Культура 18 века

 У А.А. Прокоповича  Антоновского в его трактате  «О воспитании» читаем: « Нет  сомнения, что первыми воспитателя  детей должны быть их родители. Дать жизнь – есть долг человека…  законы природы, любовь к детям,  тою же природою поселенная  в сердце родителей, требует,  чтобы первая кормилица их  была мать и первый наставник  их был отец…» ( А.А. Прокопович – Антоновский. О воспитании // антология педагогической мысли, стр. 359).

Таким образом, образование  оказалось предметом первостепенной важности одновременно и для российского  государства и для частных  лиц, многие из которых принадлежали к высшему дворянству.

Несмотря на то, что для  дворян были открыты Сухопутный шляхетский корпус, Благородный пансион, гимназия при университете, частные пансионы, широкое распространение в дворянских семьях получило домашнее воспитание с помощью учителей, гувернеров и  гувернанток. Здесь состав учителей был еще более пестрым, чем  в пансионах. Дворянская аристократия в большинстве случаев приглашала образованных иностранцев и русских  учителей, благодаря чему дети аристократов, действительно получали неплохое образование. Среднепоместные и тем более  мелкопоместные дворяне не располагали  такими возможностями, и обучение их детей в имениях, велось на весьма низком уровне. Ярким примером является Митрофанушка из Фонвизинского «Недоросля»: «- уж зачали молодца учить грамоте?

- Уж года как четыре, как учится. Нечего, грех сказать,  чтоб мы не старались воспитывать  Митрофанушку. Троим учителям денежки  платили. Для грамоты ходит  к нему дьячок от Покрова,  Кутейкин. Арихметике учит его, один отставной сержант, Цыфиркин. Оба они приходят сюда из города. По – французски и всем наукам обучает его немец Адам Адамыч Вральман. Он робенка не неволит , пока Митрофанушка еще в недорослях, пота его и понежить; а там лет через десяток, как войдет в службу, избави боже, всего натерпится».( Фонвизин « Недоросль» стр. 77).

Академия наук в наказу своему депутату Уложенной комиссии отмечала: « Учителя чужестранцы, обучающие наше юношество в домах, конечно, больше вреда, нежели пользы нам приносят, потому, что несравненно большая часть негодных, нежели хороших сюда выезжают…» Вральман, Цыфиркин и Кутейкин из Фонвизинского «Недоросля» были типичными «учителями» в усадьбе провинциального дворянина. (Очерки русской культуры 18 века в т.1, стр.280).

Воспитание и обучение детей в дворянских семьях не имело  определенных теоретических и практических оснований. «Подрядился учить всем наукам, а по мне учи чему хочешь!» толковали помещицы, подобно Простаковой. ( Очерки из Русской истории 18 века, стр.506)

Воспитательный идеал  того времени довольно точно обрисован  Сумароковым в герое его комедии  «Чудовище», в котором мать видела идеал жениха для своей дочери, потому что герой этот «волосы  подвивает хорошо, по французски знает, танцует, одевается по щегольски, знает много французских песен, да полно еще – не быль ли он в Париже?» Отец напротив желал бы отдать свою дочь за « приказного ябедника» с тем, чтобы он поправил состояние, прожитое его просвещенной супругой; образ мыслей, которых придерживался самый идеал, высказывается следующими словами: « я бы и русского языка знать не хотел, - скаредный язык. Для чего я родился русским?» такое «просвещение» уважалось и к нему стремились люди 18 века.

Что же представляло из себя домашнее обучение детей дворянства в первой половине 18 века?

В 30 – 40 г.г. 18 века дворянству было предоставлено право или определять своих детей в школы по собственному выбору, или обучать их наукам на дому до 20 лет. Время от 7 до 12 отводилось на элементарное, главным образом чтению, письму, религии; от 12 до 16 лет – арифметики геометрии. В дальнейшем в круг обязательных для первых двух периодов были введены также иностранный язык (немецкий или французский) и катехизис. В период от 16 до 20 лет молодые дворяне учили математику, географии, историю и фортификацию. К 20 годам дворянам следовало определить будущий род службы их детей. Для проверки результатов домашнего обучения проводились специальные смотры и экзамены в присутствии официальных лиц. Многие родители отдавали своих детей в какой – либо полк, для получения более углубленного образования, да и для того чтобы лучше устроиться в жизни: « не говаривал ли я тебе: жена! Не балуй ребенка; запишем его в полк; пусть он служа в полку, ума набирается, как- то и я делывал…» - говорит один из героев одной из комедии Фонвизина. (Фонвизин «Бригадир», стр. 44). Но в большинстве случаев мелкопоместное дворянство предпочитало оставлять детей дома, при себе и воспитывать по - дедовским традициям. Для домашнего обучения детей дворяне стали выписывать иностранных учителей, но это было доступно для дворянской аристократии.

Среди многих помещиков развивается  пренебрежительное отношение к  русской культуре, нравам и обычаям  народа, к роддому языку. Они увлекаются парижскими модами, обучением галантности  и изящным манерам. Так Иванушка из комедии « Бригадир» говорит: « - все несчастие мое состоит  в том только, что ты русская…»  и далее продолжает, говоря о французских  учителях: « - Да знаешь ли ты, каковы наши французские учители? Даром, что  большинство из них половина грамоты  не знает, однако для воспитания они  предорогие люди; я, до отъезду того в Париж был здесь на пансионе у французского кучера. Я одному из них должен за любовь мою к французам и за холодность мою к русским. Ежели б malheureusement (по несчастью- фр.) я попался к русскому, который бы любил свою нацию, я, может быть, и не был бы таков. Французский язык становится языком преподавания и воспитания детей.

Вральман – Ай! Ай! Ай! Это  ты мой милостивый господин! (целуя  полу стародума).

Правдин - Как? Он вам знаком? Он три года у меня был кучером. А ты здесь в учителях?! Я думал, что ты человек добрый и не за свое не возьмешься.

Вральман – не я первый, не я последний. Кутшернихте не ната. Пришло мне липо с голот мерять, липо учитель…»

Цыфиркин до того как пошел  в учителя был солдатом: « Я  государю служил с лишком 20 лет. Я  солдат…» ( Фонвизин « Недоросль» стр. 130)

Из воспоминаний И.А. Раевского:

«… надо сказать, что мы не только о русской истории, но и  русском языке имели довольно смутное понятие. Хотя русские учителя  ходили по часам и не отличались большой аккуратностью, но эти занятия  не были плодотворными. Русский учитель  заставлял нас наизусть учить  своего сочинения грамматику, которой  мы не понимали, и, конечно, не могли  написать двух слов правильно. Учитель  истории, Рогов, только и мог объяснить, что ветры азиатского происхождения…»(хрестоматия  по истории СССР, стр. 507)

Ко второй половине 18 века больших изменений в домашнем обучении не произошло. Воспитателями  у большинства дворян находи по –  прежнему каких – нибудь дьячков, отставных солдат, грамотных из дворовых. От того и звание учителя им равнялось званию лакея. Что касается учебы, то у Фонвизина в его комедии « Недоросль» мы читаем следующее: « Кутейкин (открывая часослов). – Начнем благословясь. За мною, со вниманием. « Аз же есеть червь…»

Митрофан – Аз же есть червь…

Кутейкин- червь; сиречь животина, скот. Сиречь: аз есмь скот…»

И такой способ учения преобладал во многих семьях провинциального дворянства, поскольку хорошие и грамотные  учителя были доступны ишь состоятельному дворянству. Учили по букварю, потом по часослову, а затем обучали письму. Дальнейшее обучение дома от 12 до 16 лет, а затем до 20, было затруднительно по недостатку учителей. Эти домашние учителя «учили» без всяких объяснений и правил, не могли растолковать ученику не одной задачи, так что ученик писал наугад разные цифры, и робко подавал свое писание, и тогда такой учитель осыпал ребенка бранью, стирал с доски его цифры, ставил свои и приказывал переписать это в тетрадь, которая показывалась отцу…» ( Взгляд на воспитание и обучение, стр.31)

Но и провинциальное дворянство не отставало от веяний моды. С новым запросом на французский, немецкий языки стали без разбора принимать к себе в дом всяких проходимцев, лишь бы они были французами. И был такой случай, что один финляндец научил всю семью финляндскому языку, выдавая его за французский. ( Очерки из Русской истории 18 века, стр. 506)

Среди учителей – иностранцев, появляется много случайных людей, не имеющих необходимого образования  и опыта в обучении и воспитании детей. Кучера, парикмахеры, лакеи всех наций, выходцы из Парижа, бывшие в  соре с французской полицией, наводняли  дворянские дома. Так, майор М.В. Данилов  в своих воспоминаниях о домашнем обучении пишет: «… от роду моего лет  семи или более отдали меня пономарю Филиппу, прозваньем Брудастому, учиться. Приходил я учиться… очень рано, в начале дня… памятно мне мое  учение у Брудастого и поднесь  по той, может быть, причине, что часто  меня секли позою; … а учился я  по моим летам прилежно и учитель  мой задавал урок мне учить  весьма умеренной, по моей силе, который  я затверживал скоро… кроме обеда  никуда не отпускали, а сидеть на скамейках  бессходно великое мучение…, то я от такого сидения так ослабевал, что голова моя делалась беспамятна и все, что я выучил прежде наизусть… к вечеру и половины прочитать не мог, за что…как непонятного «сечь». Мнил тогда, что необходимо при учении терпеть надлежит наказание…» ( Домашнее обучение грамоте по воспитаниям М. Д. Данилов // Хрестоматия по истории СССР, стр. 563)

 В заключении М.В.  Данилов пишет: « Из сего  ныне заключаю, что принужденное  детям учение грамоте неполезно,  потому что от телесного труда  изнемогают душевные силы… принудить  ребенка играть сверх его воли, тогда ему игра и игрушка  от скуки омерзеют и тою игрою мало будет уже играть, или вовсе возненавидеть…» (там же, стр. 563)

 Другой представитель  дворянства - Андрей Болотов, говоря о домашнем учении: « Что касается до начала воспитания моего по отнятии от кормилицы, то было оно обыкновенное. Мать моя крайне меня любила, и не оставляла всяким образом нежить, чрез что допустила вкорениться во мне многим худым привычкам…

Учил грамматику немецкую, но судя по теперешнему знанию все  мое учение было пребеднейшее. Ибо как учитель мой сам не знал ни аза в глаза о том, как учат люди по грамматике, то все учение его состояло в том, что выписывал он все слова и вокабулы и заставлял меня их вытверживать из наизусть…»(жизнь и приключения Андрея Болотова, описание им самим для своих потомков; стр. 25)

Далее Болотов продолжает, говоря об учении арифметики: «… кроме сего продолжал я учиться арифметике и около сего времени был уже далек в оной, ибо за понятием моим не был ни малейшей остановки. Я понимал все хорошо и довольно скоро, а недоставало только порядка в учении и хорошего учителя. ( там же, стр. 33)

Вспоминая об учителе Андрей Болотов пишет: « Немец мой сделался сущим извергом. Он же только меня изсек немилосердным образом хворостинами по всему телу, но грыз почти меня зубами и терзал как лютый зверь без всякого человечества и милосердия…вот какого я имел учителя…» (там же, стр. 36)

Но необходимо сказать  о том, что не все учителя были «извергами», то же Андрей Болотов пишет в своих воспоминаниях: «… родитель мой… давно уже помышлял о дальнейшем моем обучении… мог он уже сам усмотреть, что изо всего онаго мало проку выйдет. Ибо я хотя и знал несколько тысяч немецких слов, но говорить вовсе не в состоянии… по всем сим обстоятельствам, и хотелось родителю моему же давно меня к лучшему учителю, и как он узнал, что у одного дворянина содержался в доме учитель – отдал меня к сему учителю…

Я немецкому языку столько  научился, сколько не выучил во все  время у прежнего учителя, но и  вся моя натура переменилась…  мы учились всякий день до обеда  и после обеда, и я учился когда  читать, когда по французски, когда писать и рисовать, а между прочим получил и начальные понятия и о географии…» (там же, стр. 45)

 Что касается высшего  дворянства, то оно так же предпочитало  воспитывать своих детей дома, и чаще всего преобладало именно  домашнее обучение. Поскольку дворянская  аристократия имела большие возможности  для обучения, то мы подробнее  остановимся на данном вопросе.

 В зажиточных семьях  сразу после рождения ребенок  переходил на попечение кормилицы  и нянек. С 5-7 лет к нему  приставляли домашних учителей  и гувернеров, причем позволить  себе его могли лишь позволить  зажиточные семьи, а если это  был образованный, то это было  еще дороже. Так один автор  многотомного труда по истории  русской культуры 18 века писал:  « Широкое распространение в  дворянских семьях получило домашнее  воспитание с помощью учителей, гувернеров и гувернанток. Здесь  состав учителей был еще более  пестрым, чем в пансионах. Дворянская  аристократия в большинстве случаев  приглашала образованных иностранцев  и русских учителей, благодаря  чему дети аристократов, действительно.  Получали неплохое образование.  Среднепоместное дворянство не располагало такими возможностями, и обучение их детей в имениях велось на весьма низком уровне» (Французские гувернеры в России конца 18 века: стереотип и реальность // Европейское просвещение и цивил. России, стр. 332)

Затем он поступал в какое – нибудь учебное заведение по окончанию которого мужчины шли на службу. Кроме этого многие дворянские семьи придавали огромное значение «плану обучения». Планы эти, как станет ясно из дальнейшего изложения, когда мы будем рассматривать в качестве примера воспитания сирот Голицыных сочинялись заранее и включали в себя перечень знаний, которые необходимо иметь детям мест, где они должны проходить обучение, и лиц которые будут их обучать. Для дворян в 18 века так же как для крестьян, мещан и купцов, самостоятельная жизнь начиналась рано. Как правило, всякое обучение заканчивалось к 16 годам, если образование заканчивалось к 16 годам, если образование продолжалось за границей, к 18 – 20 годам. Традиционным местом обучения российской знати за границей были города Лейден и Страсбург. Лейден со времен Петра Ι, а Страсбург начиная с 1760 – х годов. Но это было доступно лишь для очень знатных семейств. (Образ. Стратегии русских аристократов. Воспитание сирот Голицыных // стр.324)

С 18-20 лет молодые люди вступали на поприще, какое кому предназначалось  по положению и образованию, - военное, гражданское, придворное. « В 15 лет  уже оканчивалось воспитание мальчиков, - писал крупный чиновник Ф.Ф. Вигель. – Полагали, что они уже всему выучены, и спешим их отдать в службу, чтобы они ранее могли выйти в чины». ( Б.Н. Миронов. Социальная история России т.1, стр.60)

Эта традиция просуществовала  до начала 19 века, постепенно отмирая  по мере повышения требования к служебной  годности чиновников. Но в 16-18 лет считалось  нормальным возрастом для начала службы в первой половине 19 века.

Еще раз остановимся на семье, поскольку и нравственные нормы, и правила хорошего тона усваивались  дворянскими детьми, прежде всего  в семейном кругу. Дворянская семья  объединяла гораздо более широкий  круг людей, нежели современная семья. Многочисленные родственники могли  довольно активно вмешиваться в  воспитание детей; представление о  том, что оно является исключительной прерогативой отца и матери, тогда, кажется, не существовало. ( Муравьева. Как воспитать русского дворянина; стр. 176)