Кривая Филиппса

 Оценивая  несостоятельность предшествующих политических мер в области экономики  страны, в данный период правительство  подошло более разумно. Об этом можно  судить по результатам проводимой денежной политики: значительно снизился уровень  инфляции: если в 1995г. он составлял 131,3%, то в 1999 г. – 36,5%. Однако проблему безработицы так решить и не удалось, т.к. за эти года она только значительно увеличилась: в 1995 г. уровень безработицы составлял 9,5%, а в 1999 г. – 13,0%. Эти данные подтверждают приемлемость кривой Филлипса к российской экономике.

 Выбор курсовой политики был жестко связан с желаемым уровнем инфляции. Обычно в период бурной инфляции доминирует поиск эффективной антиинфляционной политики и связанных с нею номинальных «якорей». После подавления инфляции до относительно приемлемого уровня – 20 – 30% в год, своей задачей правительство ставило поддержание конкурентоспособности национальной экономики, хотя подавление инфляции все же оставалось центральной проблемой. При выборе возможного режима, который бы влиял на обменный курс рубля Банка России, был проанализирован международный опыт в данной области. Кардинальным решением была фиксация обменного курса национальной валюты на достаточно продолжительный период. Для объявления такой политики требовалось иметь в наличии крупные валютные резервы, в противном случае отношение рынка к ней было бы скептическим. Был выбран гораздо более мягкий вариант создания предпосылок оздоровления финансовой сферы: объявление на определенный будущий период пределов колебаний (достаточно широких, чтобы не рисковать резервами) обменного курса рубля. Этот режим к тому времени уже использовался несколькими странами. Наиболее близким по своим характеристикам был успешный опыт Израиля.

 Если  из прошлых ошибок в области денежной политики правительство извлекло важные уроки, то по отношению к безработице в середине 1990 – х годов государство вообще утратило интерес, полностью передав ее решение Государственной службе занятости, при этом статус последней на федеральном уровне был понижен с самостоятельного государственного института до структурного подразделения Министерства труда и социального развития. На практике это привело к постепенному уходу государства из сферы социальной защиты безработных, к утрате идеологической и координирующей роли федерального центра в проведении государственной политики на рынке труда и ее «переключению» на региональный уровень, к возникновению стихийных процессов при проведении данной политики на региональных рынках труда.

 Ситуация  быстро ухудшилась и уже к концу 1996 г. кризис стал устойчивым и затяжным, продлившись до осени 2001 г. Его основные характеристики: длительные задержки выплат пособий по безработице (до 2 лет), сокращение размера выплачиваемых пособий; увеличение разрыва между начисляемыми и выплачиваемыми пособиями; получившая широкое распространение практика выплат пособий в форме товаров и услуг, когда выплаты в денежной форме во многих регионах производились лишь в экстренных случаях и в форме единовременной помощи; сведение к минимуму программы досрочных пенсий, при этом сокращение числа досрочных пенсионеров «компенсировалось» расширением их участия в общественных работах (более чем в три раза в 1996 – 2000 гг.); увеличение масштабов и углубление бедности семей безработных.

При наличии в экономике страны безработицы объем потенциальной продукции, которую могли бы произвести безработные по причине экономического спада, рассматривается как вид потерь общества. В связи с этим нельзя не упомянуть о потенциальном валовом внутреннем продукте (ВВП) - ВВП при наличии в стране только естественного уровня безработицы. 

  Наличие безработицы (когда фактический уровень безработицы превышает ее естественный уровень) означает, что ресурсы используются не полностью. Поэтому фактический ВВП меньше, чем потенциальный. Зависимость между отставанием объема выпуска и уровнем безработицы эмпирически, на основе изучения статистических данных США за ряд десятилетий, вывел экономический советник президента Дж. Кеннеди, американский экономист Артур Оукен (1928-1979). В начале 60-х годов он предложил формулу, которая показывала связь между отставанием фактического объема выпуска от потенциального и уровнем циклической безработицы. Эта зависимость получила название "закона Оукена".

 Он  на основе анализа статистических данных для американской экономики выявил,  что в том случае, если уровень безработицы увеличивается на 1 процентный пункт, то фактический ВВП сокращается на 2%.

 Анализируя  гистограмму, отражающую взаимосвязь  между уровнем безработицы и  уровнем ВВП в России, можно сказать, что изменения в показателях безработицы были слабо синхронизированы с колебаниями ВВП и численности занятых. Ускорение экономического спада далеко не всегда сопровождалось более активным расширением армии безработных, и, напротив, ослабление или даже приостановка негативных тенденций в производстве и занятости не всегда замедляли ее рост. Неужели «закон Оукена" совершенно не соответствовал российской экономике? Для этого необходимо разобраться с такими понятиями, как «общая» и «регистрируемая» безработица.

 Поток обращений в государственную  службу занятости (ГСЗ) зависел не только от общих условий регистрации  и поддержки безработных, установленных  на федеральном уровне, но и от их дифференциации на региональном уровне. Известно, что, сталкиваясь с финансовыми трудностями, власти многих регионов дополнительно ужесточали режим регистрации и ограничивали масштабы поддержки, нередко вступая в открытые противоречия с требованиями федерального законодательства. Подобная практика получила особенно широкое распространение во второй половине 90-х гг., когда система страхования по безработице вступила в полосу острого финансового кризиса. Но даже когда на местах не вводилось дополнительных административных ограничений, условия поддержки безработных начинали дифференцироваться "по факту", в зависимости от продолжительности задержек в выплате пособий и степени их "бактеризации" в различных регионах. Отсюда - неизбежные региональные вариации в доступе к услугам ГСЗ, в их объеме и качестве и соответственно - в стимулах к регистрации.

 Эти данные заставляют предполагать, что поразительно низкий уровень регистрируемой безработицы, который поддерживался в России на протяжении всего переходного периода, был обусловлен не только и не столько недостаточностью материальной поддержки безработных (хотя и ее, разумеется, не следует сбрасывать со счетов), сколько неплохими шансами на трудоустройство вне сегмента "регулируемого рынка труда", которые, по их собственному убеждению, имело большинство соискателей.

 К концу  первого квартала 1996 г. (по времени она, напомним, близка к переломной точке в динамике регистрируемой безработицы) контингент состоявших на учете лиц, не занятых трудовой деятельностью, оказался примерно на 350 тысяч человек больше контингента "мотовских" безработных, контактировавших в ходе поисков с государственными службами занятости. Подобное соотношение - явное свидетельство того, что в регистр ГСЗ проникало немало "охотников за пособиями", скрывавших свой реальный статус.

 Однако  в 1997-2000 годах картина резко меняется: численность "мотовских" безработных, обращавшихся в ГСЗ, начинает превосходить численность состоящих на учете лиц, не занятых трудовой деятельностью, в 1,4-1,8 раз. Напомним, что в середине 1996 года режим регистрации был ужесточен, а, кроме того, обозначился и стал нарастать финансовый кризис ГФЗН. Это могло иметь двоякие последствия. Во-первых, скорее всего, должна была возрасти эффективность контроля за "фиктивными" безработными (к тому же перспектива регистрации могла утратить в их глазах часть своей былой привлекательности). Во-вторых, должен был расшириться контингент безработных, которым было отказано в постановке на учет или которые снимались с учета, так и не получив трудоустройства, что вынуждало их продолжать поиск другими методами.

 Что же касается денежных доходов в этот период, то абсолютное число лиц, получающих доходы ниже прожиточного минимума, а также их удельный вес в населении страны до 1997 г.  стали снижаться. А с 1997 по 2000 гг. наметился неуклонный рост этих показателей. В 1997 году на долю негосударственного сектора экономики уже приходился 61 % общей численности занятого населения. Думаю, что эту проблему можно было решить при помощи создания подлинно конкурентной среды, отмены регистрации препятствующей свободному передвижению рабочей силы, создания рынка жилья и действенной системы содействия найму. В том случае предприятия могли стремиться к оптимизации состава и численности работников, что в свою очередь содействовало тому, что работники могли получить возможность поиска работы на наиболее выгодных условиях.

 Под воздействием августовского кризиса 1998 года падение регистрируемой безработицы  было на короткое время приостановлено: с "додефолтных" 2,5% ее уровень  поднялся до 2,7%.

 На  развитие валютной составляющей августовского кризиса 1998 г. оказало влияние несколько факторов, что в итоге привело к многократной девальвации российского рубля. Основным из них было усиливавшееся с начало года давление, направленное на обесценение национальной валюты с целью компенсировать падение мировых цен на энергоносители – важнейшую статью российского экспорта.

 Можно заметить, что повышательный тренд  в динамике общей безработицы  сохранялся на протяжении практически  всего периода, пока в российской экономике длился трансформационный кризис. Как ни странно, пик пришелся на февраль 1999 года, когда, несмотря на начавшееся оживление, уровень общей безработицы достиг рекордной отметки - 15,0% (скорректированная оценка - 14,6%). Возможно, здесь мы имеем дело с отложенным эффектом финансового кризиса в августе предшествующего года. Затем в условиях возобновившегося экономического роста общая безработица стала быстро снижаться, сократившись к ноябрю 2000 года в полтора раза. Во второй половине 2001 года ее уровень лишь немного превышал 8%. В других постсоциалистических странах столь заметное улучшение ситуации на рынке труда после окончания трансформационного спада отмечалось нечасто.

 Выяснение причин, почему пик общей безработицы  пришелся на начало 1999 года, затруднено вследствие того, что, начиная с этого года, Госкомстат России перешел на квартальную периодичность проведения выборочных обследований, произвел полное обновление выборки и видоизменил процедуру распространения данных. Как следствие, показатели до и после перехода на новый формат наблюдения могут быть не полностью сопоставимыми.

 В целом  кризис показал, что в условиях, когда  падения цен на сырьевой экспорт, структурная перестройка экономики, казалось бы, неизбежна, потери экспортеров  были компенсированы благодаря изменению  государственной курсовой политики, результатом чего стало снижение жизненного уровня населения. Достаточной политической воли для проведения структурных реформ не было. Многократная девальвация национальной валюты законсервировала отсталую структуру российской экономики и отложила переход иной воспроизводственной модели и ускорению экономического роста в средне- и долгосрочной перспективе. Польза от частичного замещения импорта отечественной продукцией отраслей с низким уровнем производительности труда не соизмерена с вредом, нанесенным экономике защитой отечественного производителя от нормальной рыночной конкуренции с помощью такого мощного инструмента, как обменный курс национальной валюты.

 В  российской  экономике  перевод  скрытой  безработицы   в   открытое состояние займет, по-видимому, достаточно много времени. Думаю, что необходимо подчеркнуть негативное влияние избыточной занятости на предприятия России в 1991-2000 гг., так как по основным показателям хозяйственной деятельности трудоизбыточные предприятия существенно проигрывают нетрудоизбыточным. Например, согласно данным, падение объема производства у первых было выше на 13%, соотношение между запасами непроданной продукции и наполненностью портфеля заказов почти на треть хуже, и загрузка производственных мощностей была ниже на 14 процентных пунктов. Также можно добавить, что на большинстве предприятий значительные масштабы скрытой безработицы сочетались с высокой текучестью кадров, значительно увеличивая транзакционные издержки предприятий.

 Также в России существовала проблема, связанная с регистрацией безработных. На протяжении всего переходного периода уровень регистрируемой безработицы оставался во много раз меньшим по сравнению с уровнем общей безработицы. Постепенное сближение этих показателей в первой половине 90-х гг. сменилось затем еще большим их расхождением. В значительной мере этот разрыв был связан с особенностями российской системы поддержки безработных, которая, во-первых, не давала достаточно стимулов для регистрации и, во-вторых, была ориентирована на "отсечение" длительно безработных. Однако не меньшую, если не большую, роль играло то обстоятельство, что российский рынок труда постоянно генерировал значительное число вакансий, так что многие безработные могли успешно вести поиск, не обращаясь за помощью к государственным службам занятости. Правда, достававшиеся им рабочие места чаще всего оказывались не "новыми", а "старыми", которые открывались вследствие высокой текучести кадров.