Анализ произведений Бунина

      Сквозь  все страницы, начиная с названия, проходит мотив дыхания ветра, воздуха: «лёгкое дыхание», «холодный ветер», «вихрем носилась», «сделала один глубокий вздох», «свежо дует полевой воздух», «звон ветра», «Лёгкое дыхание! А ведь оно у меня есть, ты послушай, как я вздыхаю!». И завершается эта тема последней фразой: «Теперь это легкое дыхание снова рассеялось в мире, в этом облачном небе, в этом холодном весеннем ветре». Это «лёгкое дыхание» - образ-символ, который может вызывать много ассоциаций, толкований. В моем понимании – это символ естественной красоты, непосредственности, радости жизни, той прелести, секрет которой, как сказал поэт, разгадке жизни равносилен. Все детали, о которых говорилось, работают на создание такого впечатления.

      Описание  предметов в новелле не является простым «фоном» для действия. Стало традицией использовать пейзаж как косвенный прием создания образа персонажа. «Легкому дыханию» героини как бы «аккомпанируют» такие пейзажные подробности, как «свежая, солнечная зима», «снежный сад», «лучистое солнце», «розовый вечер», «камни, по которым легко приятно идти». Сад, город, каток, поле, лес, ветер, небо и, шире, весь мир (финальное рассеяние в котором подготовлено упоминанием в дневнике: «мне казалось, что я одна во всем мире») образуют открытое «Олино» пространство – макропейзаж рассказа.

        В рассказе присутствует и  множество интерьеров (гимназический  зал, кабинет начальницы, стеклянная  веранда, «блистательная зала»  на царском портрете). Это «закрытое»  пространство, но оно отнюдь не  враждебно героине. Во время  разговора с классной дамой Оля не слушает ее наставлений, а получает удовольствие от разглядывания директорского кабинета, наслаждаясь его простором, чистотой, свежестью ландышей, теплом голландской печки, портретом царя и даже пробором в молочно-белых волосах начальницы. Внимание героини сосредоточено не на событии и не на «противнике», а на обстановке, у нее не столько конфликт с начальницей, сколько роман с «голландкой» и «молодым царем». Бунинская деталь «работает» не на сюжет – она самодостаточна и самоценна, видно пристальное внимание автора к материальным свойствам обстановки и внешности персонажей. Мир рассказа последовательно и вызывающе физически ощутим: мы ясно видим, слышим, осязаем гладкость и тяжесть дубового креста, звон ветра в фарфоровом венке, нитку и клубок на лакированном полу и многое другое. Каждый из персонажей обязательно характеризуется с помощью внешних деталей. Даже история увлечения Малютиным сведена Олей к подробному описанию его лошадей, одежды, бороды, глаз и запаха английского одеколона. Таким образом, акцент в новелле смещен с событийных взаимоотношений между отдельными персонажами на особенности их внешности и окружающей среды – не случайно развязкой становится слияние детали портрета героини с представляющим макромир ветром.

      Мотив ветра задается в начальной сцене («холодный ветер звенит и звенит фарфоровым венком у подножия креста»), возвращается в последней части рассказа («сидит на ветру», «слушая звон ветра в фарфоровом венке») и буквально завершает текст "рассмеялось… в этом холодном весеннем ветре". В эпизодах жизни Оли также развивается тема движения воздуха: «растрепанные волосы», «вихрем неслось по залу».

        Таким образом, ведущим композиционным началом в новелле является не сюжет, который «преодолевается», а лейтмотив, тема «легкого дыхания», которую развивает система образных и лексических повторов, различные литературные ассоциации (например, как отмечает А. Жолковский, имя гимназиста Шеншина отсылает наc к Фету и его стихотворению «Шепот, робкое дыхание»). Все то, что составляло жизнь, любовь, гибель, смерть Оли Мещерской, - все это, в сущности, есть только одно событие, - «легкое дыхание». И все прежние описания могилы, и апрельской погоды, и серых дней, и холодного ветра – все это вдруг объединяется, как бы собирается в единое целое. В финале «легкое дыхание» как бы «вылетает» из книги, чтобы материализоваться в Олином вздохе и снова рассеяться в мире… в этом холодном весеннем ветре.

      Этот  чудный цветок расцвел, погиб и еще  не раз будет расцветать и отцветать снова, вечно новый и вечно тот же, как то небо и тот весенний ветер, в которых растворилось дыхание Оли Мещерской, растворилось, потому что оно – органическая часть общей стихии. В этом «снова» - эфемерность, легкость исчезновения и в то же время – некая непобедимая вечность. Живая жизнь обречена на смерть, но сама она этого не знает, или, вернее, не верит в это. Жизнь и смерть несовместимы – сознание смерти исключает живую жизнь.

        Удивительный парадокс: из довольно  грязноватой истории, по выражению Выготского, «житейской мути», создано такое совершенное художественное произведение. Секрет – в филигранной отделке автором каждого слова, в его виртуозном владении художественной деталью, в его необычайно остром интуитивном чувстве прекрасного.