Риторическое усиление речи

      Отстраненное  ироническое повествование стало  чуть ли не главной чертой альтернативной советской литературы. В процессе демократизации средств массовой информации образ независимого наблюдателя, не принимающего старой системы ценностей и не навязывающего своей , все подвергающего  непредвзятому критическому анализу, появился на страницах печати. В связи с этим важную роль  начинает играть антифразис – употребление слова или выражения, несущего в себе оценку, противоположную той, которая явствует из контекста. Так в рассмотренном выше примере имя собственное «Палестина» с заложенной в нем высокой оценкой (этот регион ассоциативно связан со святыми местами) употребляется вместо выражения «в неизвестном направлении», заключающего в себе отрицательную оценку. Антифразис имеет две разновидности: иронию (завышение оценки  с целью ее понижения) и мейозис (занижение оценки с целью ее повышения). Так фраза: «Короче, налицо некоторый повод для ликования крестьянства»⁴³ - явно иронична, поскольку слово «ликование» относится к высокому стилю и содержит завышенную оценку того бытового явления, которое оно называет. Напротив, в предложении: «Мы (Эквадор. – Авт.) чувствуем свою вину за то, что банановая кожура очень часто появляется на московских улицах»⁴⁴ - притворно занижена самооценка, т.е. читатель имеет дело с мейозисом.

      Предельным  наиболее резким и жестким выражением иронии является сарказм: «Затем новенький  кандидат в президенты вышел на улицу пообщаться в капелистый апрельский день с народом, часть которого охраняли спецслужбы, да так бдительно, что улица Куйбышева (Ильинка) была запружена спецмашинами и людьми в добротных черных пальто»⁴⁵.

       2.6 Прием аллюзии 

      Аллюзия в строгом смысле не является тропом и фигурой. Она представляет собой прием текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо прецедентным фактом – литературным или историческим. Аллюзия – намек на известные обстоятельства или тексты. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущениям, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, «вставляется» в культуру, что и породило термин «вертикальный контекст».

      По  содержанию аллюзии подразделяются на исторические и литературные. Первые строятся на упоминании исторического  события или лица. Литературные аллюзии  основаны на включении цитат из прецедентных текстов (часто в измененном виде), а также на упоминании названия, персонажа какого-либо литературного произведения либо эпизода из него. Встречаются и смешанные аллюзии, обладающие признаками как исторической, так и литературной аллюзии: «После августа девяносто первого в одно мгновение не стало трех китов, на которых все держалось: рухнула партия, развалилось союзное государство, приказала долго жить социалистическая ориентация. Все смешалось в России»⁴⁶.

      Примеры литературной аллюзии: «Все счастливые жители нашей деревни похожи друг на друга, а несчастные? Каждый по-своему»⁴⁷; «Третья сила умерла. Да здравствует «Третья сила?»⁴⁸; «Перекуем Иванов на Абаев»⁴⁹. Из приведенных примеров видно, что вертикальный контекст в печати нередко строится из компонентов так называемой массовой культуры. Это вполне естественно для данной сферы общения: пресса ориентирована на массового адресата. Последнее, несомненно, сказывается на «качестве» аллюзий: ведь для того, чтобы разгадать «аллюзийный ребус», нужно понять смысл и хотя бы приблизительно знать его источник.

      И все же в печати часто встречаются  сложно построенные, эстетически привлекательные, насыщенные глубоким смыслом аллюзии.  Такие аллюзии чаще всего функциональны: они раздвигают временные рамки  и расширяют культурное пространство текста; обогащают его смысловыми и эмоциональными оттенками (в том числе создают предпосылки для возникновения у читателя разнообразных ассоциаций); служат средством выражения оценки и создания комического эффекта; используются для усиления аргументации; наконец, способствуют формированию имиджа журналиста как человека высокой культуры, ср.: «Звезда, под которой родился будущий член Политбюро, оказались пятиконечной, красной и счастливой. Он принадлежал к первому чисто советскому поколению, с малых ногтей убежденному в том, что учение Маркса всесильно, потому что верно, а верно, потому что всесильно»⁵⁰. Типично аллюзийный прием – «расширение» известного ленинского высказывания о марксизме путем перестановки слов, обозначающих причину и следствие, - значительно модифицирует смысл фразы и придает ей характер  иронической оценки.

      Действие  в средствах массовой информации двух тенденций – к стандартизированности  и экспрессивности, - разумеется, не ограничивается на использовании тропов и фигур речи. Например, стремление к речевой выразительности нередко проявляется в создании новых наименований, отсутствующих в словаре, - окказионализмов. Вот несколько примеров из газет последних лет: путчелюб, кинороддом, гайдарономика, съезднутый, восьмидерасты, коржаковизм, демократ-расстрига. На следующий день после произошедшего катастрофического падения падение курса рубля газеты выходили с заголовками типа: Рублепад; Отрубились. 
 

      2.7 Штампы. 

      Стремление  к экспрессии порой приводит к  противоположному результату – к  созданию штампа, одному из воплощений стандарта. Штампы были очень широко распространены в печати советского периода. Штамп представляет собой изначально образное, но в силу своего постоянного употребления утратившее свою экспрессию выражение. Наиболее яркий пример штампа – это не так часто встречавшиеся на страницах газет метафоры и перифразы (описательные обороты, заменяющие прямые наименования), наподобие следующих: черное золото (нефть), зеленый часовой (лес), флагман индустрии, эстафета поколений, правофланговые пятилетки, труженики полей, работники прилавка. Штамп – это «окаменелая фразеология», в которой неправомерно продолжают «усматривать стилистическое назначение воздействия».

      Именно  псевдообразность штампа служит основной причиной его негативной оценки, которая, кстати, может быть выражена не только

      прямым  оценочным суждением, но и пародией или оценкой-образом в художественном тексте.

      Штампы  не следует смешивать с клише  – «положительными конструктивными  единицами» (Н.Н.Кохтев), которые  представляют собой не претендующие на образность  и экспрессивность обороты, служащие для экономии мыслительных усилий, упрощения операций по созданию и восприятию текста, без которых, как отмечал швейцарский лингвист Ш.Балли, нельзя было писать «быстро и правильно». Это сочетания типа: мирное сосуществование, государственное регулирование цен. Часто они создаются по типовым моделям на основе базовых слов: проблема (научная, хозяйственная, правовая); вопрос (балканский, сложный, бытовой); дух (времени, перемен); мир (науки, бизнеса, детства).

          Наряду с действием тенденций к стандарту и экспрессии одной из характерных черт дискурса периодической печати является полистизм – возможность использования языковых средств, различных по стилевой принадлежности и нормативному статусу: книжных и разговорных, относящихся к основному фонду словаря и его периферии, пафосных и сниженных, терминов и жаргонизмов. Важно, чтобы их употребление диктовалось критериями «уместности и сообразности», а не языковым вкусом лингвистики невзыскательного читателя и тем более не стремлением к подражанию «языку улицы». Средства массовой информации в значительной степени определяют нормы языка и общения, и тем более велика их ответственность за то, чтобы эти нормы отвечали лучшим культурным традициям.

      За  последнее десятилетие положение газетной речи в стилистической системе русского языка стало еще более сложным, «размытым», чем это было прежде. Есть, по-видимому, две основные причины, которые вызывают такое осложнение.

      Первая  причина неустойчивости стилистической позиции газетной речи состоит в том, что газетная речь «размывается» снаружи: прежде всего она испытывает сильное воздействие иных функциональных разновидностей речи внутри литературного языка, а также внелитературных языковых подсистем.

      Какой была до недавнего времени стилистическая система литературного языка и как формы национального языка взаимодействовали друг с другом? И какое положение занимала в этой системе газетная речь? Приведем в качестве иллюстрации только один газетный текст того времени:

      «В  подсобное хозяйство «Геолог» секретарь комитета комсомола аппарата объединения Костя Орел едет с гордостью. В минувшем году комсомольцы взяли шефство над заготовкой кормов. Все лето работали отряды, запасли достаточно сена, силоса, хотя в северных условиях это и непросто.

      Только  вышел из машины, лохматая лайка  бросилась под ноги, приветливо и  радостно завиляла хвостом. Весело смотрятся  на фоне обильного снега, заботливо  сохраненных строителями деревьев одиннадцать заселенных и пять готовых  к заселению домиков»⁵¹.

      Обособленность, отдельность литературного языка как основной формы национального языка была коммуникативным законом для СМИ. Использование иных форм национального языка, безусловно, было возможно. Однако, во-первых, подобные факты были редкостью, а, во-вторых, всегда требовали очевидного стилистического оправдания. Таким образом, газетная речь оставалась в рамках литературного языка и более того - в рамках так называемых книжных стилей; появление в текстах СМИ элементов разговорной речи всегда было связано с решением какой-либо стилистической задачи. Собственно, газетная речь находилась в оппозиции и по отношению к своим ближайшим соседям - иным книжным стилям, хотя некоторые из них имели больше шансов проникнуть в язык СМИ (к последним относим деловую речь и художественную речь, которые в силу своей речевой противоположности взаимно уравновешивали друг друга в их влиянии на газетную речь). Вообще во влиянии на язык СМИ различных речевых подсистем национального языка, тесноте их контактов с языком СМИ всегда есть некая иерархия. Например, влияние диалектов на язык СМИ - особенно в региональных газетах и журналах - было сильнее, чем влияние жаргонов и просторечия. Может быть, поэтому региональные газеты и журналы оказались более устойчивыми перед натиском жаргонизмов. Все эти речевые законы в  

      СМИ были обеспечены «стилистической» цензурой и самоцензурой; ее наличие было обязательным.

      Сегодня ситуация изменилась, и схематично ее можно представить так:

      Особенности лингвистического вкуса русского этноса в настоящее время отражают те изменения в языковой системе, которые  мы пока оцениваем как разного  рода отклонения и ошибки. Основные тенденции этих изменений можно наблюдать прежде всего в тех связях, которые устанавливаются между формами языка, между языковыми единицами

       Заключение 

      Средства  массовой информации играют немаловажную роль в нашей жизни. Поэтому проблема языка СМИ является главной в этой теме. Специфика языка СМИ определяется особенностями коммуникативной ситуации, которую он обслуживает. Дискурс массовой коммуникации характеризуется как дискантный, с индивидуально-коллективным субъектом и неизвестным, количественно неопределенным массовым рассредоточенным адресатом.

      Риторическое  усиление речи достигается с помощью  стилистических фигур и тропов. Их использование отвечает двум основным тенденциям языка газеты – стандартизированности  и экспрессивности. Некоторые выразительные средства языка газетной печати превращаются в штампы.

      За  последнее десятилетие положение  газетной речи в стилистической системе  русского языка стало еще более  сложным. В соотношении основных форм национального языка очевидна экспансия двух неосновных, периферийных форм - жаргона и просторечия. Газетная речь вышла из жесткой системы книжных стилей и активно взаимодействует с разговорной речью. Газетная речь активно взаимодействует с рекламными и ораторскими текстами - вновь актуализированными подсистемами литературного языка. В такой ситуации стилистическая идентичность газетной речи оказывается под очевидной угрозой.

         Появляется одна очень важная  закономерность: газетная речь растягивается  между двумя разнонаправленными  стилистическими полюсами - деловой речью и речью разговорной.

      Сегодня газетной речью управляют четыре принципа: принцип ударной оценочности, принцип референтности, принцип  диалогичности, принцип эгоцентричности.

      СМИ в значительной степени определяют нормы языка и общения, и тем  более высока их ответственность за то, чтобы эти нормы отвечали лучшим культурным традициям. Но остается только надеяться.