Эмоции как форма познания

Однако в неясных  ситуациях, когда человек не располагает  точными сведениями для того, чтобы  организовать свое поведение по удовлетворению потребности, нужна другая тактика  реагирования на сигналы. Отрицательные  эмоции, как пишет Симонов, и возникают  при недостатке сведений, необходимых  для достижения цели, что в жизни  бывает чаще всего. Например, эмоция страха и тревога развиваются при  недостатке сведений, необходимых для  защиты, т. е. при низкой вероятности  избегания нежелательного воздействия, а фрустрация — при низкой вероятности  достижения желаемой цели.

Эмоции способствуют поиску новой информации за счет повышения  чувствительности анализаторов (органов  чувств), а это, в свою очередь, приводит к реагированию на

35

расширенный диапазон внешних сигналов и улучшает извлечение информации из памяти. Вследствие этого  при решении задачи могут быть использованы маловероятные или  случайные ассоциации, которые в  спокойном состоянии не рассматривались  бы. Тем самым повышаются шансы  достижения цели. Хотя реагирование на расширенный круг сигналов, полезность которых еще неизвестна, избыточно  и незакономерно, оно предотвращает  пропуск действительно важного  сигнала, игнорирование которого может  стоить жизни.

Все эти рассуждения  П. В. Симонова вряд ли могут вызвать  серьезные возражения. Дело, однако, в том, что он пытается все случаи возникновения эмоций «вогнать в  прокрустово ложе» своей формулы  и признает свою теорию единственно  верной и всеобъемлющей.

Достоинством своей  теории и основанной на ней «формулы эмоций» Симонов считает то, что  она «категорически противоречит взгляду  на положительные эмоции, как на удовлетворенную потребность», потому что в равенстве Э = — П (Ин —  Ис) эмоция окажется равной нулю при  исчезновении потребности. С его  точки зрения положительная эмоция возникнет только в том случае, если поступившая информация превысит имевшийся ранее прогноз относительно вероятности достижения цели — удовлетворения потребности, т. е. когда Ис будет  больше Ин. Тогда, например, спортсмен, при истинности этого постулата, в случае успеха, т. е. удовлетворения потребности стать победителем  соревнований или побить рекорд не должен испытывать никаких эмоций, если этот успех им ожидался. Радоваться он должен только неожиданному успеху, т. е. когда прогноз был хуже, чем  получилось. В противном случае у  человека не будет ни радости, ни торжества, если он окажется у цели, достижение которой заведомо не вызывало сомнений. И действительно, чего, например, радоваться спортсмену — мастеру, победившему  новичка?

Таким образом, П. В. Симонов  пытается опровергнуть теорию «редукции  драйва» западных психологов, согласно которой живые системы стремятся  к уменьшению потребности, а устранение или уменьшение потребности приводит к появлению положительной эмоциональной  реакции. Выступает он и против взглядов П. К. Анохина, который, по существу, придерживается теории «редукции» при изложении  своей «биологической» теории эмоций. По Анохину, «положительное эмоциональное  состояние типа удовлетворения какой-либо потребности возникает лишь в  том случае, если обратная информация от результатов происшедшего действия…  точно совпадает с аппаратом  акцептора действия». Наоборот, «несовпадение  обратных афферентных посылок от неполноценных результатов акта с акцептором действия ведет к  возникновению отрицательной эмоции». С точки же зрения Симонова, удовлетворение витальных потребностей, устраняя отрицательные  эмоции, лишь способствует появлению  положительных эмоций, но не вызывает их.

36

Если под влиянием отрицательной эмоции человек или  животное будут стремиться к скорейшему удовлетворению обусловившей данную эмоцию потребности, то с положительной  эмоцией все обстоит гораздо  сложнее. Поскольку ликвидация потребности  неизбежно ведет к исчезновению положительной эмоции, «гедонический  принцип» («закон максимизации») побуждает  человека и животное препятствовать отсутствию потребности, искать условия  ее поддержания и возобновления. Отмечая различия между положительными и отрицательными эмоциями, Симонов  указывает, что поведение живых  существ направлено к минимизации  воздействий, способных вызвать  отрицательные эмоции, и к максимизации положительных эмоциональных состояний. Но минимизация имеет предел в  виде нуля, покоя, гомеостаза, а для  максимизации, считает он, такого предела  нет, потому что теоретически он представляет собой бесконечность. Это обстоятельство, полагает Симонов, сразу же исключает  положительные эмоции из сферы приложения теории «редукции драйва».

Критический анализ теории П. В. Симонова. Начало серьезному критическому рассмотрению теории П. В. Симонова положил Б. И. Додонов (1983). Правда, значительная часть его критики направлена против данных П. В. Симоновым уничижительных оценок заслуг психологии в изучении эмоций. Но все же, несмотря на некоторую горячность в отстаивании приоритета психологии по ряду моментов, Додонов дает и конструктивную критику. Он справедливо отмечает, что «формуле эмоций» ее автор дает ряд несовпадающих толкований и, прежде всего, потому, что он вольно обращается с такими понятиями, как «информация», «прогноз», «вероятность», заимствованными из кибернетики, что привело к искажению понимания их сути и связанных с ними закономерностей.

Все эти, казалось бы, мелкие неточности приводят людей, придерживающихся четкого понимания кибернетической  терминологии, к непониманию того, что хочет сказать П. В. Симонов. Именно неоднозначность трактовки  Симоновым «формулы эмоций» и  самой теории позволяет ему, как  справедливо отмечает Додонов, легко  парировать всякую критику в свой адрес. Додонов также находит  логические несовпадения в ряде приводимых Симоновым примеров.

Поскольку многие моменты  теории Симонова остались вне поля зрения Додонова, критическое рассмотрение этой теории и «формулы эмоций» дано также и в одной из работ Ильина. Эта критика осуществлена по двум направлениям. Первое — это теоретические позиции П. В. Симонова, отразившиеся в его «формуле эмоций».

Слабости этой позиции  относительно возникновения эмоций, особенно положительных, видны невооруженным  глазом. «Формула эмоций» не только не обладает указанным  

37

Симоновым достоинством, но и противоречит здравому смыслу и реально наблюдаемым фактам.

«Прежде всего, остановлюсь на положении, что нет потребности, — нет и эмоции. С этим трудно спорить, если иметь в виду изначальное отсутствие потребности. Однако отсутствие потребности и исчезновение потребности при ее удовлетворении, т. е. достижении цели — психологически разные ситуации. Особенно это касается социальных потребностей. Одно дело — первоначальное отсутствие потребности, а отсюда — и отсутствие процесса мотивации, наличия цели. Нет их, нет повода и для возникновения эмоции. Другое дело, когда в результате имевшейся потребности и развернувшегося мотивационного процесса достигается обусловленная ими цель. В данном случае удовольствие возникает вследствие устранения потребности, а не ее отсутствия».

Вопреки утверждениям Симонова люди испытывают радость и  при ожидаемом успехе, т. е. при  удовлетворении своих потребностей (желаний). Симонов сам отмечает, что «неудовлетворенная потребность  необходима для положительных эмоций не менее, чем для отрицательных». А это значит, что главное в возникновении эмоций — не недостаток или избыток информации, которым обладает человек, и даже не наличие потребности, а значимость ее удовлетворения для субъекта. Так, в ряде случаев наличие социальной потребности (необходимости что-то делать) и отсутствие для этого возможностей не только не вызовет отрицательную эмоцию, но приведет к положительной эмоции. Достаточно вспомнить, как радуются школьники, когда из-за болезни учителя срывается урок. И совершенно по-другому отнеслись бы школьники к срыву урока в том случае, если бы речь шла о консультации к предстоящему экзамену.

Ряд неясностей возникает  и по поводу «избыточной информации». Зачем она нужна, если для удовлетворения потребности достаточна Ис, равная Ин? Почему шахматист должен радоваться только в том случае, если у него есть несколько вариантов постановки мата; разве он не может радоваться только одному пути достижения цели, найденному им?

А что такое «избыточная  информация»? Та, которая не нужна  уже для достижения цели или построения прогноза? А если она нужна для  прогноза, то почему она «избыточная»? И не может ли случиться так, что  эта «избыточность» (например, наличие  многих равноценных вариантов достижения цели) только помешает шахматисту достичь  успеха, так как он начнет выбирать из них лучший и попадет в цейтнот? В результате вместо положительной  эмоции информационная избыточность вызовет  отрицательную эмоцию. Об этом пишет  и Симонов: «Эмоции целесообразны  только в ситуации информационного  дефицита. После его ликвидации эмоции могут стать, скорее помехой для организации действий, чем фактором, благоприятствующим их эффективности».

38

Поэтому в определенных условиях достоинства эмоций диалектически  превращаются в их недостатки. Из этого  высказывания Симонова должно следовать, что при избыточной информации, возникающие положительные эмоции, безусловно, вредны для организации поведения человека. В чем же тогда их роль? Понять все эти противоречивые высказывания трудно.

Кроме того, во многих случаях положительный эмоциональный  фон на предстоящую деятельность (азарт) возникает как раз в  связи с неопределенностью прогноза вследствие недостатка или вообще отсутствия информации. С другой стороны, опытному шахматисту, обладающему «сверхинформацией», скучно играть с новичком. Симонов говорил, что, «стремление к сохранению положительных эмоций диктует активный поиск неопределенности, потому что полнота информации “убивает наслаждение”».

Соотношения между эмоцией, с одной стороны, и потребностью и информацией — с другой, не структурные, а функциональные, и поэтому более правильная формула та, которую сам Симонов  представил в общем виде: где ЛИ = Ин — Ис.

Эта формула обозначает только зависимость величины эмоций, как от величины потребности, так и от дефицита или избытка информации, и ничего больше. Об этом он сам пишет совершенно четко: «эмоция есть отражение мозгом человека и животных какой-либо актуальной потребности (ее качества и величины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения, которую мозг оценивает на основе генетического и ранее приобретенного индивидуального опыта». Подчеркну, что в данном случае он говорит лишь об отражении мозгом потребности и вероятности, а не о том, что та и другая являются структурными компонентами эмоции.Из последней формулы уже не обязательно следует, что если (Ин — Ис) равно нулю, то эмоции нет. Она может либо иметь место, либо нет. Кроме того, из определения эмоции, данного Симоновым, следует, что обозначаемая им зависимость эмоции от потребности и информации имеет только одностороннее направление — от причины (потребность и информация) к следствию (эмоция), но вовсе не следует, что между эмоциями, потребностями и вероятностью удовлетворения последних существуют взаимозависимости, т. е. что П =/(Э) или/(Ин — Ис) или что (Ин — Ис) =/(Э, П). Это тот случай, когда причина и следствие не могут меняться местами. Хотя, вопреки логике, и последние два варианта рассматриваются автором. Он полагает, что, согласно формуле, эмоционально возбужденный субъект склонен преувеличивать дефицит информации, т. е. ухудшать прогноз, и что возрастание дефицита информации во многих случаях (однако не во всех!) угнетает потребность, ослабляет ее. Это следует из равенства П – Э : (Ин — Ис): чем больше дефицит, тем при постоянной величине эмоции будет меньше частное от деления Э : (Ин — Ис) и соответственно меньше П. Но ведь при увеличении дефицита информации должна возрастать, как утверждает Симонов, и отрицательная эмоция, тогда частное от деления должно оставаться постоянным.               39                       Как видим, и в этом случае «формула эмоций» вступает в противоречие с логикой, развиваемой ее автором³³.

Учитывая однонаправленность функциональной зависимости эмоций от потребности и прогноза, из формулы  не следует и противоположное  его утверждение, что эмоции усиливают  потребность. Какое же утверждение  справедливо? Если оба, то, при каких условиях и почему это не отражено в формуле, не пояснено в тексте?

Вообще, утверждение  Симонова, что эмоции усиливают потребность, довольно рискованное. Ведь если следовать  ему, не забывая «формулу эмоций», то взаимоотношения между ними должны выглядеть следующим образом: потребность  приводит к появлению эмоции, эмоция усиливает потребность, но чем сильнее  потребность, тем, по формуле, больше эмоция, однако чем больше эмоция, тем больше она усиливает потребность, и  т. д. до бесконечности. Возникала бы система с положительной обратной связью, которая непременно приводила  бы нервную систему к срыву. Мне  представляется, что эмоция возникает  не для усиления потребности, а для  усиления активности мотивационного процесса и побуждения, направленного на удовлетворение потребности. Б. И. Додонов правильно  подметил, что в «формуле эмоций», исходя из рассуждений Симонова, следовало  бы П заменить на М (мотив).

Анализируя теорию эмоций Симонова, В.Н. Сагатовский обращает внимание на то, что П.В. Симоновым  вскрывается только производительная сторона эмоций. «Но ведь мы отлично  знаем, замечает В.Н. Сагатовский, - что  эмоции не только играют производительную роль в решении жизненных задач, но и потребляются, переживаются нами безотносительно к их непосредственному  производительному значению. Пусть  страх возникает в результате недостатка, а радость в результате избытка необходимой информации и выражается в определенных внешних  реакциях. Однако это значение структуры  и внешней функцмм эмоций как  производительной информации еще не достаточно для знания специфического внутреннего характера её переживания  той или иной системой»^34,

Рассматривая две теории: информационную, и теорию Додонова «эмоции как ценность», я так и не смогла придти к какому-  то логическому завершению, принять какую – то одну сторону. Более того, я считаю, что это просто напросто не возможно,  ну или, по – крайней мере – не правильно. Так как что в первой, что во второй, есть вполне обоснованный доказательства автора. Мне кажется, что они каждый прав по своему, и нельзя не считаться с их мнениями, относительно этого вопроса. Они не правы лишь в одном, в отрицании теорий другого. Мне кажется, единственным здравым логическим завершением будет лишь, объединение этих двух теорий. Ведь всегда все самое лучшее создается, основываясь на выборке, на синтезе нескольких вещей, соединенных в одно целое, в нечто стремящееся и приближающееся к идеалу.