Пелевин в культурном контексте

Содержание 

Введение 

Глава первая

§ 1. «Литературная  стратегия» Виктора Пелевина, постмодернизм  и эклектика в его произведениях  глазами литературных критиков

§ 2. Скептические отзывы о прозе Пелевина 

Глава вторая

§ 1. Мотивы и темы творчества Пелевина

§ 2. Традиции русской  литературы в творчестве Пелевина. Адекватность автора современной отечественной  литературной и социально-политической ситуации 

Заключение 

Примечания 

Список использованной литературы 

Введение 

Виктор Олегович Пелевин с момента своего появления  в отечественной литературе был  назван фигурой загадочной. Определение  это в равной степени относилось и относится до сих пор как  к творчеству молодого прозаика, так  и к самой личности Пелевина. Он до сих пор не дал ни одного интервью в обычном понимании этого  слова – исключение составляют только транслиты его форумов в сети Интернет и нечастое участие в  телефонных блиц-опросах. Хотя Пелевин  известен читающей публике более десяти лет, фотографические изображения его, появлявшиеся в прессе, немногочисленны. Проблемы возникали даже с установлением года рождения Виктора Пелевина – дата варьируется в разных источниках от 1960 до 1970-го годов. Пожалуй, наиболее полно и достоверно биография писателя представлена в статье Дмитрия Быкова, опубликованной в подборке материалов о жизни и творчестве В. Пелевина в журнале «Огонек» (№ 17, 17 мая 1999).

Виктор Олегович Пелевин родился в 1962 году в подмосковном городе Долгопрудный, где провел все  детство и юность.

После окончания  школы поступил на факультет электрооборудования  и автоматизации промышленности и транспорта Московского энергетического  института. Окончив институт, стал аспирантом и работал над проектом электропривода троллейбуса с асинхронным двигателем. Однако кандидатскую диссертацию так  и не защитил – в 1988 году Пелевин  поступил на заочное отделение Литературного  института и с головой ушел в писательское творчество.

Однако молодому писателю не было суждено получить второе высшее образование – из Литинститута он был отчислен, и  начал работать в популярном в  то время издательстве «Миф». Там  Виктор Пелевин занимался редактированием  переведенных на русский язык трудов культового писателя и философа Карлоса  Кастанеды, который, как отмечается повсеместно, оказал огромное влияние  на формирование мировоззрения начинающего  прозаика.

Впервые небольшой  рассказ Пелевина «Колдун Игнат  и люди» (жанр его определен самим  автором как «сказочка») был опубликован  в 1989 году в журнале «Наука и религия» . Затем были напечатаны рассказы «Затворник и Шестипалый» в «Химии и жизни» ; «Реконструктор» в «Науке и религии» и череда произведений, в числе  которых первая полноценная повесть  «Принц Госплана» и отрывки из опубликованных позже повестей «Омон  Ра» и «Жизнь насекомых». Они появлялись на страницах журналов, альманахов и сборников и после того, как  свет увидела первая книга Виктора  Пелевина «Синий фонарь», изданная в 1991 году московским издательством «Текст». Сборник включил в себя почти  все напечатанные ранее произведения и некоторые до тех пор не издававшиеся. Рассказ «Хрустальный мир», в котором  прослеживаются мотивы «метафизики  побега» (термин впервые использован  Дмитрием Быковым в рецензии на «Чапаева и Пустоту» в «Литературной газете») и «двойной исторической реальности», получившие впоследствии продолжение  в романе «Чапаев и Пустота», вошел  в скандальный сборник Виктора  Ерофеева «Русские цветы зла», выпущенный в серии издательского дома «Подкова»  «Родная проза конца XX века. Лучшие писатели».

Важно отметить, что  с самого начала творческого пути Пелевин охотно сотрудничал с  самыми разными журналами и газетами, в числе которых были и общественно  ориентированные («Огонек», «Столица»); и специально литературные («Новый мир», «Октябрь»). Ряд публицистических работ Пелевина, в числе которых  статьи «Ultima Тулеев, или Дао выборов» , «Джон Фаулз и трагедия русского либерализма», «Имена олигархов на карте Родины», увидели свет благодаря  «Новой газете», «Независимой газете», журналу «Открытая политика».  

В 1992 году «шефство»  над писателем взял авторитетный журнал «Знамя», первым опубликовавший целиком повесть «Омон Ра», посвященную  отечественной космонавтике. Думается, редколлегия не пожалела о принятом решении – в 1993 году Пелевин был  удостоен Малой Букеровской премии за сборник «Синий фонарь». В тот  же год «Знамя» напечатал новую  повесть, или, скорее, сборник новелл, объединенных сквозными персонажами  и общей темой – «Жизнь насекомых». Критика и читатели восприняли появление «Жизни…» благосклонно, но особого фурора она не произвела. Главное на сегодня событие в литературной жизни Пелевина выпало на 1996 год – именно тогда, в апреле, «Знамя» начало публикацию романа «Чапаев и Пустота». С его появлением Пелевина-писателя критики перестали называть «начинающим». Апогей споров вокруг книги совпал с исключением романа из «шорт-листа» Большого Букера. Разные люди видели в этом разные причины – например, Сергей Корнев, посвятивший исследованию истоков неприятия «высшим литературным эшелоном» романа «Чапаев и Пустота» обширную статью «Блюстители дихотомий: тридцать сребренников за рецепт бестселлера. Кто и почему не любит у нас Виктора Пелевина» отмечает, что данный эпизод был просто необходим для «грядущего культа Пелевина». «У нас в России для того, чтобы получить всенародное признание, человек обязательно должен побывать в положении непонятого, гонимого, преследуемого. Государство эту хлопотную функцию с некоторых пор с себя сложило, и теперь на помощь кандидатам в герои приходят свои же братья-интеллигенты», – так объясняет автор «Блюстителей дихотомий» причину «пелевинских гонений».

Последнее произведение Виктора Пелевина – роман «Generation П» - вышло в 1999 году в издательстве «Вагриус». Сейчас это «штатное»  издательство Пелевина: именно «Вагриусу» принадлежат права на переиздание  рассказов, повестей и романов писателя. На данный момент полного собрания сочинений Виктора Олеговича  Пелевина не существует, есть только двухтомник, выпущенный в серии «Большая библиотека приключений и фантастики» издательства «Терра» (1996 год). Его можно назвать  «полным собранием сочинений  раннего Пелевина», поскольку эти  книги не включают только «программных»  «Чапаева и Пустоту» и «Generation П» .

Несмотря на несомненную  популярность произведений Виктора  Пелевина и интерес к нему издателей  как российских, так и зарубежных, однозначного признания в литературных кругах писатель так и не получил.

Актуальность данной курсовой работы продиктована недостаточной  степенью изученности как самой  личности Пелевина, так и поэтики  его прозы.

Необходимо отметить, что не последнее место в наработке  исследовательской базы по «пелевинскому  вопросу» занимает такой сравнительно новый для отечественного литературоведения  способ, как использование ресурсов Интернет. Подчас именно «домашняя  страничка» Виктора Пелевина (www. pelevin.nov.ru) становится основным источником информации; в «сети» регулярно появляются рецензии и отклики на его рассказы, повести  и романы. Видимо, такое виртуальное  «воплощение» более всего импонирует самому писателю, и, соответственно, находит  отражение в его работах. Критик Вячеслав Курицын в этой связи  отмечает: «Объединение двух мотивов  – выхода в масскульт и в  виртуальную реальность – мы можем  атрибутировать Виктору Пелевину…Герои Пелевина и рассказчик часто отказываются отличать придуманный мир от настоящего». В этих двух фразах – основа новаторства  Пелевина, истоки и последствия которого подробнее будут рассмотрены  ниже.

В данной курсовой работе будет предпринята попытка:

1. Систематизировать  взгляды критиков и рецензентов  на творчество Виктора Пелевина;

2. Выявить основные  тенденции в развитии современного  критического взгляда на его  прозу, в числе которых 

а) своеобразие литературного  метода Пелевина;

б) доминирующие мотивы его творчества;

в) связь писателя с предшественниками и современниками. 
 

Глава первая 

§ 1. «Литературная  стратегия» Виктора Пелевина, постмодернизм  и эклектика в его произведениях  глазами литературных критиков 

«В конце восьмидесятых  Виктор Пелевин стал известен как  фантаст; его рассказы появлялись в  сборниках и в журнале «Химия и жизнь», где в то время был  лучший раздел фантастики», - вспоминает литературовед Сергей Кузнецов в  своем очерке о жизни и творчестве писателя «Виктор Пелевин. Тот, кто  управляет этим миром», – Известность  молодого прозаика не выходила за пределы  поклонников этого жанра, хотя ни к так называемой «научной фантастике», ни к фэнтэзи (Толкиен, Желязны и  т.д.) его рассказы, строго говоря, не относились. В результате первый сборник  рассказов «Синий фонарь» остался  поначалу незамечен серьезной критикой. Перелом наступил после появления  в журнале «Знамя» повести  «Омон Ра», в которой вся история  советской космонавтики представлена как грандиозное и кровавое надувательство, …злая сатира на тотальный обман  советской пропаганды, и лишь немногие обратили внимание на неожиданный солипсистский  финал «Омона Ра», в котором выясняется, что …все это происходило только в сознании обреченных на смерть космонавтов» .

После появления  «Омон Ра» Виктора Пелевина, на глазах литературной общественности «выросшего»  из фанатастики, с рядом разногласий  прописали «по ведомству» постмодернизма. «Все шло хорошо, пока Пелевин творил (в числе многих) в ключе постмодернизма. Это был не убогий шутовской постмодернизм, а стильный, точный и яркий, да еще  с "правильным" разоблачительным уклоном, как могло показаться по "Омону Ра". Пелевин занял  вполне достойное место в отечественной  литературе. Ведь поскольку в своем  творчестве Пелевин не занимался  развенчиванием традиционного "реалистического" направления, то и литераторы-традиционалисты  относились к нему нейтрально, как  к явлению вполне допустимого  параллельного мира с неевклидовой геометрией. Ведь оставаясь в рамках "чистого" постмодернизма, Пелевин  не покушался тем самым на главные  святыни "реалистов" -- "духовность"…» – это цитата из «Записок идеалиста» Андрея Маргулева, где автор рассуждает о причинах неприятия представителями  «старой» литературной школы прозы  Пелевина.

Эту мысль о синтетической  природе творчества Виктора Пелевина, в котором невозможно выделить тяготение  к той или иной традиционной литературной «программе», продолжает ряд исследователей.

«Формально Пелевин  постмодернист, и постмодернист  классический, - таково мнение профессора Сергея Корнева, одного из крупнейших российских теоретиков искусства постмодерна, - Не только с точки зрения формы, но и по содержанию – так кажется с первого взгляда… Пока на одном конце континента ведутся споры о том, надолго ли постмодернизм, и придет ли когда-нибудь что-то ему на смену, на другом его конце, зараженном радиоактивными, химическими и идеологическими отходами, он внезапно претерпел чудовищную мутацию. Появился монстр, который парадоксальным образом сочетает в себе все формальные признаки постмодернистской литературной продукции, на сто процентов использует свойственный ей разрушительный потенциал, в котором ничего не осталось от ее расслабляющей скептической философии». – отмечает Корнев в своей статье «Столкновение пустот. Может ли постмодернизм быть русским и классическим?» .

Корнев предлагает принципиально новый путь рассмотрения творчества Пелевина. Он называет его  «классическим писателем-идеологом» и не простым, а «беспросветным, который  каждой своей строчкой настойчиво и  откровенно вдалбливает в читательскую голову одну и ту же морально-метафизическую теорию».

Как считает профессор, Пелевин занял в русской литературе вакантную нишу Борхеса, Кортасара  и Кастанеды, написав «Чапаева и  Пустоту» - первый образчик русской  философской прозы, простой для  восприятия и обладающей концентрированным  содержанием. Фундаментальное отличие  Виктора Пелевина от коллег-постмодернистов, по мнению Корнева, заключается в  его уверенности и специфической  решительности. «Настоящий постмодернист  использует форму …стеба…потому  что по большому счету сам не уверен – смеяться ли ему над некой  идеей или пасть на колени и  помолиться. Пелевин же использует ее для откровенной проповеди» .

Как говорит Корнев, «программа Пелевина» радикально отличается от обычных постмодернистских решений, он претендует на ту «суверенную внутреннюю территорию» человека, которой для  постмодернистов не существует.

«Это собственное  внутреннее место Пелевин и дзен-буддисты называют Пустотой. Отождествление с  нею…и есть конечная цель». Уникальность пелевинского метода, как утверждает Корнев, в том, что он противостоит не только канонам постмодернизма, но и всей западной философской традиции последних полутора столетий.

Автор «Столкновения  пустот» предлагает «удобства ради»  именовать «пелевинскую школу» «русским классическим пострефлективным постмодернизмом» (сокращенно РКПП) (пострефлективный –  чтобы смягчить отрицательное содержание, нагружающее термин «постмодернизм»). В качестве одного из доказательств  легитимности своей теории Корнев приводит цитату из несуществующего учебника: «Зачинателем этой школы (РКПП) был  Венедикт Ерофеев, ее наиболее яркие  представители в 80-90-е годы прошлого века – Сергей Курехин и Виктор Пелевин. В последнем она обрела свое истинное, неповторимое лицо».

Разработки профессора Корнева относительно РКПП – только одна из теорий о сущности творческого  метода Виктора Пелевина. В этой работе они приводятся исключительно  по причине своей обоснованности и показательности.

Тем не менее, тенденция  причисления Пелевина к постмодернистам  на данном этапе изучения его творчества достаточно сильна.

На надежность такого рода классифицирования указывает  ряд формальных признаков, в числе  которых – обнаружение в текстах  Пелевина основных составляющих постмодернистского произведения. Главными понятиями, которыми оперируют сторонники этого литературного направления , считаются: «интертекстуальность», «пародийный модус повествования» (пастиш), «дискретность», «двойное кодирование», «метод коллажа», «метарассказ». Примеры использования этих приемов в изобилии обнаруживаются в произведениях Виктора Пелевина.