Развитие психологии в античности

     Стоики. Школа стоиков возникла в IV веке до н.э. Она получила свое название по имени того места в Афинах ("стоя" – портик храма), где ее основатель Зенон (не смешивать с софистом Зеноном) проповедовал свое учение. Представляя космос как единое целое, состоящее из бесконечных модификаций огненного воздуха – пневмы, стоики считали человеческую душу одной из таких модификаций.  

     Под пневмой (исходное значение слова –  вдыхаемый воздух) первые натурфилософы  понимали единое природное, материальное начало, которое пронизывает как  внешний физический космос, так и  живой организм и пребывающую  в нем псюхе (т.е. область ощущений, чувств, мыслей).  

     У Анаксимена, как у Гераклита и других натурфилософов, воззрение на псюхе как частицу  воздуха или огня означало ее порождаемость  внешним, материальным космосом. У стоиков  же слияние псюхе и природы  приобрело иной смысл. Сама природа  спиритуализировалась, наделяясь признаками, свойственными разуму – но не индивидуальному, а сверхиндивидуальному.  

     Согласно  этому учению мировая пневма идентична  мировой душе, "божественному  огню", который является Логосом  или, как считали позднейшие стоики, – судьбой. Счастье человека усматривалось  в том, чтобы жить согласно Логосу.  

     Как и их предшественники в классической Греции, стоики верили в примат разума, в то, что человек не достигает  счастья из-за незнания, в чем  оно состоит. Но если прежде существовал  образ гармоничной личности, в  полноценной жизни которой сливаются  разумное и чувственное (эмоциональное), то у мыслителей эллинистической  эпохи, в обстановке социальных невзгод, страха, неудовлетворенности, тревоги, отношение к эмоциональным потрясениям  – аффектам – изменилось.  

     Стоики  объявили аффектам войну, усматривая в  них "порчу разума", поскольку  возникают они в результате "неправильной" деятельности ума. Удовольствие и страдание  – ложные суждения о настоящем; желание  и страх – столь же ложные суждения о будущем. От аффектов следует лечить, как от болезней. Их нужно "с корнем вырывать из души". Только разум, свободный  от любых эмоциональных потрясений (как положительных, так и отрицательных), способен правильно руководить поведением. Именно это позволяет человеку выполнять  свое предназначение, свой долг и сохранять  внутреннюю свободу.  

     Эта этико-психологическая доктрина обычно сопрягалась с установкой, которую, говоря современным языком, можно  было бы назвать психотерапевтической. Люди испытывали потребность в том, чтобы устоять перед превратностями и драматическими поворотами жизни, лишающими душевного равновесия. Изучение мышления и его отношения  к эмоциям не имело абстрактно-теоретический  характер, а соотносилось с реальной жизнью, с обучением искусству  жить. Все чаще к философам обращались для обсуждения и решения личных, нравственных проблем. Из искателей  истин они превращались в целителей  душ, какими позже стали священники, духовники.  

     Эпикурейцы. На других космологических началах, но с той же ориентацией на поиски счастья и искусства жить основывалась школа Эпикура (конец IV века до н.э.). В своих представлениях о природе эпикурейцы опирались на атомизм Демокрита. Однако в противовес демокритову учению о неотвратимости движения атомов по законам, исключающим случайность, Эпикур предполагал, что эти частицы мо гут отклоняться от своих закономерных траекторий. Такой вывод имел этико-психологическую подоплеку.  

     В отличие  от версии о "жесткой" причинности  во всем, что совершается в мире (и, стало быть, в душе), эпикурейцы допускали самопроизвольность, спонтанность изменений, их случайный характер. С  одной стороны, такой подход отражал  ощущение непредсказуемости человеческого  существования, с другой признавал  возможность самопроизвольных отклонений, заложенных в природе вещей, исключал строгую предопределенность поступков, предлагал некую свободу выбора. Иными словами, эпикурейцы считали, что личность способна действовать  на свой страх и риск. Впрочем, слово "страх" здесь можно употребить только метафорически: весь смысл эпикурейского  учения заключался в том, чтобы, проникшись им, люди спасались именно от страха.  

     Этой  цели служило и учение об атомах: живое тело, как и душа, – состоит  из движущихся в пустоте атомов, которые в момент смерти рассеиваются по общим законам все того же вечного  космоса. А раз так, то "смерть не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, когда же смерть наступает, то нас  уже нет".  

     Представленная  в учении Эпикура картина природы  и места человека в ней способствовала достижению безмятежности духа, свободы  от страхов, прежде всего, перед смертью  и богами (которые, обитая между мирами, не вмешиваются в дела людей, ибо это нарушило бы их безмятежное существование).  

     Как и многие стоики, эпикурейцы размышляли о путях достижения независимости  личности от внешнего. Лучший путь они  усматривали в самоустранении от всех общественных дел. Именно такое  по ведение позволит избегнуть огорчений, тревог, отрицательных эмоций и, тем  самым, испытать наслаждение, ибо оно  есть не что иное, как отсутствие страдания.  

     Последователем  Эпикура в Древнем Риме был  Лукреций (I век до н.э.). Он критиковал учение стоиков о разуме, разлитом в виде пневмы. В действительности, согласно Лукрецию, существуют только атомы, движущиеся по законам механики; в результате возникает и сам разум. В познании первичными являются ощущения, преобразуемые (наподобие того, "как паук ткет паутину") в другие образы, ведущие к разуму.  

     Учение  Лукреция (изложенное, кстати сказать, в поэтической форме), как и  концепции мыслителей предшествующего, эллинистического периода, было своего рода наставлением в искусстве выжить в водовороте бедствий, навсегда избавиться от страха перед загробным наказанием и потусторонними силами.  

     Проблемы  нравственного поведения и воспитания. Таким образом, в эллинистический  период в центр интересов психологов разных направлений попадает проблема этического, нравственного поведения. И для стоиков, и для эпикурейцев  имело большое значение исследование критериев нравственного и безнравственного, по которым можно оценивать поведение  человека. Главной причиной расхождения  позиций стоиков и эпикурейцев  был вопрос о взаимоотношениях личности и общества. Должен ли человек подчиняться  внешним правилам или же он должен следовать только собственным представлениям о добре и зле, собственным  желаниям и нормам?  

     Еще в культуре Древней Греции возникла мысль о том, что сильная, значительная личность имеет право на свои законы, на собственную позицию и ее поступки надо оценивать по другим этическим  нормам, чем жизнь простого человека. В наше время эта идея о сверхчеловеке  была развита Ф. Ницше.  

     Школа киников исходила из того, что истинная личность должна демонстративно игнорировать общественное мнение. С этой точки  зрения, каждый человек является самодостаточным, т.е. имеет все необходимое для  духовной, этической жизни в себе самом. Однако, как подчеркивал один из ведущих ученых этой школы Диоген Синопский, не каждый человек способен понять себя, прийти к самому себе и довольствоваться только тем, что он имеет в себе самом. Люди привыкли к помощи общества, других людей, к комфорту.  

     Поэтому единственный путь для нравственного  самосовершенствования – это  путь к себе, путь, ограничивающий контакты и зависимость от внешнего мира. Лучше всего такое самосовершенствование  вести с раннего детства; поэтому  и должны быть специальные школы  киников для детей (хотя такое  обучение возможно и в зрелом возрасте).  

     Путь  нравственного развития и обучения в школах киников состоял из трех ступеней – аскеза, ападейкия и  автаркия. Первая ступень заключалась  в отказе от комфорта и благ, которые  дает общество. Киники ходили в ветхой одежде, в лохмотьях, да же в дождь  и холод не признавали теплых вещей, очень мало ели, не имели постоянного  жилья, могли спать и под открытым небом, не мыться. Они отрицали все  достижения бытовой культуры, стремясь к опрощению. Таким образом преодолевалась, с их точки зрения, зависимость  от общества, которое в обмен на комфорт требовало от человека измены себе. На следующей ступени человеку внушали мысль игнорировать знания, накопленные обществом; неграмотность  считалась даже достоинством. На третьей  ступени независимости человека приучали не обращать внимания на общественное мнение, на похвалу и порицание. С  этой целью было придумано специальное  упражнение, которое заключалось  в том, что ученик должен был просить  подаяние у мраморной статуи. Успешным считалось такое поведение, когда  он продолжал свои мольбы несмотря на каменное, холодное молчание статуи. Точно так же учеников приучали не обращать внимания на насмешки, оскорбления  и угрозы, которыми сопровождалось их появление в го родах в рваной и грязной одежде. Фактически киники, стремясь к независимости, учили  не столько самодостаточности, сколько  негативизму по отношению к, обществу, – эпатируя общественное мнение.  

     Более распространенными были взгляды  Эпикура, который доказывал, что  не негативизм, но отчуждение, уход от общества есть наиболее этически верный путь духовного саморазвития и самосовершенствования. Он считал, что единственным источником и добра, и зла является сам  человек, он же главный судья собственных  поступков. Таким образом, источник активности, как и источник морали, заключен в самом человеке. Эпикур выступал против утверждения, что нравственным является только поведение, основанное на разуме. Он полагал, что не разум, но чувства управляют поведением человека, вызывая в нем стремление совершать то, что вызывает удовольствие, и избегать тех объектов, которые вызывают неудовольствие.  

     Эпикур  подчеркивал, что с самого раннего  детства человек должен учиться  различать свои желания и строить  свое поведение, опираясь на это знание. Он утверждал, что все, что вызывает приятные чувства, является нравственным. Нельзя жить приятно, не живя нравственно, и нельзя жить нравственно, не получая  от этого удовольствия, полагал Эпикур. При этом истинное наслаждение доставляют только духовные удовольствия, которые  вечны и непреходящи, в то время  как телесные удовольствия имеют  временный характер и могут обернуться своей противоположностью. Так, после  хорошего ужина с излишествами может  заболеть го лова или желудок, после  контактов с незнакомой женщиной можно подхватить дурную болезнь, и  лишь общение с книгами и друзьями вечно и всегда приносит только радость.  

     Развертывая это положение Эпикура, Лукреций Кар писал, что "все те, кто достичь  до вершин удовольствий стремится, гибельным  сделали путь по дороге, к нему восходящей..." Истинное же счастье у того, "кто  обладает богатством умеренной жизни, дух безмятежен его и живет  он, довольствуясь малым".  

     В позиции  Эпикура были уязвимые места, ибо  в том случае, если человек в  себе и только в себе находит силы, сам себя наказывает и поощряет, у него отсутствует необходимая  для многих опора, помогающая преодолеть трудности и искушения, дающая надежду  на то, что кто-то оценит его по ведение  и наградит. Если ребенка, как говорил  Эпикур, учить опираться только на собственные силы, не боясь неудач и осуждения, то такое воспитание, безусловно, помогает быстрее найти  свою' дорогу сильным людям, но может  быть болезненно и даже опасно для  слабых, которым нужна помощь и  поддержка. При этом нельзя не согласиться  с его положением о том, что  страх – как перед учителями, так и перед богами – тормозит развитие человека.  

     Один  из главных постулатов школы стоиков  говорил о том, что человек  не может быть абсолютно свободным, так как он живет по законам  того мира, в который попадает. При  этом мы не можем выбрать ни пьесы, в которую попали, ни своей роли. Это дано судьбой, роком, который  никто не может изменить. Что же может сам человек? Он может только с достоинством играть ту роль, которая  ему уготована. Таким образом, главный  нравственный закон – необходимость  сохранить свою сущность, свое достоинство  в любых, самых тяжелых обстоятельствах. Человек с ранних лет должен понять, что он не в силах изменить свою судьбу, уклониться от нее, – считали стоики. Поэтому, хочешь ты или нет, все равно будешь выполнять волю рока. Но ты можешь являть собой жалкое зрелище плачущего и не понимающего своей цели человека, а можешь идти по жизни с гордо поднятой головой, сознавая, куда идешь.  

     Стоики  утверждали, что "кто охотно повинуется приказаниям, тот избегает самой  неприятной стороны рабства –  делать то, чего не хочешь". Несчастен  не тот, кто исполняет чужие приказания, а тот, кто исполняет их против воли; поэтому надо приучить себя желать того, чего требуют обстоятельства.  

     Таким образом, главной опасностью в процессе воспитания для стоиков была стихия чувств, которую необходимо обуздать в детях для их же пользы.  

     Достижение  полного владения собой, спокойствия, которое не нарушается никакими житейски ми волнениями, есть признак наивысшего психического здоровья и с точки  зрения Марка Аврелия, который говорил: "Считай за признак полного раз  вития, если тебя не будет смущать  никакой шум, не будут волновать  никакие голоса, слышатся ли в них  льстивые слова, или угрозы, или просто пустые звуки".  

     Этика стоиков ни в коем случае не призывала  к пассивности. Наоборот, она была преисполнена веры в человека, в  могущество его разума. С ранних лет детям внушали, что они  могут абсолютно все понять и  преодолеть. Марк Аврелий в своем  наставлении юношам писал: "Если тебе недоступно что-то, не думай, что  это недоступно всем, но если это  доступно кому-то, то и тебе также, ибо  ты – человек". Таким образом, каждый ребенок должен был понять, что несмотря на внешние ограничения (бедность, болезнь) в нравственном и интеллектуальном плане он ничем  не отличается от более удачливых  сверстников и потому законы и  требования для него те же, что и  для них.  

     Стоики  подчеркивали, что сильный человек  в любых условиях, даже в рабстве  и в тюрьме, является внутренне  свободным.