География этнических конфликтов в СНГ и России

Глава 2. География этнических конфликтов в СНГ и России

2.1. Армяно-азербайджанский конфликт

 
Хотя яблоком раздора в этом длящемся с февраля 1988 г. конфликте стала Нагорно-Карабахская автономная область Азербайджана, объявившая себя в 1992 г. независимой Нагорно-Карабахской Республикой (НКР), подоплека армяно-азербайджанского вооруженного противостояния более сложна и многопланова. Помимо собственно территориального спора здесь и историко-культурное соперничество с элементами межнациональной розни между армянами и азербайджанцами; и вступившая в противоречие с принципом суверенитета и целостности государства идеология национального самоопределения, взятая на вооружение новыми элитами Армении и Азербайджана, их общественно-политическими объединениями (Комитет «Карабах», Армянское общенациональное движение, Народный фронт Азербайджана и др.); и маневры тогдашнего союзного Центра с целью сохранить республики Закавказья в орбите влияния Москвы, для чего требовалось ослабить и расколоть тамошние национально-освободительные движения; и, наконец, завязавшаяся с 1993 г. интрига вокруг каспийской нефти и путей ее транспортировки, превратившаяся со временем в едва ли не главный фактор геополитического соперничества в регионе.  
 
В ходе боев 1993-го армия НКР установила контроль над семью прилегающими к Нагорному Карабаху азербайджанскими районами, превратив их в так называемый пояс безопасности. Подписанное армянской и азербайджанской сторонами 16 мая 1994 г. Бишкекское соглашение о прекращении огня в целом соблюдается, однако позиции сторон по большинству спорных вопросов конфликта, как и прежде, расходятся. 
 
По сравнению с Арменией и НКР Азербайджан имеет более твердые – с международно-правовой точки зрения – позиции: он отстаивает территориальную целостность своего государства, что в целом находит поддержку мирового сообщества. Баку обставляет обсуждение проблемы Нагорного Карабаха рядом предварительных – и явно неприемлемых для другой стороны – условий, требуя отмены законодательных актов, меняющих статус спорной территории, которую продолжает считать своей; возвращения семи прилегающих к Нагорному Карабаху районов, оккупированных армией НКР, что составляет, по подсчетам азербайджанской стороны, 20% территории страны; разоружения и роспуска армии НКР. Лидеры Азербайджана, апеллируя к мировой общественности, стремятся представить нагорно-карабахский конфликт не борьбой карабахских армян за самоопределение, а агрессией Армении и захватом ею чужих земель с вытекающими отсюда международно-правовыми последствиями.  
 
Руководство Армении ставит вопрос о безопасности армянского населения Нагорного Карабаха и такое решение карабахской проблемы, которое было бы приемлемо для НКР. Официально не признавая Нагорно-Карабахскую Республику, армянская сторона поддерживает право НКР на самоопределение. По мнению президента Армении Р. Кочаряна, «важно, чтобы решение карабахского конфликта было найдено его сторонами, а не навязано международным сообществом». Вместе с тем объективно Армения заинтересована в установлении мира с Азербайджаном. Во-первых, это уменьшило бы ее зависимость от России. Во-вторых, позволило бы ей наладить нормальные взаимоотношения с соседями и мировым сообществом. В-третьих, дало бы возможность подключиться к выгодным экономическим проектам, связанным, в частности, с транспортировкой каспийской нефти.  
 
Все это происходит на фоне обострения социально-экономических проблем в странах и территориях, участвующих в конфликте. Сохраняется и внутриполитическая нестабильность: 27 октября 1999 г. группа террористов расстреляла армянский парламент; в марте 2000 г. было совершено покушение на президента НКР А. Гукасяна; в Азербайджане обстановку повышенной нервозности создают слухи о проблемах со здоровьем президента Г. Алиева, а также планы передать власть назначенному им преемнику (на этом посту Алиев видит своего сына Ильхама). По мере того как растет число тех, кто разочаровался в возможности решения конфликта путем переговоров, во всех вовлеченных в противоборство республиках все громче заявляют о себе «партии войны».  
 
Ни Баку, ни Ереван за шесть лет конфликта не сделали ни шага навстречу друг другу. Переговорный процесс, несмотря на усилия многочисленных посредников (Минская группа ОБСЕ, Россия, США, Турция, Иран и др.), фактически торпедируется. Не удалось добиться прорыва в разрешении конфликта и в ходе состоявшихся в 1999–2000 гг. двусторонних встреч азербайджанского и армянского президентов. И в той, и в другой стране попытки их лидеров пойти на взаимные уступки вызвали осенью 1999-го острейший политический кризис. Последняя встреча Алиева и Кочаряна, состоявшаяся в сентябре 2000 г. в Нью-Йорке на ООНовском «Саммите тысячелетия», не привела к каким-либо результатам. Предпочтение по-прежнему отдается апелляциям к общественному мнению. В целом же противоречия между конфликтующими сторонами – относительно статуса Нагорного Карабаха, захваченных азербайджанских территорий, беженцев и т. п. – остаются неразрешенными, соответственно слаба и надежда на мирный исход конфликта.  
 

2.2. Грузино-абхазский конфликт 
 

Грузино-абхазский конфликт - самый кровопролитный из всех когда-либо существующих на постсоветском пространстве.  
 
Грузино-абхазский конфликт - этнополитический конфликт между центральной властью Грузии и руководством автономной республики Абхазия). В более широком смысле, является одним из проявлений геополитического конфликта в кавказском регионе, обострившегося в конце XX века в связи с распадом СССР. 
 
Напряжённость между грузинами и абхазами начала усиливаться в конце 1980-х годов, что было вызвано призывами грузинских националистических группировок к независимости от СССР. Абхазское руководство, наоборот, заявляло о намерении остаться в составе СССР, особенно после того, как в 1989 году в Тбилиси прошли массовые демонстрации, в ходе которых, в частности, звучали требования ликвидации абхазской автономии. Опасаясь новой волны «грузинизации», абхазские власти рассматривали для себя отделение от Грузии как более предпочтительный вариант. При этом следует отметить, что на тот период абхазы составляли национальное меньшинство в республике. 
 
Одновременно с распадом СССР политические конфликты в Грузии перешли в фазу открытого вооружённого противостояния как между Грузией и автономиями (Абхазия, Южная Осетия), так и внутри Грузии как таковой. 
 
9 апреля 1991 года Грузия под руководством президента Звиада Гамсахурдиа провозгласила свою независимость. 
 
В январе 1992 года Звиад Гамсахурдиа был свергнут вооружённым путём, и победители (Джаба Иоселиани, Тенгиз Китовани, Тенгиз Сигуа) пригласили Эдуарда Шеварднадзе вернуться в Грузию, рассчитывая воспользоваться его авторитетом и влиянием как на международном уровне, так и внутри страны. 
 
21 февраля 1992 года правящий Военный совет Грузии объявил об отмене советской конституции и восстановлении конституции Грузинской демократической республики 1921 года. 
 
Вернувшись в Грузию в марте 1992 года, Шеварднадзе возглавил временный парламент — Государственный Совет, сформированный руководителями переворота против Гамсахурдиа. Госсовет контролировал большую часть территории Грузии, за исключением Южной Осетии, Аджарии и Абхазии. Одновременно продолжалась гражданская война в Мингрелии, на родине Гамсахурдиа, где верные ему силы удерживали город Зугдиди. 
 
Шеварднадзе действительно смог к лету 1992 года мирно урегулировать югоосетинскую проблему, договорившись с Россией о вводе миротворческих сил в этот регион. 
 
С Абхазией отношения наладить не удалось. Абхазское руководство восприняло отмену советской конституции Грузии, осуществлённую парламентом Грузии, как фактическую отмену автономного статуса Абхазии, и 23 июля 1992 года Верховный Совет республики (при бойкоте сессии со стороны депутатов-грузин) восстановил действие Конституции Абхазской Советской республики 1925 года, согласно которой Абхазия является суверенным государством (это решение Верховного Совета Абхазии не было признано на международном уровне). Верховный совет разделился на две части — абхазскую и грузинскую. 
 
Начались массовые увольнения грузин из силовых структур автономии, а также создание «абхазской гвардии». В качестве ответной меры в Тбилиси было принято решение о вводе войск в автономию. Официальной причиной была названа необходимость охраны железной дороги, использовавшейся в качестве единственного маршрута транспортировки грузов из России в Армению, уже находившуюся в состоянии войны с Азербайджаном. 
 
По всей видимости, Шеварднадзе не в состоянии был контролировать действия вооружённых отрядов, подчиняющихся его партнёрам по власти, и 14 августа 1992, в самый разгар курортного сезона, отряды Национальной гвардии Грузии численностью до 3000 человек под командованием Тенгиза Китовани, под предлогом преследования отрядов сторонников Звиада Гамсахурдиа, вошли на территорию Абхазии. Абхазские вооружённые формирования оказали сопротивление, но отряды Национальной гвардии за несколько дней заняли практически всю территории Абхазии, включая Сухуми и Гагру. 
 
Правительство Абхазии во главе с председателем Верховного Совета Владиславом Ардзинба перебазировалось в Гудаутский район. Ввод грузинских войск привёл к массовому бегству абхазского и русскоязычного населения, в том числе на территорию России. Здесь абхазские отряды получили поддержку оружием и многочисленными добровольцами, в том числе со стороны Конфедерации горских народов Кавказа, заявившей о готовности чеченцев, кабардинцев, ингушей, черкесов, адыгейцев вместе с этнически родственными им абхазами выступить против грузин. Создание, подготовка, вооружение и отправка в Абхазию ополченческих формирований не могли оставаться незамеченными российскими властями, однако российское руководство предпочло не вмешиваться. 
 
По словам тогдашнего президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе, Борис Ельцин в телефонном разговоре с ним изъявил желание помочь решить грузино-абхазский конфликт мирным путём. В результате отрядам национальной гвардии был отдан приказ прекратить наступление. Многие в Грузии до сих пор считают это решение Шеварднадзе предательством. 
 
К октябрю 1992 года, получив пополнения и большое количество современного вооружения, абхазы перешли к наступательным действиям. Был отбит город Гагра, в боях за который большую роль сыграл так называемый «абхазский батальон». Взяв Гагру, абхазы установили контроль над стратегически важной территорией, прилегающей к российской границе, наладили линии снабжения с поддерживающей их Конфедерацией горских народов Северного Кавказа, и стали готовиться к наступлению на Сухуми. В ходе штурма Гагры (в котором, по утверждению грузинской стороны, участвовали российские танки) абхазы, как утверждается, получили в своё распоряжение около десяти боевых машин пехоты и бронетранспортёров. Впоследствии, в ответ на обвинения Грузии в том, что Россия снабжала мятежную автономию оружием, абхазское руководство утверждало, что в боевых действиях использовалось трофейное оружие. 
 
При этом в зоне конфликта, на территории, контролируемой абхазскими и грузинскими силами, оказалось несколько частей российских Вооружённых Сил, находившихся здесь ещё с советских времён (авиабаза в Гудауте, военно-сейсмическая лаборатория в Нижних Эшерах и батальон ВДВ в Сухуми). Формально они сохраняли нейтральный статус, занимаясь охраной имущества Министерства обороны РФ и обеспечением безопасности гуманитарных операций (эвакуация мирного населения и отдыхающих, доставка продуктов в блокированный город Ткварчели). В то же время грузинская сторона обвиняла российских военнослужащих в выполнении разведывательных операций в интересах абхазов. 
 
Несмотря на де-факто нейтральный статус российских военнослужащих, грузинские вооружённые отряды подвергали их обстрелам, вызывая ответный огонь. Эти провокации зачастую приводили к жертвам среди мирного населения. По мнению грузинской стороны, необходимость применять оружие для самозащиты фактически была использована как формальное оправдание прямого участия российских вооружённых сил в конфликте на стороне абхазских сепаратистов. 
 
Тем временем конфликт внутри высшего руководства Грузии привёл к тому, что в мае 1993 года Тенгиз Китовани и Джаба Иоселиани были лишены своих постов в руководстве вооружёнными силами. 
 
Ситуация на абхазском фронте с осени 1992 года до лета 1993 года оставалась неизменной, пока в июле абхазские силы не начали очередное наступление на Сухуми, третье по счету с начала года. 
 
27 июля 1993 года, после длительных боёв, в Сочи было подписано соглашение о временном прекращении огня, в котором Россия выступала в роли гаранта. Данное перемирие абхазов заставила подписать Россия (под нажимом авторитета Э. Шеварнадзе), так как в результате боёв абхазами был полностью блокирован город Сухуми войска Госсовета оказались в полном окружении. 
 
Как утверждает грузинская сторона, в надежде на то, что соглашение будет исполняться всеми сторонами, практически всё тяжёлое вооружение грузинских вооружённых сил было вывезено из Сухуми на кораблях Черноморского Флота и значительная часть войск также покинула город. Абхазская сторона, в свою очередь, заявляет, что грузины сделали это в силу острой необходимости — в это время в самой Грузии активизировались действия мятежников, поддерживавших Звиада Гамсахурдиа, и, чтобы подавить мятеж, Шеварднадзе был вынужден снять с абхазского участка фронта наиболее боеспособные части, чем впоследствии и воспользовались абхазы и северокавказские ополченцы. 
 
16 — 27 сентября 1993 года разгорелось сражение, вошедшее в историю конфликта как «Битва за Сухуми». Абхазы нарушили перемирие и возобновили наступление. Для усиления своей группировки грузины попытались перебрасывать войска в Сухуми на гражданских самолётах. Абхазы, развернув настоящую охоту на гражданскую авиацию, сумели сбить с зенитных установок на катерах несколько самолётов, заходивших на посадку в аэропорту Сухуми. Как утверждают участники боевых действий (с абхазской стороны), значительную роль сыграло также получение абхазами от России некоторого количества артиллерийских орудий и миномётов, обеспечение их необходимыми боеприпасами и обучение боевых расчётов. 
 
 27 сентября Сухуми был взят абхазскими и северокавказскими отрядами в составе которых боевой опыт получили многие будущие чеченские террористы, в том числе Шамиль Басаев и Руслан Гелаев. Эвакуацию комбатантов и гражданского населения осуществлял российский Черноморский флот, хотя крупные массы беженцев пытались выбраться из Сухуми также на восток, через Кодорское ущелье, и вдоль побережья. Существует несколько противоречивых версий относительно того, каким образом удалось выбраться из осаждённого города самому Эдуарду Шеварднадзе, однако и абхазы, и грузины сходятся во мнениях о том, что он бросил свои войска и мирное население на произвол судьбы. 
 
После взятия Сухуми были захвачены в плен и казнены 17 министров прогрузинского правительства Абхазии во главе с Ж. Шартава. 
 
К 30 сентября 1993 года абхазскими и северокавказскими вооружёнными формированиями контролировалась уже вся территория автономии[5]. Около 250 тысяч этнических грузин, в страхе перед реальной и предполагаемой угрозой со стороны победителей, бросились в бегство — покинули свои дома и ушли самостоятельно через горные перевалы или были вывезены в Грузию по морю. Лишь небольшая их часть через несколько лет смогла вернуться домой.  
 
Поражение в Абхазии привело к падению морального духа грузинской армии. Одновременно активизировались вооруженные отряды сторонников свергнутого президента Гамсахурдиа, пользовавшегося большой поддержкой на западе Грузии. Часть грузинских войск перешла на его сторону. Грузия стояла перед лицом полномасштабной гражданской войны. 
 
В условиях полного развала вооруженных сил Эдуард Шеварднадзе заявил о согласии вступить в СНГ, взамен попросив военной помощи у России. Россия «рекомендовала» абхазам остановить наступление, и грузинские силы смогли сконцентрироваться на подавлении мятежа в Западной Грузии. 
 
В сентябре 1993 грузинская фракция абхазского парламента в числе других беженцев была вынуждена покинуть Сухуми и переехать в Тбилиси. Таким образом, на сегодняшний момент помимо не признанного официальным Тбилиси фактического руководства Абхазии продолжают существовать также Верховный совет и правительство Абхазской автономной республики в изгнании (летом 2006 после восстановления контроля грузинских властей над Кодорским ущельем эти органы власти были по политическим соображениям передислоцированы в селения верхней части ущелья — см. ниже). 
 
С 23 июня 1994 года на территории Абхазии находятся миротворческие силы СНГ — фактически это те же российские подразделения ВДВ, дислоцировавшиеся здесь ранее. Вдоль реки Ингури установлена 12-километровая «зона безопасности». Единственным районом Абхазии, который продолжает контролировать Грузия, является Кодорское ущелье. 
 
Последствия конфликта 
 
Вооружённый конфликт 1992—1993 годов, по обнародованным данным сторон, унёс жизни 4 тыс. грузин (ещё 1 тыс. пропала без вести) и 4 тыс. абхазов. Потери экономики автономии составили 10,7 млрд. долларов. Около 250 тысяч грузин[6] (почти половина населения) были вынуждены бежать из Абхазии, из 50 тыс. репатриировавшихся в течение 1994-97 годов 30 тыс. снова бежали в Грузию после событий 1998 года. По данным, предоставленным грузинской стороной в ООН на ноябрь 2004 года, в Грузии и за её пределами было официально зарегистрировано 280 тыс. беженцев из Абхазии. Однако сейчас, по заявлению властей Грузии, число беженцев составляет более 500 тысяч, при чем только на территории Грузии, хотя по последним данным неправительственных международных организаций число беженцев составляет около 150 тыс. человек с учетом новых членов семей (мужья, жены и т.д.) и детей родившихся после 1993 г. Несмотря на отказ в помощи от правительства Грузии 90 тысяч беженцев уже вернулось к себе в дома при поддержке правительства Абхазии.  
 
Неурегулированность отношений между мятежной автономией и Грузией, наличие многотысячных групп грузинских беженцев является постоянным источником напряжённости на Кавказе, средством давления на руководство Грузии. 
 
В течение пяти лет после завершения конфликта Абхазия существовала в условиях фактической блокады со стороны как Грузии, так и России. Затем, однако (особенно с приходом к власти Владимира Путина), Россия, вопреки решению саммита СНГ, запрещающему любые контакты с сепаратистами, начала постепенно восстанавливать трансграничные хозяйственные и транспортные связи с Абхазией. Российские власти утверждают, что все контакты между Россией и Абхазией осуществляются на частном, негосударственном уровне. Грузинское руководство считает предпринимаемые со стороны России действия попустительством сепаратистскому режиму. Существенной поддержкой сепаратистского режима, по мнению Грузии и многих членов международного сообщества, является выплата населению российских пенсий и пособий, ставшая возможной после предоставления российского гражданства значительной части (более 90 %) населения Абхазии в рамках обмена советских паспортов. 
 
В начале сентября 2004 возобновилось прерванное 12 лет назад железнодорожное движение по маршруту Сухум-Москва. Для восстановления дороги в Абхазию из Ростова была доставлена специальная техника, в том числе три вагона шпал. Было восстановлено 105 км железнодорожного полотна, более 10 км тоннелей. 
 
В конце сентября 2004 было установлено регулярное автобусное сообщение между Сочи и Сухумом. При этом российско-грузинская граница на Военно-Грузинской дороге была, наоборот, на некоторое время закрыта после теракта в Беслане. 
 
Несмотря на оживление российско-абхазских контактов, экономика Абхазии (промышленность и туристический бизнес) так и не восстановлены в полном объёме, что и неудивительно если вспомнить о тотальной блокаде «мятежного» региона. Но, несмотря на это уровень жизни населения в Абхазии выше уровня жизни в Грузии. 
 

2.3 Российско-чеченская война

Приход Дудаева к власти и его укрепление показывают, что он, вероятно, явился ставленником определенных политических кругов Москвы и одновременно пользовался поддержкой влиятельных чеченских тейпов. Имел место и взгляд на события 1991 г. в Грозном - разгон Верховного Совета Чечено-Ингушской АССР в августе и обнародование Указа Д.Дудаева "Об объявлении суверенитета ЧР с 1 ноября 1991 г." - как на "единственную бескровную революцию на Кавказе в эпоху суверенизации бывшего СССР" .

Как бы то ни было, в результате этой "бескровной революции", совершенной Дудаевым и его сторонниками, чеченское общество раскололось, и тем самым гражданская война была предопределена. Ее кровавое развитие ускорил Указ Президента РФ "О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта" от 9 декабря 1994 г. и ввод с 11 декабря 1994 г. в Чечню массированной боевой и военной техники. Чеченские вооруженные формирования оказали сопротивление федеральным силам, и на Северном Кавказе началась необъявленная война. Она завершилась подписанием 30 августа 1996 г. в г. Хасавюрт (Дагестан) документов, определивших основу взаимоотношений между РФ и ЧР. 23 ноября 1996 г. в Подмосковье было подписано Соглашение о принципах взаимоотношений между федеральным центром и ЧР, а к концу года из Чечни были выведены федеральные войска. На состоявшихся 27 января 1997 г. президентских выборах победу одержал начальник главного штаба чеченского сопротивления Аслан Масхадов.

В рассуждениях политиков и аналитиков относительно причин и предпосылок чеченской войны, того внезапного пробуждения интереса к Северному Кавказу со стороны Москвы, обычно фигурируют несколько объяснений.

Главным считают нефтяной фактор: борьбу за контроль над грозненской нефтью и путями ее доставки. Обозреватели отмечают, что война в Чечне - случайно или нет - совпала с подписанием бакинского контракта, и Россия дала гарантии, что обеспечит стабильную перекачку ранней нефти по трубопроводу Баку-Грозный - Новороссийск с каспийских месторождений, где разворачивает свою работу международный нефтяной консорциум.

События, происходившие в Чечне с декабря 1994 г. по август 1996 г., с полным основанием подпадают под понятие вооруженный конфликт, несмотря на то, что в российских политических кругах длительное время не было единства в определении того, кто же является противоборствующими сторонами конфликта. Официальная Москва вообще отказывалась считать вооруженное противостояние в Чечне конфликтом, предпочитая такие эвфемизмы, как "наведение конституционного порядка", "разоружение незаконных формирований", "борьба с бандитизмом" и т.п., что сильно напоминало политическую риторику времен афганской войны, когда советская пропаганда называла участие Советской Армии во внутриафганской смуте "вводом ограниченного воинского контингента", выполнявшего "интернациональный долг".

Этот конфликт, вне всякого сомнения, - внутренний. Сколько бы Дудаев, а за ним и другие лидеры чеченского сопротивления, ни говорили о государственном обособлении Чечни как о свершившемся факте, сколько бы они ни добивались международного признания самопровозглашенной республики, Чечня даже формально остается в составе России.

Хотя российская сторона опровергает наличие в этом конфликте национально-этнических разногласий и делает упор на то, что это был типично "советский" конфликт, поскольку с обеих сторон воевали рядовые и офицеры бывшей Советской Армии, многие из которых имели совместный опыт участия в афганской войне, в "горячих точках" СНГ и даже в Югославии, эта война имела характерные черты этнического и религиозного противостояния. Об этом говорят чисто внешние признаки - принадлежность конфликтующих сторон к различным конфессиям.

Хотя много уже сказано о поверхностном восприятии ислама чеченскими боевиками, равно как и о недостаточно глубоком по сравнению, например, с арабскими и даже среднеазиатскими государствами, проникновении мусульманской религии на Северный Кавказ, трудно опровергнуть тот факт, что свои политические и идейные разногласия противоборствующие стороны облекали очень часто в национальные и религиозные формулировки.

Апелляция Дудаева к национальным и исламским ценностям, его стремление придать войне с Россией характер межцивилизационного столкновения призваны были найти в религии некий мистический источник единства. Ислам стал играть роль мобилизующего фактора. В то же время проявление религиозности в рядах чеченского сопротивления мало походило на попытку воспроизвести на чеченской почве аналог исламской революции. Скорее, риторика чеченских лидеров напоминала формулы третьемирской "теологии революции". Звучавшие в адрес России обвинения в том, что она является главным проводником антимусульманской агрессии, что она действует заодно с Западом /50/, имели пропагандистский запал и призваны были, наряду с прочим, обеспечить чеченскому сопротивлению поддержку со стороны мусульманского мира.

Чеченская война породила еще одну страшную угрозу - терроризм. По опыту других стран известно, что терроризм даже в благополучных странах не поддается быстрому лечению. Он способствует, кроме того, укреплению в обществе культа силы, насилия, пренебрежения основными правами человека, и прежде всего правом на жизнь. Чеченский кризис не стал исключением, превратившись в самый серьезный вызов нарождающейся демократической системе и гражданскому обществу в России. Он выявил крайне слабое воздействие на политику государства собственно российского и международного права, во многом подорвал престиж власти как защитницы правопорядка, гаранта безопасности граждан. Прервал он и процесс реформирования армии, которая вновь - по афганской и таджикской модели - оказалась втянута во внутричеченское клановое противоборство.

Другая сторона этой проблемы - целостность России, которая поставлена перед серьезным испытанием. Военное вторжение, обращение к силе, иррациональная жестокость, проявленная войсками, сделали в Чечне то, чего не мог бы сделать ни Дудаев, ни какой-либо другой чеченский лидер - сопротивление чеченцев стало выглядеть как национально-освободительное движение, а религия в ранее не особенно набожном чеченском обществе быстро радикализировалась, способствуя наведению контактов чеченских неофитов с экстремистскими течениями мусульманского мира.

Идея независимости пустила за время российско-чеченского вооруженного противостояния слишком глубокие корни, чтобы ею можно было пренебречь в дальнейших переговорах по урегулированию конфликта. Усиление влияния религии, рост авторитета традиционных исламских структур могли бы способствовать общей стабилизации и в Чечне, и во всем северокавказском регионе. В условиях же войны, невольного обострения национального, религиозного противостояния верх взяло воинственное течение ислама, для которого оборонительные задачи в определенный момент могут трансформироваться в наступательные. Речь не идет о мифической угрозе исламского фундаментализма, который якобы давно свил себе в Чечне гнездо. Скорее религия и национализм стали дополнительным аргументом в пользу непримиримой позиции части политиков, культивирования в рядах чеченского сопротивления идеи о несовместимости российского и кавказского мироустройств.

Что касается внешних аспектов "чеченского синдрома" - использования военной силы при решении национальных и территориальных проблем, - то раньше всего они могут проявиться в государствах Закавказья, где политика России в Чечне в определенном смысле развязала руки местным политическим режимам, далеким от демократии и склонным решать возникающие проблемы с помощью авторитарных, силовых методов.

Выводы

 
1. Кавказ с его мини-гражданскими  войнами, территориальными и национально-этническими  конфликтами генерирует наиболее  серьезные вызовы безопасности  России, СНГ, сопредельных государств  Третьего мира. За годы независимости  ни одной из кавказских республик  не удалось избежать тотального  спада производства, массового обнищания  населения, военно-политических катаклизмов, а Грузии и Азербайджану - военных  переворотов. Но и для народов  Абхазии, Южной Осетии, Нагорного  Карабаха, Чечни борьба за независимость  обернулась не самыми радужными  последствиями: экономической разрухой, изоляцией от внешнего мира  и образованием военизированных  авторитарных режимов.

2. "Миротворчество" России, которая могла бы играть решающую  роль в урегулировании конфликтных  ситуаций на Кавказе, весьма специфично, поскольку она привносит во  все конфликты соперничающие  интересы российских элит. Кроме  того, она либо стремится доказать  свое главенство и оттеснить  других миротворцев, либо предпочитает "заморозить" конфликт, чтобы в  нужный момент (например, при решении  вопросов о транспортировке маршрутов  каспийской нефти) нажать на "болевые  точки", "разогреть" его.