История заселения Воронежской области

В период с 1620 по 1630 гг. свидетельств о крупных  татарских походах на Московию нет, но это никоим образом не означает, что их не было вовсе: наскоки сводных отрядов крымцев, азовских татар, Больших и Малых Ногаев носили характер локальных конфликтов. Плацдармом, где перед нападением сосредотачивались военные силы кочевников, в первой половине XVII в. являлась Среднедонеччина. Так, в 1623 г. валуйский воевода В. Ляпунов сообщал в Москву о том, что из Азова отправилось в поход крупное войско, предводительствуемое самим агой. Столь высокий титул командующего означал, что речь шла о крупном походе, в результате которого Московское государство могло понести значительный ущерб. Имея конечной целью такие пограничные города, как Валуйки и Белгород, татары остановились на берегах р. Тор, где и были разгромлены донскими казаками. Позднее, в 1627 г., небольшие отряды татар были замечены на Деркуле. В 30-х - первой половине 40-х гг. в степном Подонцовье стычки московских военных сил с татарами происходили довольно часто: только в период с 1632 по 1643 гг. произошло 6 набегов. Несмотря на то, что ни один из набегов отдельности не принес сколько-нибудь значительного ущерба, в совокупности они все же вносили некоторый элемент нестабильности, что, в свою очередь, отнюдь не благоприятствовало возникновению стационарных поселений. В источниках сохранились сведения о том, что в 1632 г. по Кальмиусской сакме передвигались крупные татарские силы, в 1634 г. их отряд перешел Донец Боровским перевозом. Ранней весной 1635 г. татарская разведка была замечена под Валуйками, в то время как их основные силы расположились кочевьем на берегу р. Тор. 26 марта кочевники решили продолжить поход, но были разбиты валуйскими служилыми людьми, которые гнали их до верховий рек Боровая и Айдар. В том же году на р. Калитва был обнаружен и разбит кош. Спустя год значительный отряд татар переправился через Северский Донец близ устья р. Боровая: часть из них отправилась далее, а часть расположилась кочевьями по рекам Айдар, Деркул и Калитва. В 1641 г. тысячный татарский отряд перешел Донец у устья р. Деркул и отправился "воевать курские и воронежские места", предварительно рассредоточив на "поле" несколько крупных отрядов для более широкого радиуса действия. Подобная ситуация имела место фактически до конца 40-х гг. XVII в.

Перечисленные факты позволяют сделать вывод  о том, что в Подонцовье в первой половине XVII в. не было силы, способной противостоять татарским набегам, тогда еще достаточно мощным. Тяжелой была борьба и с мелкими отрядами кочевников: высокая мобильность этих вооруженных формирований требовала наличия хорошо организованной системы наблюдения за степью и инициативности, которую не смогло проявить население пограничных с "полем" районов.

В исторической науке существует два понятия  освоения - колонизации донбасских степей: колонизация правительственная  и народная.

Народная  вольная колонизация "поля" начиналась еще в XVI в. и предшествовала правительственной, проходящей под контролем и направляемой правительством Московского государства. Старейшей социальной группой, осуществившей попытку освоения этих земель, явилось казачество, отряды которого действовали на территории края. Были еще мещанско-крестьянская и военная колонизации. В 20-е гг. XVI в. продолжалось движение украинского и русского населения на юг, в ходе которого переселенцы приблизились к землям в среднем течении Северского Донца. Однако татарская опасность вынудила мигрантов осесть на берегах рек Сейм и Большая Сосна: этот район представлялся наиболее безопасным для жизни. Иными словами, перемещение населения шло внутри уездов, т.е. не далее освоенных и обжитых земель.

В 20-30-е  гг. XVI в. на южной окраине Московского государства существовало 8 городов, население которых принимало участие в освоении пограничных территорий: Ливны, Воронеж, Елец, Курск, Белгород, Лебедянь, Старый Оскол и Валуйки. С сооружением засечных черт ситуация несколько изменилась. Впрочем, едва ли можно с уверенностью утверждать о наличии в крае на тот момент постоянных поселений за "чертой". В немалой степени это было обусловлено постоянной опасностью татарских набегов. Однако последнее не является основанием для утверждения об отсутствии каких-либо поселений в округе города и на более удаленных землях. По причине татарской опасности большинство населенных пунктов, возникавших на "поле" в первой половине XVII в., располагались в стороне от шляхов, которыми кочевники совершали набеги. Возможные поселения могли находиться в лесной зоне, что диктовалось соображениями безопасности.

Южные районы нынешней Луганщины осваивались  путем основания промысловых  угодий - юртов. На 1626 г. историком В. П. Загоровским отмечены 9 юртов, составлявших в бассейне Северского Донца Донецкую волость. Система юртовых угодий двояко определила как заселение края, так и характер хозяйствования в нем. С одной стороны, основанные переселенцами из России юрты фиксировались как часть территории Московского государства. Следовательно, традиционное для "поля" право первой заимки в силу наличия государственности подменялось официальным. С другой стороны, крупные угодья сдавались в аренду, и арендаторам был выгоден временный характер их использования. Отсюда следует, что постоянных поселений на территории юртов могло не быть. Строительство Белгородской оборонительной черты способствовало появлению ухожьев в черте и положило начало массовому заселению территорий верхнего и части среднего течения Северского Донца (в пределах современной Харьковской области). Скорость и степень освоения территорий в первой половине XVII в. по-прежнему определялась влиянием внешнеполитических причин, главным образом, существованием военной угрозы со стороны кочевников.

В данной связи представляется возможным поставить под сомнение вероятность существования на Среднедонеччине в первой половине XVII в. таких населенных пунктов, как Осиновая и Старый Айдар. Мысль об основании указанных поселений в 1637 и 1642 гг. соответственно была выдвинута в XIX в. историком церкви Гумилевским (Филаретом) в труде "Историко-статистическое описание Харьковской епархии". Описывая V отделение епархии, автор отмечает, что Осиновая была населена в конце XVII в. на правом берегу р. Айдар, однако начало поселению дал Осиновый острог, первое упоминание о котором датируется 1643 г. в связи со станичной и сторожевой службой на "поле".

По нашему мнению, сколько-нибудь достоверное  утверждение относительно не только даты возникновения, но и самого факта  существования данных поселений в указанное время по ряду причин представляется весьма сомнительным. Спорность вышеупомянутого утверждения происходит, во-первых, из того, что, вопреки убедительному раскрытию версии возникновения с. Осиново, содержащемуся в труде Гумилевского, документы о перемещениях татарских и казачьих отрядов вдоль Айдара в конце 30-х - начале 40-х гг. XVII в. и военных столкновениях между ними не содержат упоминаний об Осиновом остроге. Во-вторых, острогом называли получившие распространение в XIV-XVII вв. на южной окраине Российского государства постоянные или временные укрепленные населенные пункты, предназначенные для размещения "воинских людей". В данном случае двойственный характер термина не позволяет утверждать о наличии здесь постоянного населенного пункта.

В 1642-1646 гг. по берегам Айдара, Деркула и  Белого Колодезя, в непосредственной близости от строящейся Белгородской черты, еще кочевали татары, продолжая  угрожать оседлому населению смежных  регионов Московии. Подобная ситуация имела место и в 50-е гг. XVII в. В 1658 г. из Змиева в Белгород была отправлена отписка, в которой наблюдатель сообщал о том, что "... против речки Боровой ноября же в 7-й день, и на устьи той речки перелезло де татар человек с полтреста и болши с Крымской стороны на Нагайскую сторону и пошли де те татаровя вверх по речки Боровой. На речки Каменки против Айдарского устья кочюет де орда Нагайских татар, а сколко де тех татар кочюет, и тово де он сметить не сумел".

После 1659 г. набеги татар повторялись особенно часто, из Подонцовья в Москву вновь приходили разного рода сообщения о передвижениях татар. В итоге правительство принимает решение "за-крыть" край новой укрепленной линией, протянувшейся от Валуек до Полатова по р. Оскол и до Цареборисова и Торских озер, а далее по берегу Северского Донца до р. Коломак и вошедшей в историю под названием Изюмской черты. Исходя из особенностей географического размещения, представляется возможным предположить, что предназначение этой линии заключалось не только в обороне, но и в соединении в общегосударственную систему освоенных ранее, но не взаимосвязанных районов. Несомненно, что с сооружением Белгородской и Изюмской черт заинтересованность правящих кругов Московского государства в заселении и хозяйственном освоении территориальных массивов в среднем течении Северского Донца возросла. В немалой степени этому способствовал естественный ход заселения прилегающей к исследуемым землям Слобожанщины. Процесс народного освоения степи и строительство черты обнаружили теснейшую взаимосвязь в силу того, что видимость безопасности края, создававшаяся наличием укреплений, способствовала притоку переселенцев. Еще одной важной характеристикой черт является их четко выраженная экологическая под-основа: район строительства находился на границе лесных ландшафтов, составлявших основу территории Московского государства. В ходе продвижения черты на юг происходил этнодемографический выброс населения в Дикое поле, где русские не только были вынуждены приспосабливаться к местным природным особенностям, но и маргинализировались социально и цивилизационно, составляя людей "порубежья", вытолкнутых из привычного социума.

Кроме русских в середины XVII в. пустующие  пространства Среднедонеччины осваивали  также и переселенцы из Слободской Украины. Эти миграционные движения носили поступательный и, в некоторой степени, экспансионистский характер, направленный на оттеснение татар в глубь степей. Волны переселенцев "встретились" на небольшом ограниченном пространстве среднего Подонцовья, которое, по сути, явилось контактной областью, где наряду с конфликтами развивалось сотрудничество и происходило взаимообогащение культур.

Украинский  миграционный поток, направлявшийся из Право- и Левобережья на юго-восток (степное Подонцовье и Дон), по социальному  составу не был однородным. Он состоял из мещанско-крестьянских слоев населения и, по В. Юркевичу, "показаченої людностi" (применительно к этой группе мигрантов в русских источниках первой половины XVII в. встречаем термин "черкасы"). Указанные группы различались также по характеру овладения территорией: крестьянская колонизация разворачивалась мирным путем, в то время как "черкасская воровство" имела свою специфику, обусловленную полукочевым, военным образом жизни.

Нередко между "черкасскими" и "московскими  людьми" возникали вооруженные конфликты при дележе территории и сфер влияния.

Однако  население русско-украинского пограничья, не столько претендуя на территорию Среднедонеччины в целом, сколько  стремясь к освоению экономически важного  района Торских соляных озер и  сохранению здесь стабильной обстановки, постепенно оттеснило "черкас" севернее, в направлении г. Изюм.

Сложившуюся ситуацию представляется возможным  пояснить исходя из того, что закрепиться  в подобных условиях мог лишь тип  земледельца-воина, приспособленного к ведению хозяйства в сложных природных условиях степи, что, в свою очередь, требовало определенной перестройки хозяйственно-бытового уклада колонистов. Кроме того, влияние центра в этом регионе было еще слабым, и существенной поддержки переселенцам Москва не оказала.

Не отличаясь  от остальной части украинской колонизационной  волны в этническом отношении, "черкасские" в то же время выделялись по социально-экономическим  характеристикам. Выступая как независимая  сила, этот тип колонизаторов не только угрожал населению южных уездов Московии, но и существенным образом ограничивал продвижение в край донской и украинской колонизации, а также создавал помехи торговле близлежащих земель с донской вольницей, шедшей посредством сообщения по р. Северский Донец.

Начало как самовольной русской крестьянской, так и правительственной, руководимой из Москвы, колонизации степи положили Смута и война 1632-1633 гг. Списки опорных пунктов правительственной колонизации содержатся в "Росписи государства Московского градом", составленной приблизительно в середины XVII в. Среди городов, посадов и укрепленных монастырей России самым южным центром Московского государства и ближайшим к средней Донеччине укреплением являлся г. Цареборисов (с XVI в.).

После строительства Белгородской черты московское правительство разворачивает целенаправленное строительство опорных пунктов колонизации в рассматриваемом регионе. Так, в 1663 г. на р. Тор для защиты находящихся поблизости соляных варниц построен Маяцкий городок, в 1676 г. - Соляный (Тор), в 1685 г. - Казачья Пристань (Райгородок). Согласно самому раннему описанию, датированному 1666 г., Маяцкий городок был поставлен острогом из дуба, по городской стене построены обламы и катки, четыре глухих башни, две башни с "проезжими вороты". Вокруг острога строители выкопали ров, а также соорудили систему внешних укреплений в виде рвов, валов с надолобами. Последние также прикрывали округу города от "неприятельских людей". Вдоль дороги, ведшей из городка к Торским соляным озерам, отходили наметы и надолобы. Необходимость в сооружении последних диктовалась условиями транспортировки соли, отправлявшейся с варниц в Маяцкий, а лишь затем - в Белгород. "А на вечном житье в том новом городке Мояцком велено быти сведенцам с Волуйки, с Чюгуева, по пятьдесят человек и с Салтова двадцать пять человек, и с Харькова одинадцать человек, и те сведенцы строят дворы и не караулех бывают". На начальном этапе истории социальный состав населения городка был представлен военными. Такие категории, как посадские люди, кузнецы, дворники, ямщики и казенные крестьяне, наличие которых характерно для московских средневековых городов, отсутствовали. Как следует из приведенного отрывка, главным занятием маячан являлась военная служба, а характер хозяйства, по всей видимости, был потребительским. В 1668 г. социальный состав и численность населения являлись следующими: 45 стрельцов, 22 казака, 6 пушкарей, чья национальная принадлежность в источнике не указана, при этом украинское население городка состояло из атамана и 34 рядовых. С увеличением числа жителей возникла необходимость в расширении управления; теперь все дела в местечке вели 2 приказных дьячка. О том, что изначально этнический состав данного поселения являлся смешанным, сообщается и в других источниках о подобных населенных пунктах. Так, сборник сметных книг государства содержит информацию о полиэтническом (украинско-русском) населении Маяцкого, однако количество жителей здесь не уточняется. По подсчетам Я. Е. Водарского, за период 1662-1665 гг. общее количество населения (служилых людей) в Маяцком местечке составило 136 чел., в 1672 г. - 94 чел., с 1662 по 1672 гг. число мужского населения городка составило 280 чел. Достаточно активное участие жителей городка в Разинском восстании 1670 г. привело к уменьшению численности проживающего здесь населения. Дальнейшие изменения демографической ситуации прослеживаются по данным Переписной книги 1679 г.: к тому времени в городке проживало 128 русских и 62 украинца. Управлял местечком городовой приказчик, подчинявшийся белгородскому воеводе. Через два года численность населения местечка уменьшилось. Причина изменения численности населения заключалась в том, что "... ныне после переписных книг Мояцкие черкасы (украинцы) по прелесным воровским листам изменника Ивашки Брюховецкого великому государю изменили и город сожгли и приказного человека Василия Ребинина убили и разоря город пошли к нему Ивашку сызменником с Ивашком Серком и ныне тот город пуст". Приведенное описание происходивших в Маяцком событий является еще одним важным свидетельством не только этнической неоднородности населения городка, но и наличия как межэтнических конфликтов, так и конфликтов между Украиной и Московским государством.