Феноменология конфликтов

Несмотря на известный  скепсис, который вызывают лабораторные исследования Дойча и релевантность их результатов обычным человеческим конфликтам, его выводы, безусловно, представляют и интерес, и практический смысл.

В отличие от «социальных  конфликтологов», нередко сталкивающихся с конфликтами, участники которых  могут быть не связаны какими-то длительными и тесными отношениями, психолог имеет дело с трудностями  и нарушениями в отношениях людей, которые имеют свою историю. Муж  и жена, родители и подрастающие дети, начальник и подчиненный, мама и учительница - всех их связывает, пусть и в разной степени, опыт уже имеющихся отношений. Позитивный опыт отсутствия разногласий или их успешного преодоления в прошлом становится положительным фактором с точки зрения участников конфликта на новую ситуацию разногласий, негативный же опыт отрицательно влияет на развитие нового конфликта.

Общий вывод, которого требует указание на ситуационные факторы развития взаимодействия, привычен для психологии и аналогичен тому, к которому мы уже приходили при описании ситуативных факторов возникновения конфликтов: факторы ситуации имеют влияние на поведение участников конфликтного взаимодействия, однако это влияние неоднозначно и опосредуется психологическими установками и особенностями участников конфликта.

2. Психологические  ориентации участников конфликта

Очевидное и важнейшее значение для выбора поведения в социальной ситуации взаимодействия имеют психологические ориентации или установки его участников. Обычно понятием психологической установки обозначают более или менее устойчивый комплекс когнитивных и мотивационных ориентации на данную ситуацию, который выполняет функцию регуляции выбора стратегии поведения и реакций в этой ситуации.

Когнитивная ориентация представляет собой комплексы представлений (ожиданий), помогающих человеку на когнитивном  уровне сориентироваться в ситуации, в которой он оказался. (Для обозначения этой когнитивной  установки разными авторами используются понятия схемы, сценария, «фрейма»  и т. д.) Люди как «наивные социально-психологические теоретики» на  основании своего опыта формируют когнитивные схемы, ориентированные на определенные типы социальных отношений.

Базисная когнитивная схема  применительно к кооперативным - конкурентным отношениям, по М. Дойчу, касается таких дилемм, как мы «за» или «против» друг друга, связаны  ли мы таким образом, что мы вместе выиграем  или вместе проиграем, или же если один выигрывает, то другой проигрывает.

Мотивационные ориентации, так же как и когнитивные, связаны с различными  типами социальных отношений, поскольку они могут содержать возможность или невозможность удовлетворения потребностей  индивида. В терминологии Левина мотивационные ориентации наделяют пространство «позитивной или негативной валентностью», придавая когнитивной карте динамический характер.

В кооперативных отношениях, пишет  Дойч, человек склонен воспринимать другого позитивно, иметь доверительные  и доброжелательные установки по отношению к другому, быть психологически открытым, быть ответственным за другого и за совместный кооперативный процесс и т.д., и при этом  ожидать от другого схожей ориентации. В конкурентной ситуации существует тенденция воспринимать другого негативно, у индивида возникают подозрительные и враждебные установки по отношению к другому, психологическая закрытость, тенденция быть агрессивным, добиваться односторонних преимуществ для себя, рассматривать другого как противника и т.д. При этом и от оппонента ожидается наличие аналогичных установок. Дойч считает, что основные черты этой ориентации могут быть проиллюстрированы описанной Мюрреем «потребностью в агрессии» и «потребностью в защите». Особенности проявления данной ориентации могут определяться конкретным типом конкурентной ситуации, — является она формальной или неформальной, находятся партнеры в равных или неравных позициях, ориентированы они на решение задачи или на проблему отношений.

Продолжая анализ установок участников конфликта относительно их  взаимодействия, Дойч указывает также на их моральные ориентации. Моральная ориентация связана с взаимными обязательствами и правами людей и предполагает, что отношения рассматриваются не только с точки зрения личной перспективы, но и с позиции социальной перспективы, учитывающей интересы других в этих отношениях. Как отмечает Дойч, участники отношений имеют взаимные обязательства по уважению и поддержке социальных норм, которые определяют, что является справедливым или несправедливым во взаимодействии и его результате для них. Понятно, что и моральные  ориентации, и то, что рассматривается как «правильное», справедливое, будут различаться в зависимости от типа отношений.

Кооперация и конкуренция вызывают разные типы моральных  ориентаций. В кооперативных ситуациях возникает  тенденция к принятию равенства  и взаимному уважению. В конкурентных ситуациях моральная ориентация легитимизирует борьбу за выигрыш, при этом борьба может вестись с соблюдением правил (например, в случае дуэли) и, соответственно, моральная ориентация будет включать обязательства по соблюдению правил, или же она ведется без правил, когда «все средства хороши».

Отечественный исследователь Е. И. Доценко также пишет о моральной  и психологической ориентациях  на взаимодействие с партнером. Все  виды взаимодействия он предлагает расположить  вдоль ценностной оси, один из полюсов  которой — это «отношение к  другому как к ценности», второй — «отношение к другому как  к средству». Для первого полюса характерна моральная установка  на партнера как самоценность, установка, которая признает за ним право быть таким, какой он есть, и иметь собственную позицию. Психологический аспект включает в себя мотивационный, когнитивный и операциональный компоненты. Мотивационный план реализуется установкой на сотрудничество, на равноправные партнерские отношения, совместные решения. Когнитивный план — это установка на понимание другого, операциональный - установка на реализацию диалога.

Второй полюс — Доценко называет его «объектным» в отличие  от первого, «субъектного», — в моральном  плане характеризуется отношением к партнеру как к средству достижения своих целей, которое можно использовать или убрать как помеху. Мотивационный  аспект соответствующей психологической  установки проявляется в желании  управлять другим, добиваться своего, получить преимущество. Когнитивный  — в отсутствии желания понимать другого, посмотреть на ситуацию его  глазами, операциональный — в  однонаправленности своих воздействий, монологичности поведения. Между этими  полюсами —«другой как средство»  и «другой как ценность» —  располагаются пять установок на взаимодействие: доминирование, манипуляция, партнерство, содружество.

Дойч, как уже отмечалось, придерживается в своих исследованиях и теоретических  построениях логики ситуационного  подхода. В данном случае это в том, что при обсуждении когнитивных, мотивационных и моральных ориентаций участников взаимодействия он в большей мере опирается на  ситуативные детерминанты их возникновения. Понятно, однако, что на характер этих ориентаций человека в ситуациях его социального взаимодействия оказывают влияние и его личностные особенности, задающие его индивидуальную склонность к преимущественному принятию тех или иных ориентаций.

Однако в обыденном сознании нередко преувеличивается значение личностных факторов в возникновении конфликтов. В полном соответствии с фундаментальной ошибкой атрибуции, наблюдая со стороны «чужие» конфликты, мы обсуждаем неправильное поведение их участников, в «своих» же конфликтах сетуем на сложившиеся обстоятельства или обвиняем других.

В одном из исследований нами изучались  психологические характеристики «трудных»  в общении людей на примере  сопоставления двух групп, образованных с помощью экспертных оценок. Из общего числа работников, с которыми эксперты находились в постоянном контакте и хорошо представляли себе особенности их поведения, им было предложено отметить тех, общение с которыми нередко связано с осложнениями, столкновениями, и тех, которые, напротив, являются самыми «благополучными» с этой точки зрения. Группы были составлены из лиц, отнесенных к одной и той же категории разными экспертами независимо друг от друга. В результате в «конфликтную» группу попали 34 человека; столько же мы включили в «благополучную» группу (по прочим параметрам — полу, профессиональному составу, условиям труда, принадлежности к организационному подразделению и др. - группы были выровнены). В ходе исследования использовались: тест фрустрации Розенцвейга, опросник Томаса по выявлению доминирующих тенденций поведения в конфликтных ситуациях и стандартизированное интервью, включавшее вопросы, предусматривающие оценку человеком различных сторон его трудовой деятельности и социального окружения в трудовом коллективе, а также направленные на изучение степени включенности работника в  деятельность и систему отношений трудового коллектива. Было установлено, по сравнению с «благополучной», для членов «конфликтной» группы были характерны больший удельный вес самозащитных реакций и более низкий показатель адекватного реагирования на фрустрирующую ситуацию (по тесту Розенцвейга), пониженное стремление к сотрудничеству в сочетании с напористостью в достижении собственных интересов и пренебрежением интересами других (по тесту Томаса). Однако указанные личностные различия между членами двух обследованных групп не носили абсолютного характера и возникали за счет «крайних» случаев. В целом данные тенденции, проявляющиеся в личностных особенностях членов обеих групп, обнаруживали значимые различия менее чем для 40% всех обследованных. И это несмотря на то, что уже сама процедура подбора групп предусматривала выбор лиц с наиболее выраженными негативными и позитивными формами поведения в межличностном общении, т. е. эти группы уже сами по себе являлись полярными с точки зрения общего континуума личностных психологических особенностей. Для большей же части членов обеих групп были характерны совпадение или близость показателей, описывающих указанные личностные особенности. Отсюда можно прийти к выводу, что в конфликтном поведении «нормального» большинства реальная роль негативных личностных  особенностей еще меньше.

Более существенными по результатам нашего исследования оказались  различия между «конфликтными» и  «благополучными» группами по другим  параметрам: «трудные» в общении  имели более низкие показатели удовлетворенности практически по всем аспектам своей социально - производственной ситуации. Особенное недовольство у них вызывали взаимоотношения с окружающими, также они проявляли гораздо меньший интерес к делам и проблемам своего коллектива, в целом обнаруживали низкую привязанность к непосредственному окружению. В то же время в группе «благополучных» оказали те, кто по своим личностным показателям скорее мог оказаться в группе «конфликтных», но им нравилась работа, коллектив, сложились отношения с руководителем, и присущие им неблагоприятные тенденции в этих условиях не проявлялись. Таким образом, полученные данные позволяют утверждать, что благоприятная ситуация, в которой оказывается человек, не дает оснований для проявления конфликтных тенденций его характера (или смягчает их), и напротив — общая неблагоприятная ситуация может привести к конфликтному поведению даже вполне «миролюбивых» людей. Подобная зависимость свидетельствует об известном приоритете социально-психологических факторов перед индивидуально - психологическими среди субъективных факторов, детерминирующих возникновение конфликтов. Как оказалось, личностные особенности участников противоречивых ситуаций имеют подчиненный характер и обнаруживают себя или не обнаруживают в зависимости от интерперсональных факторов, связанных с позицией человека в системе межиндивидуальных связей.

3. Социально - перцептивные  регуляторы

В соответствии с принятым различением  двух принципиальных классов социально-психологических явлений при изучении конфликта можно выделить два аспекта: во-первых, конфликт как собственно социально – психологическое  явление и непосредственно наблюдаемое взаимодействие, и, во-вторых,  его субъективное отражение участниками — осознание и переживание различных сторон конфликтной ситуации.

Последний аспект имеет особенное  значение в изучении конфликтов: если многие социально - психологические  явления существуют независимо от того, как они воспринимаются и переживаются участниками группового взаимодействия (например, конформизм или групповое  давление), то, как уже неоднократно отмечалось, конфликт начинается с  осознания его участниками несовместимости их интересов, противоречия их позиций и т. д. Таким образом, само существование конфликта как социально-психологического явления ставится в зависимость от субъективного отражения события его участниками.

Проблемы, связанные с восприятием  и отражением конфликтного взаимодействия, мы будем рассматривать исходя из того, что образ ситуации, являющийся  регулятором поведения человека в конфликте, представляет собой относительно целостное отражение человеком сути противоречия, общей (расстановки сил), собственных возможностей и возможностей «оппонента», его личности в целом  и т. д.

И здесь  мы опять сталкиваемся с трудностями, вызванными неразработанностью проблемы ситуаций и их восприятия в психологии. Напомним, что исследования  западных психологов показали, что образы ситуаций являются не столько отражением их отдельных элементов или ситуационных свойств, сколько представляют собой  своеобразные амальгамы образов  «люди – в – ситуациях». Д. Магнуссон, проанализировавший характеристики ситуаций, предложенные различными специалистами, выделил актуальные ситуационные свойства (сложность, ясность, сила, способствование/ограничение, задачи, правила, роли, физические условия и другой человек) и свойства, связанные с людьми - участниками ситуации (цели, воспринимаемый контроль, ожидание, потребности и мотивы, аффективные тона и эмоции). В свете упомянутых результатов  исследований вычленение в образах конфликтной ситуации ее «чистых» свойств представляется довольно проблематичным.

Восприятие ситуаций имеет аффективную  окрашенность, и это  проявляется  в переживании участниками конфликта  тех или иных чувств или  эмоциональных  состояний, становящихся для них  частью  общего образа конфликтной  ситуации. Обычно авторы, указывающие  на эмоциональные компоненты конфликта, отмечают возможность возникновения  враждебных чувств, агрессивности, тревожности, страха. Основываясь на своих исследованиях  по психологии настроения, Л. В. Куликов  предлагает различать мотивационные  чувства (бодрость, радость, азарт), тензионные чувства (гнев, страх, тревога — чувства  напряжения), самооценочные чувства (печаль, вина, растерянность, стыд). Понятно, что переживание этих чувств участниками  ситуации вариативно, зависит от «состояния дел» в конфликте, а так же  от личностных особенностей. Например, в исследовании Н. А. Батурина было показано, что эмоциональное содержание неудачи  является более сложным и противоречивым, чем переживание успеха. Так, переживание  успеха эмоционально почти полностью  совпадает с эмоциональным  переживанием радости и не имеет различий, обусловленных  полом субъекта. Что же  касается неудачи, то у юношей она оказалась  больше связанной с разочарованием, негодованием, гневом (по мнению автора, это свидетельствует экстрапунитивной направленности переживаний), у девушек  — с чувствами  стыда и вины (и, соответственно, интрапунитивной  направленностью).