский историк Б.И. Колоницкий, вскрывая механизм десакрализации монархии на основе изучения содержания слухов, имевших хождение в обществе в период Первой мировой войны⁶⁶.

Среди работ зарубежных историков, посвященных социальной активности крестьянства, следует отметить исследования Дж. Скотта, Т. Шанина, Д. Филда. Английский историк и социолог Т. Шанин, характеризуя аграрное движение на чала ХХ в., главный  акцент делает на сознание крестьянства, отмечает его высокую способность  к са моорганизацию в борьбе за свои интересы⁶⁷. Исследуя повседневные формы сельского сопротивления, Дж. Скотт аргументировано доказывает эффективность «оружия слабых» в борьбе с властью⁶⁸. В моно графии «Повстанцы во имя царя» Д. Филд выясняет природу народного мифа о «царе-заступнике» и эксплуатации его крестьянами в своих целях⁶⁹.

Наиболее широко в русской историко-правовой науке XIX в. проблема обычного права  была по ставлена в 1840 – 60-х гг. К.Д. Кавелиным. Существование обычно-правовых норм он выводил из осо бенностей общественного  и семейного строя народа. В  народных обычаях правовед видел  ценный, но весьма сложный источник, сложившийся постепенно из разнородных  элементов, скрупулезное изучение которого может объяснить важные исторические явления в прошедшей жизни  народа⁷⁰.

Приоритет в изучении обычного права  русской деревни принадлежит  А. Ефименко⁷¹. Ею была сформулировала теорию «трудового начала». Хорошим подспорьем для изучения правовых воззрений русского крестьянства стали материалы комиссии сенатора Любощинского, собравшего решения кре стьянских судов в 15 губерниях России⁷². Богатый фактический материал, содержащийся в трудах ко миссии, послужил основой для создания ряда работ⁷³. И.Г. Оршанский исследовал проявление обычно го права в семейно-брачных отношениях⁷⁴. Роль правовых обычаев в области гражданских правоотношениях выяснил в своем авторитетном двухтомном исследовании юрист С.В. Пахман⁷⁵. Под редакцией Е. Якушкина вышли в свет четыре выпуска библиографического указателя по обычному праву с цен ными комментариями⁷⁶. Научное сообщество проявило огромный интерес к проблеме. Историк В.А. Александров приводит данные о том, что только за 1876 – 1889 гг. в стране было опубликовано 3500 книг и статей, посвященных обычному праву. По его мнению, полемика шла в двух направлениях: тео ретическом и практическом. В первом случае обсуждалась проблема соотношения законодательства и обычного права и значение последнего в жизни деревни, его роль в общинной организации крестьянст ва. Во втором – о применении норм обычного права в судебно-административной практики и возмож ности их кодификации⁷⁷.

По утверждению юриста В.И. Сергеевича, вплоть до установления самодержавия в России понятие закон и обычай представлялись синонимами, и поэтому  на обычае был основан весь правопорядок об щественных отношений⁷⁸. О значении обычного права в жизни деревни писал в своем исследование «История русского права» Д.Я. Самоквасов. Он пришел к выводу, что «крестьянин в большинстве его семейных и общественных отношений не знал постановлений законодательства, а определял свои от ношения к семье и общине понятиями о праве, может быть регулирующие семейные и общественные отношения за тысячу лет назад»⁷⁹. Схожего мнения придерживался Н.П. Загоскин. «Обычное правом не утратило жизненного значения своего и в последующие эпохи русской жизни, известно, что почти исключительно обычным правом и до наших дней регулирует свою правовую жизнь наше крестьянство, т.е. огромно большинство русского народа»⁸⁰. На существование непрерывной связи между современ ными ему обычаями и обычным правом Древней Руси настаивал. И. Тютрюмов Он писал, что «обращаясь к народно-обычному праву, мы не можем не заметить той непрерывной связи между современными обычаями крестьян и обычаями древнего быта»⁸¹. В начале ХХ в. о самостоятельном существовании и развитии обычного права писали А.А. Леонтьев и К.Р. Качоровский⁸².

Активная роль в изучении обычного права принадлежала российским научным  обществам. Одним из первых сбор и  обобщение правовых обычаев провело  Русское географическое общество. Материалы  архива были систематизированы и  описаны известным этнографом К. Зелениным⁸³. Изучением правовых устоев деревни плодотворно занималось этнографическое отде ление императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Общество вы пустило сборники по правовому быту крестьянства⁸⁴.

Однако некоторые исследователи  отрицали существование правовых народных традиций. «Ника ких народных правовых обычаев общих не только сколько-нибудь обширному району, но даже группе соседних селений не существовало», – утверждал  в своем исследовании Г.А. Евреинов⁸⁵. Даже те, кто признавали наличие в деревне норм обычного права, считали невозможным их применение в регулиро вании правовых отношений. На основе материалов Свода трудов местных комитетов по 49 губерниям Европейской России А. Риттих пришел к выводу о том, что «обычное право не приведено в порядок, чтобы оно могло служить правовым руководством постоянных и одинаковых решений. Противореча во многом писаному праву, нормы обычного права часто противоречат друг другу»⁸⁶. С. Витте скептиче ски оценивал наличие в деревне прочных правовых обычаев, утверждая, что в начале требуется провести большую работу по их выявлению и анализу, а только потом рассуждать об их использовании⁸⁷.

«Народное право и право культурное, – по мнению А.Я. Ефименко, – представляли собой два строя юридических  воззрений, типически отличных один от другого и поэтому всякая попытка  систематизировать народное право  по нормам юридических теорий есть самое неблагодарное дело»⁸⁸. В свою оче редь К.Р. Качоровский обращал внимание: «не тот вред, который наносится тогда, когда государство публикует законы, не согласуясь с интересами и представлениями крестьян». Он призывал: «…учиться у народа таким свойствам его юридической практики, как отсутствие формализма, внимательное отно шение к личности, стремление поступать по справедливости»⁸⁹. А. Леонтьев и другие даже предлагали путь совершенствования народного права через кодификацию его, как это было с другими сферами за конодательства на ранних стадиях их развития⁹⁰.

Полемика среди ученых шла и  по вопросу будущности волостных  судов. Активным защитником крестьянских судов выступил исследователь П. Скоробогатый⁹¹. На сохранении волостных судов на стаивали Н. Калачов, В. Птицын, П. Матвеев. Они считали, что народное правосудие близко крестьянам

«по духу» и месторасположению, а также доступно по цене⁹².Обосновывали свою позицию сторонники сохранения крестьянских судов и действенности народных обычаев наличием принципиальных расхо ждений между законами и крестьянскими правовоззрениями, а также несоответствием официальных норм условиям народного быта⁹³.

Иной точки зрения придерживались в своих работах А. Риттих, П. Обнинский, Ф. Уманец. Они предлагали уравнять крестьян в сфере правосудия с  представителями других сословий, уничтожив  специальные крестьянские учреждения. Ф. Уманец считал, что сельские суды следует заменить мировыми⁹⁴. На полном исчезновении «старых» правовых обычаев настаивал П. Обнинский⁹⁵. А. Риттих писал о необходимости обеспечить деревню обязательным для всех гражданским законом⁹⁶.

Первые опыты изучения обычного права пореформенной деревни  советскими историками были предприняты  в 1970 – 80-е гг. Это проблема обсуждалась  на XVII и XVIII сессиях (1980, 1982) Всесо юзного симпозиума по аграрной истории. М.М. Громыко  в своей работе, посвященной сибирской  деревни, рассматривала повседневную практику общинной крестьянской жизни  сквозь призму обычно правовых норм. П.Н. Зырянов попытался проследить изменения, происходившие в обычном праве  де ревни после реформы 1861 г. В  своей работе он рассмотрел влияние  обычного права на общинное землевладение  и роль обычаев в разделе семейного  имущества и его наследования⁹⁷. В 1984 г. в свет вышла  монография В.А. Александрова «Обычное право крепостной России XVIII – начала XIX в.» В ней автор анализирует роль обычного права в хозяйственной жизни села. Месту обычно-правовых норм в функ ционировании крестьянского двора посвящены работы Л.И. Кучумовой⁹⁸. 1990-е гг. были отмечены но вым всплеском исследовательского интереса к данной проблематике. В публикациях И.Н. Милоголовой были затронуты вопросы семейной собственности, положения крестьянки, распределения хозяйствен ных функций и их обусловленность нормами обычного права⁹⁹ Правовая культура русской деревни, деятельность волостных судов получили свое освещение в работах историков Т.Н. Тарабановой и Л.И. Земцова¹⁰⁰. В фундаментальном исследовании социальной истории России Б.Н. Миронов дал обстоя тельный обзор состояния обычного права¹⁰¹. Антропологический подход в изучении правовой менталь ности российских крестьян второй половины XIX века применяет в своем исследовании Т.В. Шатковская¹⁰².

Свой вклад в изучение проблемы внесли зарубежные историки, особенно работающие в области крестьяноведения. Следует выделить работу М. Левина «Деревенское бытие: нравы, верования, обычаи».

В ней автор не только обстоятельно проанализировал состояние дореволюционной  историографии про блемы обычного права, но и показал значение юридических  обычаев крестьян в самых разных сферах жизни русской пореформенной  деревни¹⁰³. Взаимодействию правовой идеологии и юридической прак тики крестьянских судов в начале ХХ в. посвящена статья Джейна Бербанка. По утверждению автора, деятельность волостных судов способствовала формированию самосознания крестьянства и развитию правовой культуры российской деревни¹⁰⁴. С позиции антропологического подхода, изучает различные формы крестьянского самосуда американ ский исследователь С. Фрэнк. Самосуд он трактует как акцию крестьянской общины, направленную на пресечение действий, которые угрожали нарушить традиционные социальные отношения или нанести урон хозяйству деревни¹⁰⁵. Анализ типологии проявления самосуда приводит исследователей к выводу, что многие из них носили ненасильственный характер и имели много общего с символическими формами наказания. Такие акты «самосудов» считаются наиболее очевидным проявлением аграрного, тра диционного сознания. Из последних работ наших зарубежных коллег следует выделить статью Т. Ша нина. В этой обобщающей работе автор выделяет особенности обычного права в русской деревне¹⁰⁶.

Завершая эту часть, историографический обзор, можно сделать вывод о  том, что функционирование обычного права в русской деревне второй половины XIX в. было доказано в дореволюционной  истори ко-правовой и этнографической  литературе. Следует согласиться  с утверждением историка В.А. Александрова, который писал, что «исследование  обычного права может быть осуществлено в социально политическом, фискальном, хозяйственном, гражданском, мировоззренческом, этическом аспектах. Од нако при  всем многообразии, так или иначе, внимание фиксируется на двух общественных институтах деревни – сельской общине и крестьянской семье, определивших всю повседневную жизнь крестьянства»¹⁰⁷.

В дореволюционной историографии  среди работ, посвященных семейному  быту, большинство при надлежало  специалистам по обычному праву. По мнению теоретиков «трудового начала» (А.Я. Ефименко, А.А. Леонтьева и др.), крестьянская семья представляла трудовую ассоциацию или трудовую ячейку, в которой  кровная связь была элементом  второстепенным. С.В. Пахман, напротив, настаивал на том, что отношения  в крестьянской семье основаны на кровном родстве и бытовавших нормах обычно го права108. Роль официального законодательства в регулировании  сфер жизнедеятельности крестьян ского  двора описана в труде А.Ф. Мейндорфа¹⁰⁹. Анализ внутрисемейных отношений и значение в них норм обычного права деревни дан в пространном очерке И. Тютрюмова¹¹⁰. Положение женщины в кре стьянской семьей рассмотрено в журнальных публикациях А. Филиппова, И. Харламовой¹¹¹.