В итоге участники СНГ «разбегаются», переориентируясь на другие геополитические  центры. Лишь ось Москва — Минск  остается геополитически устойчивой: она скрепляет единство Евразии  на пророссийском базисе и препятствует созданию Балто-Понтийского пояса. Россия явно идет по пути к утрате геополитической роли центра Евразии. Исходя из этого обстоятельства, многие западные исследователи уже полагают, что основные глобальные процессы определяются отношениями Америки, Европы и Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

     Под вопросом геополитическое единство самой Российской Федерации, Национальные республики развивают свои внешние связи, руководствуясь этнокультурными критериями. В ряде из них усилилось турецкое влияние, особенно на Северном Кавказе и в ВолгоУральском регионе (Татарстан, Башкортостан). В республиках с мусульманским населением ощущается влияние Саудовской Аравии и Ирана (в меньшей степени). Исламские страны даже конкурируют за такое влияние. Результатом геополитического расслоения российского пространства явилась фактическая «автаркия» Чечни, а Северный Кавказ в целом стал зоной риска в пределах российских границ²⁸.

     Геополитические проблемы связаны и с другими  регионами РФ. Так, Дальний Восток остается заброшенной окраиной России и вынужден самостоятельно развивать  связи с Китаем, Японией и др. В сложном положении пребывает  эксклавная Калининградская область, вместе с тем сохраняющая роль западного военного форпоста страны. В этой проблемной ситуации усиливается  давление соседних стран, претендующих на части российской территории (Карелия, Псковская область, граница с  Китаем, Сахалин и Курильские острова).

     После распада СССР выходы России к морю были сильно ограничены. Роль геополитических  «окон» выполняют: на Балтике СанктПетербург с Ленинградской областью (понятно, что Калининградский эксклав  здесь не в счет); на Черном море —  Краснодарский край (Новороссийск) и Ростовская область (попытки возрождения  Таганрога); на Каспийском — Астрахань (Дагестан выпадает изза этнополитических проблем); на Тихом океане — Приморский край и (гораздо меньше) Хабаровский край, Сахалин и Камчатка. При этом важно, что Балтийское и Черное моря относятся к числу «закрытых», ибо проливы контролируют другие державы (отсюда минимальная геополитическая значимость Балтийского и Черноморского флотов). «Закрытым» является и Японское море. Поэтому особое военно-стратегическое значение имеют Кольский и Камчатский полуострова — единственные территории России, имеющие выход к открытым пространствам Мирового океана: здесь базируются соответственно Северный и Тихоокеанский флоты²⁹.

     Проблемной  становится и роль нашей страны в  качестве транзитного узла. Реально действующие международные коммуникации сейчас минуют Россию. Связи между Европой и АТР в основном осуществляются по морю в обход ее территории (морские перевозки достаточно дешевы). Не действуют и российские сухопутные коммуникации. Зато воссоздается ВШП в виде трансъевразийского коридора, связывающего Восточную Азию и Европу по суше. Начинается работа по реализации проекта транспортного коридора — «Европа — Кавказ — Центральная Азия» (ТРАСЕКА), которая находит поддержку как в Китае и Японии, так и в Европейском союзе (особенно в Германии). Проект ТРАСЕКА был одобрен в 1993 г. на конференции в Брюсселе (участвовали руководители восьми государств Закавказья и Центральной Азии; позднее к программе примкнули Монголия, Украина и Молдова). А в сентябре 1998 г. в Баку прошла встреча лидеров Киргизии, Узбекистана, Азербайджана, Грузии, Турции, Украины, Молдовы, Румынии и Болгарии, где было принято соглашение о развитии транспортного коридора, транзита и коммуникаций.

     Таким образом, транс-евразийский коридор в силу геополитических перемен конца XX в. должен пройти в обход самого крупного государства, почитающего себя центром вразии, — России. Важнейшую магистраль будущего предполагается проложить из Китая через Казахстан (Киргизию), Узбекистан, Туркмению, Азербайджан, Грузию в Турцию и дальше в Европу (через Турцию и Болгарию или через Украину, Молдову и Румынию). Теоретически еще возможен ее «северный» вариант из Европы через Белоруссию или Украину, Россию и Казахстан с выходом через Туркмению в Иран и к Индийскому океану, т.е. более простой с точки зрения числа преодолеваемых границ. Но Запад сегодня поддерживает вариант в обход нашей территории, предпочитая не ставить свои отношения с АТР в зависимость от неустойчивой России (несмотря на то, что внутриполитическая стабильность ряда стран ВШП еще более сомнительна). Такую высокую цену Россия платит за геополитический распад пространства СССР с потерей Закавказья и Центральной Азии, своего «мягкого подбрюшья»³⁰.

     Итак, на южных окраинах постсоветского пространства и в ЮгоВосточной Европе формируется  «новый римленд», охватывающий полукольцом «евразийский хартленд». Россия же оказывается глухим северовосточным углом Евразии, находящимся на обочине торговых путей. Существующие коммуникации, такие как Транссиб, в качестве транзитного «моста» используются слабо; неясны перспективы их реконструкции (Япония хотя и проявляла интерес к реконструкции Транссиба, но вкладывает деньги в реконструкцию дорог, слагающих ВШП). На рубеже веков Россия слабо использует свой «тройной « геополитический потенциал: интеграционного ядра Евразии, транзитного государства и развитого экономического центра. А пока приходится говорить лишь о потенциале, перспективах, возможностях, а не о решениях, действиях и достижениях.

2.2. Территориальные проблемы России

     Отношения между Россией и государствами-соседями складываются под влиянием многих факторов. Важную роль, несомненно, играет экономический градиент на наших границах. Если Россия выйдет, наконец, из глубокого кризиса, а позиции рубля по отношению к валютам окружающих стран укрепятся, это станет сильнейшим фактором притяжения к ней республик постсоветского пространства. Улучшение отечественной экономической ситуации повлечет за собой и новое усиление демографического «давления» на Россию с юга, добавляя потоки экономических мигрантов к несколько сократившемуся исходу в Россию беженцев и вынужденных переселенцев.

     Однако  отношения России с ее порубежьем определяются далеко не только и не столько экономическими факторами. Главное в том, что между странами, столетиями входившими в состав единого  государства, сформировались культурные и гуманитарные связи с их реальным долговременным и инерционным характером. Эти связи определяются в том  числе многомиллионными русскими и  иными меньшинствами, оказавшимися за пределами России, других своих  титульных государственных образований  в результате распада СССР³¹.

     Гуманитарные  связи между Россией и ближним  зарубежьем нельзя, разумеется, «измерить» только долей этнических русских. Они во многом детерминированы использованием русского языка и распространением русской или, точнее сказать, общероссийской в широком смысле культуры. Соотношение между этнической и политической идентичностью, так наз. родным языком и предпочитаемым языком общения весьма сложно и противоречиво. Исследования В. Тишкова и его сотрудников доказали, что при последней советской переписи 1989 г. были недооценены численность и доля русскоязычного населения: вопрос о родном языке люди понимали как вопрос об их этнической идентичности. На самом деле, например, на Украине 47% граждан и поныне говорят либо исключительно, либо чаще всего на русском, что более чем вдвое превышает долю этнических русских в населении³².

     Несмотря  на сложность этнического и религиозного состава населения и многообразие его идентичностей, политические элиты  в российском порубежье встали на путь строительства наций государств по моделям прошлого века, опирающихся на титульное население и обеспечивающих ему соответствующие привилегии. Для этого руководству новых стран приходится решать трудные задачи.

     Исторический  опыт показывает, что самый простой  способ добиться этой цели — использовать не раз описанную в научной  модель создания новой идентичности «от противного», т.е. противопоставить «своих» «чужим».

     Вместе  с тем отношение значительной части (даже большинства) населения  многих регионов СНГ к России остается положительным. В Украине 61% респондентов позитивно относится к России (у нас этот показатель — 53%). Свыше  трети украинских граждан хотели бы жить вместе с россиянами в одном  государстве, а абсолютное большинство  во всех районах страны выступает  за прозрачные границы с Россией  — без визовых и таможенных ограничений. Из России Украина получает более 40% импорта, и наша страна до сих  пор является основным импортером украинской продукции. Поэтому руководство  Украины объективно вынуждено искать компромисс между тем, как его  действия будут оценены западными  партнерами и повлияют на перспективы  интеграции страны в Европу, и тем, как они воспринимаются в России.

     Под воздействием комплекса политических, экономических и социокультурных факторов в последние годы наметилась дифференциация отношений России с бывшими советскими республиками. Выделяются несколько уровней этих связей.

     Самое интенсивное взаимодействие развивается  в рамках «двойки», включающей Россию и Белоруссию — единственное государство СНГ, которое открыто заявляет о своем союзе с Россией и возможности самой тесной интеграции. В декабре 1999 г. подписан и ратифицирован обеими палатами российского парламента договор о создании Союза России и Белоруссии, который видится многим как новое интеграционное образование на развалинах бывшего СССР.

     На  следующем уровне находится «пятерка», которая, помимо России и Белоруссии, вобрала Казахстан, Киргизстан и Таджикистан. В марте 1996 г. эти страны (кроме Таджикистана) подписали Договор о создании Сообщества суверенных республик, символизирующий их более тесную интеграцию. Позднее они заключили между собой Таможенный союз. Встречи лидеров «четверки» проходили в январе и 1997, и 1998 гг., причем к ним присоединился Таджикистан, вступивший в Таможенный союз в феврале 1999 г³³.

     Отношения внутри «пятерки» непросты, поскольку многие договоренности существуют лишь на бумаге, и не все ее участники делают однозначную ставку на союз с Россией. Однако политические связи между Россией и другими странами «пятерки» развиваются довольно интенсивно (особенно с Казахстаном, который с 1995 г. дважды посещали и президент Б. Ельцин, и российские премьер-министры). Причем движение между Россией и ее партнерами по «пятерке» в значительной степени «однонаправленно»: российские руководители посещают эти государства заметно реже, что подчеркивает различия в геополитическом статусе. Существование «пятерки» позволяет укрепить позиции России в Азии — не случайно входящие в нее центрально-азиатские страны участвовали в крупной российско-китайской геополитической инициативе.

     Особую  роль играет вхождение в пророссийский  геополитический блок политически  нестабильного пока Таджикистана. Его  власти демонстрируют возрастающий интерес к России, которая, наряду с Ираном, стала одним из ключевых спонсоров процесса межтаджикского урегулирования (президент Таджикистана посещал Россию в 1996, 1997 и 1999 гг.

     Тем самым Россия, получив возможность  влиять на нынешнее политическое руководство  Таджикистана (а оно ради удержания  власти решило продолжать интеграцию со странами «четверки»), энергично включается в систему политических отношений не только в Центральной Азии, но и в исламском мире, поскольку в этой стране представлены интересы Узбекистана, Ирана, Афганистана, Пакистана и др. Значит, Таджикистан, наряду с Балканами и Ближним Востоком, стал еще одной зоной геополитического разлома, где Россия, так или иначе, сумела закрепиться за счет своей активной политики³⁴.

     С остальными странами СНГ отношения  сложнее. Они скорее тяготеют к другим политическим блокам: ориентируются  на Запад (Украина, Молдова, 45 Грузия, отчасти  Армения), Турцию (Азербайджан) или пытаются проводить — независимую политику с расчетом на повышение своего геополитического статуса (Узбекистан, Туркмения).

     Притом  наиболее интенсивно развиваются внешнеполитические контакты между Россией и Украиной, хотя она все больше дистанцируется от нашей страны и даже старается  играть роль геополитического противовеса  в постсоветском пространстве. Вместе с тем Украина и Россия слишком  тесно связаны друг с другом в  экономическом и историко-культурном планах. Поэтому президент Украины посещает Россию как минимум раз в год. С российской стороны примерно с такой же периодичностью организованы поездки премьер-министров. В то же время визит президента России на Украину — событие редкое.

     Особую  логику имеют отношения России еще  с одним постсоветским государством — Узбекистаном. Под руководством И. Каримова он пытается стать региональной державой Центральной Азии (своеобразным «центральноазиатским тигром») и целеустремленно борется за повышение своего геополитического статуса. Это привело к ослаблению политических связей между странами. Их реальное восстановление началось только в 1998 г., когда Россия включилась в процесс межтаджикского урегулирования, исход которого важен для Узбекистана.

     Несколько интенсивнее Россия взаимодействует  политически с Арменией, Молдовой и Туркменией, которые имеют непосредственные интересы к России: Армения —  в связи с традиционными союзническими  отношениями и своей изоляцией  на Кавказе; Молдова — в силу заинтересованности в решении приднестровской проблемы; Туркмения — изза проблемы экспорта газа через российские трубопроводы. За последние годы отношения с Арменией и Молдовой были стабильными, хотя и недостаточно активными. Важным для Молдовы событием стал саммит СНГ 1997 г. в Кишиневе (обычно они проводятся в Москве). Отношения же с Туркменией охлаждаются, поскольку она пытается проводить политику нейтралитета, балансируя между Россией, Ираном и Турцией. Так, Туркмения первым из постсоветских государств вводит визовую систему для граждан России, что на деле ведет к ее выходу из постсоветской геополитической системы, пусть рыхлой и аморфной, но пока лишенной «высоких» внутренних барьеров.