Современный кризис Российской экономики

  1). Каково отношение к "реальному социализму", уже проявившему себя на протяжении не столь малого времени в бывшем СССР и странах Восточной Европы?

  2). Каково отношение к опасности реванша, возвращения, даже частичного, в социалистическое прошлое?

  3). Когда было лучше в нашей стране?

  Переход от командной экономики к рыночной в нашей стране оказался делом очень трудным. И не потому, что большинство россиян считают "реальный социализм" верхом совершенства, а потому, что более чем за 70-летний период в стране сложилась огромная инерция мышления, поведения, образовался определенный тип человека с определенным характером и образом мышления (иждивенчество, безынициативность, постоянное ожидание указаний "сверху", несамостоятельность, слепой патриотизм, заидеологизированность). Эта инерция и отсутствие разветвленной рыночной инфраструктуры, а также состояние неустроенности и подавленности общества при резком спаде производства и жизненного уровня населения в переходный период сильно мешают переходу к рынку.  

                                         Программа правительства Е. Гайдара

  Ельцинско-гайдаровские реформы, проводимые с начала 1992 г., впервые стали реальными рыночными реформами на практике. Взятому курсу на радикальные экономические реформы противоречила вся предыдущая история безуспешных попыток введения каких-либо элементов рынка, учета реального спроса в рамках "реального социализма", системы централизованного планирования.

  Главная задача, поставленная перед правительством Гайдара, заключалась в сломе старой командной системы, создании основ рыночной экономики и реальном вхождении страны в рынок до неизбежной отставки правительства. Команда Гайдара вначале была дружной и однородной, состояла из единомышленников. Это была команда, которая сразу же предупредила общественность, что проводимые ими реформы будут трудными и болезненными, поэтому их надо проводить решительно и быстро.

  Экономический кризис в стране после августовского путча 1991 г. набирал темпы, после распада СССР еще больше усилился. К началу 1992 г. сложилась критическая ситуация, когда, по существу, был разрушен потребительский рынок, возникла угроза финансового краха, неплатежей в госбюджет, а старая система государственных цен полностью себя изжила. В результате инфляции никто не хотел продавать продукцию по искусственно низким государственным ценам, соотношение между государственными и рыночными ценами установилось на уровне 1:40--1:50. Деньги стали терять смысл, начался переход к натуральному обмену между предприятиями. Регионы принимали запретительные меры по вывозу продукции со своих территорий, возникли таможни. Люди повсеместно стали использовать бартер. В этих условиях надо было либо вводить карточную систему, систему жесткого государственного уравнительного распределения продукции в натуральном виде, либо идти на радикальную экономическую реформу, связанную в первую очередь с либерализацией финансовой и денежной системы.

  Президент и его команда избрали путь радикальных экономических реформ, учитывая инерционность нашего прошлого. Конечно, можно было пойти более умеренным путем, указанным в ранее принятой Россией программе "500 дней", но был избран более твердый и жесткий курс, предложенный Е. Гайдаром.

  В программе "500 дней", подготовленной в 1990 г. группой советских экономистов под руководством С. Шаталина и Г. Явлинского, говорилось, что главной целью экономической реформы является "экономическая свобода граждан и создание на этой основе эффективной хозяйственной системы".

  Авторы программы "500 дней" отмечали следующие принципы функционирования новой экономической системы, которая должна быть создана:

  --максимальная свобода экономического субъекта (предприятия, предпринимателя);

  --полная ответственность экономического субъекта за результаты хозяйственной деятельности, опирающаяся на юридическое равноправие всех видов собственности, включая частную;

  --конкуренция производителей как важнейший фактор стимулирования хозяйственной активности;

  --свободное ценообразование, балансирующее спрос и предложение;

  --дополнение товарного рынка рынком рабочей силы и финансовым рынком;

  --открытость экономики, ее последовательная интеграция в мировое хозяйство;

  --обеспечение высокой степени социальной защищенности граждан;

  --отказ всех органов государственной власти от прямого участия в хозяйственной деятельности.

  В соответствии с программой "500 дней" в течение первых 100 дней (программа чрезвычайных мер) должен быть принят пакет законов, необходимых для функционирования рыночной экономики; начинается приватизация и акционирование государственной собственности; проводится жесткая финансово-денежная политика, ведущая к резкому сокращению бюджетного дефицита и прекращению роста денежной массы; начинается земельная реформа; проводится сокращение военных расходов и инвестиций за счет бюджета; прекращается выплата  всех дотаций и субсидий предприятиям; начинается поэтапная либерализация розничных цен. В течение следующих 150 дней (101--250-й) намечалось снятие государственного контроля за ценами уже для широкой товарной массы, полная ликвидация бюджетного дефицита, широкое развитие приватизации, демонополизация и ликвидация устаревших административных структур, индексация доходов с учетом динамики цен.

  В течение последующих 150 дней (251--400-й) на базе развития рыночных отношений и все более полного насыщения рынка намечалось достичь его стабилизации, еще дальше продвинуть приватизацию и либерализацию цен, ввести конвертабельность рубля. Наконец, в оставшиеся 100 дней (401--500-й) ожидалось начало подъема в экономике, развертывания масштабной структурной перестройки.

  Из этого краткого напоминания о программе "500 дней" ясно, что она представляет собой не более чем схему последовательности действий в рамках перехода к рынку. Сам переход к рынку за 500 дней осуществить нереально. В лучшем случае эту программу следует рассматривать в качестве стартера запуска рыночных преобразований, но не более того.

  Вместе с тем ясно, что программа "500 дней", как и ельцинско-гайдаровская программа, находилась в русле радикальных системных преобразований экономики и общества. Однако в отличие от последней в ней больше внимания уделялось социальной поддержке населения и меньше внимания -- борьбе с инфляцией, а либерализация цен отнесена ко второму этапу вслед за начавшейся приватизацией и жесткой финансово-денежной политикой, проводимых в чрезвычайном порядке. За эти отличия оппозиция потом будет отчаянно ругать ельцинско-гайдаровскую программу, в целом более технологичную, но и жесткую. 

  Это было связано, прежде всего, с тем, что в стране к началу 1992 г. сложилась острейшая критическая ситуация, когда цены бесконтрольно резко взметнулись вверх, рынок распался, и полки магазинов оказались пустыми в буквальном смысле. В 1991 г. страна, по существу, находилась в состоянии экономического коллапса. Производство сокращалось, бюджетный дефицит составлял  27% от ВНП, скрытая безработица достигла 35% от численности рабочей силы, спрос намного превышал предложение, образовался огромный "денежный навес", достигавший сотен миллиардов рублей. Одновременно быстро увеличивался государственный долг (в 1985 г. -- 20 млрд. долл., в 1991 г. -- 80 млрд.) и снижался золотой запас страны (1500 т в 1985 г. и лишь 80 т в 1991 г.). Никто за эти итоги ответственность на себя не взял. В ноябре--декабре 1991 г. очереди были за всем: за хлебом, мясом, колбасными изделиями, водкой, овощами... Уже вводились карточки по регионам, в московских магазинах для покупателей требовалась визитка с фотографией.

  В этих условиях, как уже говорилось, необходимо было либо вводить карточки, либо отпускать цены. Был принят второй вариант. Однако по просьбе Украины либерализацию цен отложили на 1,5 месяца и провели лишь 2 января 1992 г.

  По расчетам нового правительства Е. Гайдара, рост розничных цен ожидался в 2--3 раза. На деле же они увеличились в течение первого квартала 1992 г. более чем в 6 раз, а по сравнению с началом 1991 г. -- в 13--15 раз. Общество ощутило сильный шоковый удар. Но без него нельзя было, и говорить о рынке. В отличие от Польши в России были отпущены не только цены, но и заработная плата, более решительно начата приватизация. Либерализация коснулась 90% розничных и 80% оптовых цен. Старые цены сохранялись, в частности, по 15 наименованиям потребительских благ, начиная с хлеба и кончая платой за жилье и коммунальные услуги.

  Однако после резкого взлета цен динамика их роста замедлилась, и в апреле 1992 г. розничные цены выросли всего лишь на 22%, кредитная и денежная эмиссии были взяты под контроль, бюджетный дефицит значительно сократился. Стала улучшаться ситуация на рынке, прежде всего за счет старых запасов. Тем не менее, предложение товарной массы было слабым, спад производства усилился. По существу, директора государственных предприятий реформу не поддержали; вместо наращивания производства и предложения на этой основе товаров на рынке они стали залезать во взаимные долги, устанавливать монопольные цены, пытаясь сохранить уровень занятости и заработной платы.

  Непопулярные радикальные меры, а также реакция значительной части директорского корпуса укрепили оппозицию, раздавленную после путча 1991 г. К ней присоединилась часть демократов во главе с бывшим Председателем Верховного Совета РФ Р. Хасбулатовым. Слишком был велик соблазн перехвата власти у молодых, хотя и профессионально грамотных, но политически не искушенных реформаторов. Уже в январе 1992 г. Р. Хасбулатов обвинил только что созданное молодое правительство России в некомпетентности.

  Затем под его руководством была составлена альтернативная "антикризисная программа" в расчете на поддержку директорского корпуса. Суть этой программы заключалась в смягчении шока, торможении начавшихся рыночных реформ, усилении государственного контроля над экономикой, т. е. в частичном возврате к командной экономике. Р. Хасбулатов открыто признал тогда, что он возглавляет в некотором смысле оппозицию ходу экономической реформы в стране.

  Выступая в апреле 1992 г. на VI Съезде народных депутатов России, Р. Хасбулатов заявил, что проводимые правительством реформы лишь внешне выглядят радикально. А на деле, будучи оторванными от реальной действительности, они не дают нужного эффекта. Стало ясно, что спикер парламента уже тогда начал добиваться смены Кабинета. И он был не одинок. Большинство выступавших по этому вопросу на съезде депутатов критиковали правительство в весьма резкой форме.  

  Более того, на состоявшейся в последний день этого съезда пресс-конференции руководители блока "Российское единство" С. Горячева, В. Исаков, М. Астафьев, В. Аксючиц и ряд других депутатов заявили о своей готовности немедленно взять власть в стране в свои руки. (В наши дни коммунистическая фракция в Государственной Думе предлагает практически то же самое).

   Представители хасбулатовского парламента, "Гражданского союза" и др. выдвигали следующие предложения:

  -- ввести государственное регулирование заработной платы и цен (прежде всего на сырье и основные продукты питания);

  -- выдавать предприятиям специальные кредиты на пополнение оборотных средств и их индексацию;

  -- дотировать сельскохозяйственное производство;

  -- увеличить централизованное финансирование деятельности и развития объектов социальной сферы;

  -- ввести льготное кредитование инвестиций в структурную перестройку производства важнейших потребительских продуктов и сельского хозяйства;

  -- индексировать сбережения населения;

  --отказаться от форсированной приватизации.

  Почти все перечисленные пункты носят либо антирыночный, проинфляционный, либо популистский характер, и естественно, команда Гайдара не могла с ними согласиться, так как в то время они означали шаг назад -- к рыжковско-абалкинскому "рыночному социализму". При этом Р. Хасбулатов не уставал повторять, что он и возглавляемая им оппозиция выступают за реальные реформы, а правительство Е. Гайдара проводит псевдореформы, на деле разваливая экономику страны. При этом было много настоящей демагогии и мало конструктивизма.

  Президент Б. Ельцин решительно поддержал правительственный курс экономических реформ. Он говорил о провале попытки консервативного реванша, о достигнутом зыбком компромиссе между правительством и депутатским корпусом, призвал к равноправному и постоянному диалогу между законодательной и исполнительной властями. "Без сильной исполнительной власти, -- писал Президент, -- не будет ни реформ, ни порядка, ни государственности, достойной России, ее истории и традиции. Если сохраним гражданский мир, если удержимся от конфронтации, есть реальная возможность обеспечить экономическую стабилизацию уже к концу текущего года. Россия разбужена. Она двинулась к рыночной экономике, к нормальной, полноценной жизни. И как бы ни было трудно, какие бы препятствия ни стояли на этом пути, ход истории уже не остановить"*.