Пелевин в культурном контексте

Хотелось бы попытаться понять, чем привлекает этот автор  таких разных людей — от школьников до профессоров, от дворников до сотрудников  администрации президента, от радикальных  исламистов до православных христиан. В статьях доктора философских  наук, преподавателя Саратовской  семинарии, профессора РГСЭУ С. Гурина и кандидата философских наук, доцента РГСЭУ К. Крашенинникова предпринимается попытка по-разному  взглянуть на феномен Пелевина в  современной литературе и жизни. Некоторые итоги этой "заочной  дискуссии" подвела корреспондент  СЕВ Марфа Антоничева. Мнения наших  авторов не содержат однозначного приятия  или отторжения — это лишь приглашение  к разговору, попытка поразмышлять вслух не столько о феномене писателя, сколько об особенности мышления современного человека и способах передачи, "ретрансляции" этого мышления, преломленного, измененного сознания в литературе.

Феномен писателя 

Разнообразие и  необычность творчества Пелевина вызывают к жизни самые разные слухи  и мифы о нем самом. Подозревают, что Пелевин — это группа авторов, или что его тексты пишет компьютер, или что никакого Пелевина вообще нет, он — коллективная галлюцинация в сознании читателей, виртуальная  реальность или сама Пустота. Сам  автор дает много поводов для  таких суждений: он окружил свою жизнь таинственностью, очень редко  показывается на людях, почти не дает интервью, не участвует в публичных  мероприятиях и тусовках, не желает фотографироваться.  

Образ Пелевина двоится. С одной стороны, в нем нет  ничего такого, чего нет или не могло  бы быть в любом из нас. С другой стороны, в Пелевине есть какая-то загадка, некая тайна. Кто же он такой —  графоман, который чутко уловил модные темы в современной литературе, культовый  писатель, который сам создает  моду, или глубокий мыслитель, распознавший тенденции развития философского и  религиозного мышления?  

Наверное, ни один другой автор не вызывал такого раскола  мнений: критики ругают, читатели читают, писатели завидуют. Пелевин — это  парадокс: презирая массовую культуру, он является одним из самых издаваемых писателей, критикуя интеллектуальные моды, приобрел массу фанатов, разоблачая современные мифы, стал создателем новой мифологии. В определенном смысле Пелевин — символ нашей  противоречивой эпохи, совмещающей  несовместимое, смешивающей высокое  и низкое, сочетающей массовое и  элитарное, соединяющей духовность с торговлей.

Чем он может быть интересен? 

Книги Пелевина —  настоящая энциклопедия интеллектуальной и духовной жизни России конца  ХХ — начала ХХI века. Его тексты предъявляют серьезные требования к интеллекту и эрудиции читателя. Далеко не каждый даже образованный человек  способен расшифровать все интертекстуальные  отсылки в его книгах. Это самые  разные мифы и архетипы, различные  религиозные традиции и философские  системы, всевозможные мистические  практики и магические техники.  

В его книгах присутствуют классические тексты, философские и  религиозные трактаты, классический и современный фольклор. В первую очередь это классическая мифология  — легенды, мифы и предания самых  разных народов: кельтские, германские и скандинавские мифы, китайские  волшебные сказки и нумерология, буддизм и даосизм, шаманизм и  инициации, йогические техники и  экстатические практики, оборотни и  вампиры, шумерская мифология и  русские народные сказки. Читатель должен узнать прямые или косвенные  цитаты из философско-религиозных трактатов "И-Цзин" и "Дао Дэ Цзин", "Алмазная сутра" и "Тибетская Книга Мертвых", вспомнить дзэн-буддийские коаны  и суфийские притчи.  

Также необходимо ориентироваться  и в современной "наркотической  мифологии": книги К. Кастанеды, Т. Маккены, О. Хаксли и С. Грофа. Нужно  знать теории измененных состояний  сознания, философию виртуальной  реальности и семантику возможных  миров, современные философские  теории массовой культуры и телевидения (Ж. Бодрийар, Ги Дебор). Читателю придется вспомнить о маргинальных авторах (Э. Юнгер) и культовых фигурах (барон  Унгерн), почти неизвестных сегодня  массам.  

Кроме того, нужно  иметь представление о модных идеях крипто-истории и альтернативной истории (Н. Фоменко и другие), о  мистическом понимании истории (Д. Андреев). Необходимо учитывать дискуссии  о роли личности в истории, о значимости тайных обществ в политических переворотах  и революциях, быть в курсе споров об эзотерических корнях революционных  движений, мистике насилия и магии  крови. Не будет лишним иметь представление  о традиционализме и консервативной революции и не помешает вспомнить  таких авторов, как Р. Генон, Ю. Эвола, М. Элиаде, Ю. Мамлеев, Е. Головин и  А. Дугин.  

Чтение подобных произведений похоже на разгадывание кроссворда, возникает эффект узнавания  и припоминания, как будто ты услышал  старую и хорошо знакомую историю, рассказанную по-другому, по-новому. Это интеллектуальная игра, приносящая эстетическое и интеллектуальное удовольствие.  

Текст Пелевина —  это занимательный словарь современной  мифологии, философия "для бедных", мифология "для чайников", богословие в комиксах. Но если они кому-то помогут  обратиться к серьезным философским  вопросам — уже хорошо.  

У Пелевина богатая  фантазия, развитое воображение, есть художественный вкус, свой стиль. Он всегда находит новый ракурс, свежий взгляд, оригинальный подход. Он постоянно  удивляет, изумляет, иногда поражает и  шокирует. Легкость языка не дает читателю утомиться сложными философскими построениями. Игра интеллекта и воображения уравновешивает концептуальную перегруженность текстов. Читатель становится наблюдателем и  участником увлекательного манипулирования  словами и образами, символами  и метафорами, идеями и концепции. Религии и философии смешиваются  со снами и галлюцинациями. Мифы разоблачаются, вновь создаются  и снова разоблачаются прямо  в процессе чтения.  

Образы героев —  яркие и запоминающиеся. Остроты  превращаются в афоризмы. Стиль Пелевина — смешение литературных стилей и  форм, стилизация и пародирование, коллаж и лубок, калейдоскоп и пазл, сборник  афоризмов и анекдотов, тонкая ирония и почти откровенный стёб. В  книгах Пелевина фантазия и реальность неотличимы, юмор и серьезность неотделимы. Сюжет его книг всегда непредсказуем, он делает неожиданные повороты, внезапные  переходы. Клиповый монтаж эпизодов действия позволяет сюжету развиваться предельно  динамично. Читатель увлекается кажущейся  очевидностью происходящего и постоянно  попадает в расставленные интеллектуальные ловушки.  

В одном тексте можно  обнаружить все литературные жанры: фантастику, мистику, детектив, боевик, наркороман и даже киберпанк.  

Каждый текст Пелевина — это пародия и, одновременно, самопародия как способ дистанцироваться от многозначительности. Пародия на что-что серьезное и пародия  на эту пародию позволяют Пелевину показать или высказать нечто  серьезное. Пелевин предлагает проповедь  идеи под видом издевательства над  ней, может быть, для того, чтобы  его не заподозрили в излишнем пафосе. Ирония над излишне серьезным  — проверка его на прочность, испытание  на истинность. Пародирование может  разрушить только ложное и низшее, очищая место для подлинной реальности, а истинное и высшее — только проясняет, укрепляет и тем самым  утверждает.  

Через смех очень  просто скатиться к скепсису, цинизму  и нигилизму. Но мне почему-то кажется, что за иронией и гротеском, сатирой  и пародией Пелевина скрывается автор  с чувствительным сердцем, нежной и  ранимой душой. На самом деле Пелевин  — романтик, он верит в добро  и любовь. Его смех жестокий и  горький, но это смех сквозь слезы. Но даже от самых мрачных его произведений у читателя остается светлое впечатление.

Пелевин и миф 

Одна из главных  тем творчества Пелевина, как было сказано выше,— это миф с  учетом всех его форм, вариаций и  трансформаций от классической мифологии  до современной социальной и политической мифологии. Как и многие писатели ХХ века, Пелевин обращается, во-первых, к содержанию мифов, их героям, сюжетам  и идеям, используя скрытый и  еще не реализованный потенциал  мифологического мышления. Его прием  — разоблачение старого мифа, создание новых и сталкивание их между  собой — характерен для многих авторов мифологического романа в ХХ веке: Ф. Кафки, Дж. Джойса, Т. Манна, Г.Г. Маркеса, Х. Борхеса, Дж. Апдайка. Однако миф сам по себе не гарантирует  причастности к духовным основаниям, форма мифа может быть пустой, что  мы и наблюдаем сегодня. Основная мифологема современности — телевидение, реклама и PR — это тоже носители, трансляторы мифов и сами есть миф. И к этим мифам Пелевин  беспощаден.

Пелевин и классическая литература 

В произведениях  Пелевина представлен очень широкий  культурный контекст: от русской литературной классики до современной молодежной субкультуры. Его тексты находятся  на грани между классической и  современной, академической и популярной, элитарной и массовой культурами. Можно сказать, что Пелевин строит мост между культурным наследием, классической традицией и молодежной субкультурой.  

Его называют последователем Гоголя и Булгакова, преемником линии  социальной сатиры и наследником  мистического направления в русской  литературе. Основные темы книг Пелевина — это присутствие героя в "плохой реальности", его самопознание в сложной ситуации, существование  личности в эпоху исторических катаклизмов, самоопределение человека в страшной окружающей действительности. Это проблемы личного выбора и социальной ответственности, художественного творчества и духовных поисков, страха смерти и надежды  на спасение. На мой взгляд, очевидна общая воспитательная направленность его творчества. Проповедь, которая  есть в его книгах, обращена именно к совести наших современников.  

Да, это может показаться неожиданным, но, на мой взгляд, Пелевин  — моралист и проповедник духовности, только в новых исторических и  социальных условиях, в новых и  непривычных формах. Роман "Чапаев и Пустота" — это произведение, в котором затронуты те же самые  вечные вопросы, задеты те же болевые  точки, что и в классической русской  литературе: истина, совесть, добро  и зло, предательство и любовь.

Пелевин и постмодернизм 

Главный вопрос, который  всех волнует, это отношения Пелевина с постмодернизмом. Под термином "постмодернизм" понимаются несколько  различных феноменов современной  западной культуры. Во-первых, постмодернизм  как художественный метод, прежде всего  — литературный. Его характерные  черты и приемы — это цитирование, игра со смыслами, смешение жанров, сочетание  высокого и низкого, совмещение элитарного и массового, соединение интеллектуального и развлекательного (как в "Имени розы" Умберто Эко). В этом смысле постмодернизм — это всего лишь стиль, некоторая историческая форма в искусстве, в которую можно вложить все что угодно. Пелевин — постмодернист с точки зрения формы.  

Во-вторых, существует постмодернизм как философский  метод, один из самых сложных и  изощренных в западной философии  конца ХХ века.  

В-третьих, постмодернизм  можно понимать как мировоззрение, даже идеологию, соответствующую состоянию  современной цивилизации, как самопонимание  общества потребления. Наступившая  пост-современность означает конец  истории, исчерпание гуманизма, исчезновение личности и "смерть Бога".  

Философия постмодернизма в своем упрощенном и искаженном варианте предстает как философия  предельно скептическая и циничная. Такой постмодернизм является противоположностью не только всей классической философии, но и всех традиционных религиозных  учений, в первую очередь — христианским корням европейской цивилизации.  

Но если постмодернизм  рассматривать как метод анализа  и критики современной цивилизации, как диагноз болезни общества потребления, то он наш союзник, когда  критикует западный образ жизни  и разоблачает обман массовой культуры, ложь власти и прислуживающих ей идеологов и философов. Постмодернизм  наглядно демонстрирует исчерпанность  системы классической рационалистической философии и потерянность философа в многообразии методов философии  неклассической. И если действительно "Бог умер" для безбожного мира, то постмодернизм — это способ философствования в ситуации богооставленности. В разрушении постмодернизмом всех и всяческих абсолютов можно  усмотреть тоску по Абсолюту, в  изгнании сакрального смысла — неравнодушие к нему.  

Если постмодернизм  как философский и критический  метод можно применить против постмодернизма как мировоззрения  и идеологии и облечь в художественную форму, то получится нечто похожее  на тексты Пелевина. На самом деле он не постмодернист, а скорее анти-постмодернист.