Предпосылки возникновения науки. Наука на Древнем Востоке и античная наука

      Революция в науке, развенчавшая иллюзии об абсолютности  изучаемых процессов и возможности  их всесторонней познавательной  детализации, означала замену созерцательного стиля мышления деятельностным. Развивая этот тезис, подчеркнем следующее.

       а)    Включение  субъективной деятельности в  контекст науки привело к

изменению понимания предмета знания: им стала теперь не реальность «в

чистом виде», как она фиксируется живым созерцанием, а некоторый ее

срез, заданный через призму принятых теоретических и операциональных

средств и способов ее освоения субъектом. Поскольку о многих характеристиках объекта нет смысла говорить без учета средств их выявления, постольку современная наука легализовала относительность свойств объекта к

типу его взаимодействия с этими средствами в познавательных ситуациях.

       б)    Уяснение   относительности   объекта   к    исследовательско-

преобразующей деятельности стимулировало переход науки от «изучения

вещей, рассматриваемых как неизменные и способные вступать в определенные связи, к изучению условий, попадая в которые вещь не просто ведет себя определенным образом, но только в них может быть или не быть

чем-то, существовать или не существовать как данная определенность».

По этой причине современная научная теория начинается с фиксации процедурной базы, выявления способов, условий исследования объекта, что

образует семантический и операциональный контур теории, выступает гарантом объективности, гармоничности описания охватываемых ею фактов.

       в)    Факт  относительности картины объекта  к средствам познания и

вызванная им необходимость организации знания с учетом реальных операциональных процедур определяет особую роль прибора (экспериментальных установок) в современном научном познании. Без прибора нередко отсутствует сама возможность выделить предмет науки (теории), так как он выделяется в результате взаимодействия объекта с прибором.

       г)    Взаимодействие  объекта с прибором, узаконивающее  анализ лишь

конкретного проявления сторон и свойств объекта в различное время в

различно реализованных ситуациях, не может не привести к некоторому

вполне объективному «разбросу» в конечных результатах исследований.

Последнее выступает основой широко понятой дополнительности, которая, указывая на различную проявляемость свойств объекта в зависимости

от типа его взаимодействия с прибором в различных, часто взаимоисключающих условиях, легализует правомерность и равноправие различных видов описания объекта, его концептуальных образов. Собственно этим и объясняется то, что от единого бесконечного «объекта вообще с однозначным и неизменным» «ядром», объекта, «отображаемого единственно возможным истинным способом», современная исследовательская деятельность «перешла к миру, напоминающему скорее калейдоскоп множества проекций»;  миру, фиксируемому в системе конечных, относительных к средствам воздействия картин, каждая из которых не в состоянии претендовать на законченный всесторонний и всеохватывающий тип его описания.

       д)    Отказ  от созерцательности, наивной реалистичности  установок

классической науки, выразившийся, в частности, в новой практике задания

предмета знания с учетом способа его познавательного освоения, понимании динамичности связей эмпирии и теории и т.д., модифицировал статус

факта как проверочной инстанции. Мы имеем в виду следующее. Динамизация науки - усиление математизации, сращение фундаментальных и

прикладных исследований, расширение границ поиска с областей действительного на сферы возможного, легализация изучения крайне абстрактных, абсолютно неведомых классической науке типов реальностей -реальностей потенциальных (квантовая механика) и виртуальных (физика высоких энергий) и т.д. - привела к своего рода взаимопроницаемости факта и теории. Эта взаимопроницаемость приобретает подчас столь неожиданные и

причудливые формы, что, как это наблюдается, например, в случае резо-

нансов, вообще затрудняет отделение эмпирического от теоретического,

не позволяет провести между фактом и теорией привычную демаркацию.

       В связи с  этим изменилось представление  о проверочном эксперименте. Во-первых, будучи не в состоянии играть  роль сепаратного судьи теории, как

гносеологическая процедура он реализуется в «пакете» с иными - внутрите-

оретическими: принцип соответствия, выявление внутреннего, когерентного

совершенства теории - способами апробации знания. Во-вторых, он свидетельствует уже не столько о том, соответствует или не соответствует теоретическая формулировка чему-то, что существует и до него, «на самом деле», сколько о том, «что теоретическое предположение оправдано для известных условий и может быть реализовано для некоторого класса ситуаций, что определенная зависимость может быть осуществлена».

       Такова, в самом  сжатом изложении, природа неклассического  стиля мышления, утверждение которого  несла с собой научная революция. Детализация теоретико-познавательных ее последствий состоит в тех существенных трансформациях, какие претерпели традиционные классические нормы и идеалы исследования. Основополагающими в гносеологическом отношении считаются представления о способах введения объектов в теорию, путях решения проблемы существования, характере деятельности на эмпирическом уровне, целенаправляющих научный поиск критериях точности и строгости.

      Современное знание  пронизывает дух историзма, утверждение  которого является одним из  значительнейших итогов научной  революции. Если самым сжатым  образом характеризовать то новое, что привнес историзм, углубив  различие между неклассической  и классической наукой, то целесообразно  указать на следующее.

 

1. Изменилось отношение науки  к истории науки. В классическую  эпоху история науки трактовалась  как дисциплина в полном смысле  историческая: деятельность историка  науки, понимаемая как деятельность  архивная и чуть не археологическая, ограничивалась поиском, обработкой  и систематизацией фактов, относящихся  к прошлому науки. В современную  же эпоху история науки рассматривается  как фрагмент науки, ее неотъемлемая  составляющая. В рамках неклассической  науки результаты научной деятельности  берутся не с точки зрения  вечности (классическая наука), а  в контексте их генезиса. Но ведь именно реальная история науки содержит развернутую панораму динамики знания - она способствует постижению внутринаучных перспектив и возможностей: как, куда и зачем, аккумулирует информацию о субъективном элементе в знании, о формах и способах данности объекта исследователю, поставляет сведения о реализованных процедурах в научном поиске, о средствах адекватной познавательной реконструкции изучаемого предмета. Все это обусловливает вхождение истории науки в науку в качестве внутреннего органического компонента.

       2. Изменилось  отношение науки к включаемому  в ее фонд знанию.

Научная революция продемонстрировала относительный статус как знания, так и его оснований, покончила с классическом мифом некоей непоколебимости принципов науки, освободила ее самосознание от догмы непрерывно-поступательного характера научного процесса как кумулятивной детализации немногочисленных фундаментальных «априорно достоверных» идей. Все это, будучи возведено в ранг парадигмы современной

науки, определило ее здоровый самокритицизм, понятие необходимости

ревизии принципов, допущений, алгоритмов получения результатов.

       3. Во многом  изменились логические основания  науки (знания). Суть

происшедших изменений состоит в том, что наука использует такой логический аппарат, который наиболее приспособлен для фиксации специфики

«деятельностного» подхода. Именно этим вызван прогресс неклассических

многозначных логик, ограничения, отказы от использования таких классических логических приемов, норм, как теорема индукции, закон исключенного третьего и т.д., введение представлений  конечности, конструктивности как объектов науки, так и осуществляемых с ними манипуляций.

       В заключение  определим тенденции, которые окажутся  преимущественными в детерминации  направлений ожидаемого прогресса  науки. Речь, разумеется, идет не  о прожектировании, а о попытке зафиксировать реальные векторы динамики знания, которые, набирая силу в настоящем, проявятся в последующем, так или иначе отразятся на облике науки будущего.

       = Изменения, которые  охватят сферу эксперимента, в  значительной мере определятся  выработкой способов преодоления  тех реальных трудностей, какие  возникнут в ходе экспериментирования  с комплексными динамически функционирующими  системами целостных объектов. Фундаментальная из подобных трудностей - отсутствие инвариантности условий при воспроизведении эксперимента, его «тиражировании». Системно-комплексная природа экспериментирования - вовлечение в ситуацию солидного множества факторов, изменение самой ситуации вследствие статистического характера взаимодействия агентов и контрагентов - ставит ученого не только перед фактом объективного разброса начальных и сопутствующих условий, которые чаще всего (по причине многофакторности) не поддаются контролю и являются трудно управляемыми, но и перед фактом значительного разброса конечных результатов экспериментов данной серии. Последнее деформирует критерий воспроизводимости, утверждающий обязательность получения в идентичных условиях идентичных результатов.

       Для преодоления  трудности прежде всего потребуется создание нового математического аппарата, адаптированного к описанию нестационарных процессов, что, естественно, вызовет прогресс теории нелинейных уравнений, статистических методов исследования и т.д.

       = Наряду с этим  возрастет роль математического, имитационного экспериментов. Имитационный  эксперимент производится в ситуациях, когда важно исключить возможные  морфологические изменения предмета, представляет конструктивно-идеализированное, концепционное исследование-моделирование, проектирование и т.д. поведения предмета задолго до потенциального реального экспериментирования. Отсутствие привязки к конкретным условиям постановки, обусловливающее большую мобильность и оперативность математических и имитационных экспериментов, приведет к широкому их распространению в науке, вызовет сужение сфер применения, а в ряде случаев - вытеснение натурных экспериментов. В особенности это затронет такие области, как экология, экономика, генетика, демография, геология, астрофизика, география, физика высоких энергий, химия катализов, космические исследования и др.

       Перспективы натурного  эксперимента, на наш взгляд, связаны  с широким внедрением в науку  методов длиннобазовой интерферометрии, проекционного телевидения, скоростной голографии, фотоники, видеографии, различных теневых методов, многих новейших оптических методов наблюдения, адаптированных к фиксации быстропротекающих процессов

       = Усилится роль  классификаторской и систематизаторской деятельности как средств упорядочения научной информации. Расширится содержание входящих в современное знание принципов симметрии, относительности, инвариантности, а также законов запрета и сохранения. В тех случаях, когда обращение к ним окажется невозможным, например, в соответствии с правилом: чем слабее взаимодействие, тем больше принципов симметрии оно нарушает, будут разработаны новые принципы объективной фиксации реальности в теоретической форме.

       = Повысится значение  планово-прогностической деятельности, деятельности по оценке эффективности  знания, специализированной на рефлексии  перспектив прогресса научных  отраслей, изыскании кратчайших  путей внедрения теоретических  разработок в технику, промышленность.

       = Глобальная компьютеризация, машинизация знания вызовет еще  более сильную релятивизацию критериев точности и строгости. Программы для ЭВМ, в которых задается лишь общий алгоритм расчета задач данного класса, не содержат анализа расчетов встречающихся на практике конкретных задач в силу значительности их количества.

       = Возрастет удельный  вес социально-политической, нравственно-этической, гуманистической и тому подобных  рефлексивных оценок, которые будут  реализовываться как способы  внутреннего самоконтроля знания. Чрезвычайно быстрый прогресс  науки, вероятно, уже в ближайшее  время откроет много важного  в понимании и природы самой  науки. Поэтому в скором будущем  дух изменений затронет и методологическую  сферу.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                     Заключение